— Я знаю… Папа, я очень переживаю за наш вчерашний разговор.
— Мне тоже несладко, — проворчал отец, но голос его потеплел. — Время покажет, кто из нас прав.
— Вот и я о том же. Время — оно не только лучший лекарь, но и самый справедливый судья. Брать на себя его функции — бессмысленно. Человек должен пройти через свои ошибки, чтобы найти свое счастье.
— Или окончательно его потерять, — отец тяжело вздохнул. — Не сужу я никого, права такого не имею. Ни тебя, ни мужа твоего, ни этого Ладышева. Отцовское сердце болит: одна ты у меня. Мой век недолог, а у тебя теперь и надежного плеча рядом нет.
— Есть, папа. Есть, поверь. Жаль, что ты не знаком с Вадимом.
— И что он? Принц на белом коне? Чем-то лучше Виталика?
— Многим.
— Многим… — усмехнулся отец. — Не потребовал бы с тебя денег, и у меня проблема не возникла бы.
— А он их не требовал, сама решила отдать. Не хотела, чтобы чужой человек брал на себя мои расходы.
— Вот именно: чужой!
— На тот момент чужой, — согласилась Катя. — Неужели ты до сих пор считаешь, что Виталик тебе «свой»?
— Считаю. Потому что он — мой зять. И компаньон. Если бы не он, не было бы у меня своего дела. Перестанет быть зятем — считай, что и дела нет.
— То есть?
— Покупателя уже ищет. Вот так, — вздохнул Александр Ильич. — Вчера утром по телефону известил.
— Понятно… Это из-за того, что ты с ним вовремя не рассчитался?
— Да нет… Я с ним пятого числа каждого месяца рассчитываюсь, — признался отец.
— Выходит, проблема не в деньгах, — сделала вывод Катя. — А много ты ему еще должен? Ну, чтобы выкупить свою долю?
— Много или немного — неважно, роли это уже не играет. Он все решил. Как и ты решила.
— Но как же так, папа? — упавшим голосом спросила она.
— Ладно, не переживай. Разберемся, — проворчал отец. — Спасибо, что позвонила. От сердца отлегло.
— И мне полегчало. Арину Ивановну за меня поздравь с Новым годом.
— Поздравлю. Она ведь тоже переживает.
— Все будет хорошо! Целую!
Закончив разговор, Катя опустила телефон и задумалась.
«Как помочь отцу? Да… Видно, придется встретиться с Виталиком», — поняла она.
Неожиданно на кухне зажегся свет.
— Ты куда пропала? Что-то случилось? — сразу уловил перемену в ее настроении Вадим.
— Все в порядке, — Катя отвела взгляд. — Вот думаю: может, предложить Нине Георгиевне вечером стол на кухне накрыть?
— Конечно, на кухне! Сколько можно эту посуду туда-сюда таскать? Но сначала ответь: что случилось? — он привлек ее к себе и изучающе заглянул в глаза.
— Ничего… Вот отцу позвонила, поздравила, — показала она взглядом на трубку.
— И что? Катя, не молчи, пожалуйста. Рассказывай все как есть.
— В общем… Виталик вчера заявил, что ищет покупателя на автомойку. И дело вовсе не в том, что с ним вовремя не рассчитались. До пятого числа, когда выплачиваются проценты, время еще есть.
— Так вот в чем дело! — дошло до Вадима. — Этого следовало ожидать. Ну что ж… В таком случае мне понятен ход дальнейших действий.
— Каких действий? — подняла глаза Катя. — Чьих?
— Проскурина… И моих в том числе. Обещаю, что завтра же займусь этим делом.
— Но чем ты сможешь помочь отцу? Виталик с тобой даже разговаривать не станет.
— Со мной не станет, это верно. Но есть другие люди и другие варианты.
— Я надеюсь, не криминальные разборки?
— Ну что ты! Нет, конечно. Успокойся, — улыбнувшись, он крепче прижал ее к себе. — Что-то я снова оголодал. Там еще остался салат оливье?
— Полно! Я вчера спрятала незаправленную часть в холодильник.
— Замечательно! Только, чур, мою порцию заправить обыкновенным майонезом! А то взяли моду йогуртом поливать… — проворчал он. — Поужинаем — и домой! Спать люблю в своей кровати.
— А здесь разве не твоя?
— Моя. Но я на ней сто лет не спал. Да и тесновато будет двоим. К тому же я предпочитаю свой халат, свои шлепанцы, свою душевую кабину.
— Везет же некоторым! А у меня из своего только машина и осталась, — с грустью заметила она. — Да еще ноутбук.
— Зато у тебя теперь есть я. Поэтому сегодня мы будем спать в нашей кровати, ходить в наших халатах. Хочешь, я тебе свои шлепанцы подарю?
— Не-а, — замотала головой Катя. — Во-первых, они дареные. Во-вторых, не носить же мне потом тебя на руках в ванну? — она перешла на шутливый тон. — Ладно, уговорил, поедем к тебе. Только заскочим на Чкалова, надо прихватить кое-что из вещей.
— Согласен забрать все сразу! — рассмеялся Вадим. — Но сначала — поужинаем. Ну правда, очень есть захотелось, — жалобно заканючил он…
— …Пока, Кельвин! До свидания, Нина Георгиевна! — пожав псу лапу, тепло обнялась с хозяйкой Катя. — Спасибо вам!
— Это вам спасибо, дорогая! — Нина Георгиевна прижала к себе гостью и с улыбкой взглянула на сына: — Наконец-то порадовал меня, оболтус!
— Ну что вы? Какой он оболтус? У вас самый лучший в мире сын! — не согласилась Катя. — Самый умный, добрый, заботливый и нежный! Я бы от такого не отказалась!
— Вот и не отказывайтесь! — и, взяв на руки скачущего под ногами пса, напомнила: — Ждем в гости. Обещали!
— Обязательно! У нас редакция недалеко, так что я еще успею вам надоесть!
— Это мне надоесть? Катенька, вы, видно, не знаете, что самые надоедливые в мире — это одинокие пожилые женщины! Правда, Вадик?
— Не знаю. Кроме тебя и Галины Петровны, ни с кем из данной категории не общаюсь, — отшутился он.
— Ой! Забыла Галю поздравить с Новым годом! — опустив пса, всплеснула руками Нина Георгиевна. — У нее там в России уже десять вечера… Может, еще не спит?
— Может, и не спит. Все, мама, нам пора. Спасибо тебе! — поцеловал ее на прощание сын и, открыв замки, строго добавил: — Давление на ночь измерь и позвони!
— Да нормальное у меня давление! — отмахнулась Нина Георгиевна. — Позвоню, куда ж я денусь.
Заперев дверь, она присела на банкетку, достала из футляра очки, подтянула к себе записную книжку с телефонными номерами и сняла трубку:
— Надо обязательно с Галей радостью поделиться… Скорее бы уж возвращалась!
2
