Вот ей и отомстили: в открытых воротах, нервно сигналя, стояла машина, позади — еще одна. Водителя в ней не было.
Пока его искали, пока выслушивала упреки, оправдывалась, прошло еще с полчаса. Затем застряла в пробке на проспекте Независимости: то ли кортеж со слугами народа пропускали, то какая другая беда впереди приключилась. Не выдержав, она повторила маневр других нетерпеливых водителей: развернулась через двойную сплошную и поехала на Воронянского в обход, что, впрочем, оказалось ненамного быстрее: в районе Червенского рынка снова уткнулась в пробку.
В итоге вместо двенадцати, как планировала, к офису Ладышева Проскурина подъехала без четверти два. И снова пришлось искать место для парковки. Когда, запыхавшись, она наконец попала в помещение «Интермедсервис» и «Моденмедикал», в обычно людном коридоре было непривычно пусто. Даже охранника не наблюдалось.
— Зиночка, добрый день! — влетела она в приемную. — А где все?
— На совещании… — застигнутая с лейкой в руках, недоуменно заморгала та. — Я как раз цветы поливала, когда ты позвонила. Смотрю в монитор и глазам не верю: ты — не ты? Добрый день!
— Жаль, — расстроилась Катя. — Как ты думаешь, совещание надолго?
— Не знаю. Как получится. Но, поскольку шеф в командировке, думаю, что недолго. А ты к нам каким ветром?
— Как шеф в командировке? — совсем расстроилась гостья и присела на стул. — Вообще-то я к нему…
— Так он неожиданно улетел. Даже для меня. Еще в пятницу никуда не собирался. А вы договаривались о встрече? Ой, я, наверное, забыла тебе позвонить и отменить… — отставила лейку огорченная секретарша. — Сейчас, секундочку, посмотрю в записях… — засуетилась она и принялась перелистывать блокнот на столе.
— Нет, мы не договаривались, — успокоила Катя. — Я мимо проезжала, решила заглянуть на минутку. Хотела передать кое-что Вадиму Сергеевичу, заодно и с наступающим праздником поздравить. Как же теперь быть? — задумалась она.
— Ой, как жалко! Ты сегодня такая красивая! Тебе так идет голубой цвет! Жаль, что шеф не увидит… А ты оставь у меня то, что хотела передать. Он завтра вернется, и я сразу отдам!
— Наверное, это выход, — вздохнув, согласилась Катя. — Зина, дай мне, пожалуйста, лист бумаги. Черкану пару слов.
— Конечно! Пиши, я не буду мешать! Я пока цветы полью и Нине Георгиевне позвоню, узнаю, как она там.
Пододвинув чистый лист бумаги и ручку, секретарша демонстративно отвернулась к окну, полила оставшиеся вазоны, спрятала в шкафчик лейку, вытерла салфеткой капли воды с подоконника.
Все это время Катя пыталась собраться с мыслями: раз уж не получилось все сказать при личной встрече, надо было как-то четко и лаконично изложить свою позицию на бумаге, а это гораздо сложнее.
— Здравствуйте, Нина Георгиевна! — покончив с хозяйственными делами, звонко поздоровалась по телефону Зиночка. — Как ваше здоровье? Как давление? Как Кельвин поживает? Может быть, нужна помощь?
Стараясь не прислушиваться и не отвлекаться, Катя набросала короткую записку, перечитала. Вроде неплохо получилось: и поблагодарила, и гордо объяснила, что не нуждается в помощи. Заодно легонько прошлась по его не лучшим человеческим качествам. Сложив лист, спрятала его в большой красочный конверт, сунула туда же конверт с деньгами, заклеила и передала Зине.
— …Да вы что?!! Я немедленно вызываю «скорую»!!! — воскликнула та, машинально взяв конверт. — И Андрею Степановичу сейчас позвоню! Вы только ложитесь в постель и не вставайте! У меня есть ключи! Я мигом!
— Что-то случилось? — насторожилась Катя.
— Нине Георгиевне плохо, давление за двести! — взволнованно пояснила секретарша, набирая новый номер. — Скорая?! Примите, пожалуйста, срочный вызов! Ладышева Нина Георгиевна, шестьдесят три года, улица Пулихова… Давление, очень высокое, она сердечница, гипертоник! Жена профессора Ладышева, он был известным хирургом. Кардиобригаду, пожалуйста, вышлите!.. Я сама дверь открою, я там буду через… — она глянула на часы, — …минут десять! Хорошо… Спасибо!
Вскочив с места и на ходу набирая очередной номер, Зина ринулась к шкафу с одеждой.
— Саша, ты где? — набрасывая на плечи дубленку, уточнила она. — Мне срочно надо на Пулихова!.. Как на шиномонтаже? А скоро освободишься?.. Нет, не могу ждать. Нине Георгиевне плохо. Я лучше такси вызову.
— Я могу подвезти, — предложила Катя.
Зина посмотрела на нее вопросительно.
— Могу, я никуда не тороплюсь, — подтвердила она.
— Саша, все, отбой! Меня подвезут… Да-да, прямо сейчас подвезут, не волнуйся! А ты, как только с колесом разберешься, сразу меня набери. Мало ли что!.. Хорошо!
Секретарша быстро сгребла со стола в ящик бумаги, схватила конверт, спрятала в сейф, закрыла дверцу, бросила в сумочку ключи, телефон.
— Я готова, поехали!
— А туфли? — выразительно посмотрела на ее ноги Катя.
— Ох, черт!
Вернувшись к столу, та мгновенно переобулась и, увлекая за собой Проскурину, выскочила за дверь.
К счастью, лифт ждать не пришлось: нос к носу столкнулись с выходившим из него охранником, отлучавшимся в банк на втором этаже.
— Передай Красильникову, что я помчалась к Нине Георгиевне, — на ходу бросила ему Зина.
Спустя несколько минут они уже вырулили с парковки.
— Не снимает трубку, — в который раз пытаясь набрать номер, пожаловалась она Проскуриной.
— Кто?
— Андрей Степанович. Друг Вадима Сергеевича, он доктор. Попробую набрать другой… Тоже не снимает… Как специально! — до слез расстроилась она. — Как же так? Что же будет?
— Без паники! Все, что могла, ты уже сделала. Главное — вовремя вызвала «скорую». Успокойся и не реви! — глянув на нее, повысила голос Катя. — Будешь истерить под рукой, попадем в аварию, не успеем к приезду врачей. Так что сиди и спокойно набирай номер. Возможно, Андрей Степанович на операции, — поняла она, кому могла звонить Зина. — Освободится — увидит пропущенные звонки и перезвонит.
Катино ледяное спокойствие и уверенный тон возымели действие: вытерев слезы, Зиночка умолкла и продолжила набирать номера.
— Вот этот дом, — показала она рукой, когда они свернули на Пулихова, что, впрочем, было необязательно: Катя прекрасно помнила, где жила мама Ладышева. — Вот в ту арку, теперь направо, второй подъезд.
— А вот и «скорая», — глянула в зеркало заднего вида Катя. — Беги встречай, пока я припаркуюсь.
Зиночка выскочила из машины и призывно замахала подъехавшему с мигалками автомобилю. Спустя пару минут к ней и к докторам присоединилась Проскурина. Что-то ей подсказывало: нельзя оставлять Зину одну.
— Успокойтесь, давайте я открою, — предложил доктор, когда, путаясь в ключах, дрожащими руками та попыталась открыть квартиру. За дверью, срываясь на жалобный лай, поскуливал пес. — Закройте собаку, чтобы не мешала, — попросил он, переступив порог. — Где больная?
— Там, — не разуваясь, метнулась вперед Зиночка. — Катя, подержи Кельвина!
С детства побаивавшаяся собак, Катя нерешительно прошла вслед за всеми, уловила момент, когда серебристый пудель, проскочив у кого-то между ног, опрометчиво приблизился, и бесстрашно подхватила его на руки. Как ни странно, пес и не думал вырываться — сразу лизнул ее в нос и затих. Лишь дрожал всем телом.
