– Они есть, – печально говорит Петя. – Они есть… Только страну их очень трудно отыскать на карте…
– Давай поищем вместе, хочешь? Вместе всегда легче, чем одному…
И всё стало бы совсем хорошо, если бы в эту минуту не зазвонил телефон. Весёлый папин голос прокричал в телефонную трубку:
– Я уже свободен! Скорей одевайтесь и бегите в кино… Мы успеем, осталось семь минут. Я буду у билетной кассы…
И мама с Петей, забыв о пиратах и о стране, которую трудно отыскать на географической карте, поскорее оделись и побежали в клуб, где у билетной кассы их ждал папа.
И Кирилка с Вовкой тоже были в кино. Посмотрев один сеанс, они – двое на один билет (на второй у них денег не хватило) – сумели пробраться в зрительный зал ещё раз. Они попытались туда пролезть снова, на третий сеанс, но, к великому сожалению, билетёрша их заметила и с позором вывела из клуба.
Ну и что ж! Ничего страшного! Всё-таки они насмотрелись всласть и теперь могли рассказать всю сказку про чудесную щуку и Емелю с начала и до конца.
– Ух, мне бы такую щуку! – с жаром восклицал Вовка, когда они из клуба шли домой. – Уж я бы её тогда попросил…
А время уже было позднее, и вечерние сумерки перешли в зимнюю ночную темень.
– И я бы попросил! – вторил ему Кирилка. – И я бы…
– Я бы знаешь что? Знаешь… Я бы её попросил!.. – кричал Вовка, то и дело шлёпая Кирилку по спине.
Только у Вовки было слишком много разных желаний. Он не мог их выразить обычными человеческими словами. Он лишь кричал на всю улицу так, что редкие прохожие, которые им встречались, с удивлением оборачивались, невольно провожая глазами краснощёкого крикуна.
В начале двенадцатого Кирилка добрался наконец до дома. «Ох и денёк же был!» – подумал он и вдруг нащупал чай, о котором совершенно забыл и который таскал в кармане с самого утра. А где же сдача? Сдача с пяти рублей. Но сколько Кирилка ни шарил по карманам, за подкладкой пальто и даже зачем-то в шапке, денег он не нашёл. Тут он вспомнил, что впопыхах не взял их у продавщицы. Но как вернуться без денег домой? Что скажет тётка?
И Кирилка побежал обратно к магазину по пустым улицам посёлка. А как лаяли на него собаки, выскакивая из каждой подворотни! И как больно он ушибся, зацепившись валенком за выбоину и растянувшись на дороге!
Но, разумеется, магазин был уже закрыт. Вместо многих ярких лампочек через широкие окна виднелась лишь одна-единственная. Она освещала пустые теперь прилавки, полки и всё тихое, непривычно безлюдное помещение.
Обратно домой Кирилка брёл медленно-медленно. Он оттягивал минуту, когда ему придется признаться тётке в том, что он позабыл у продавщицы сдачу…
Но дома, к счастью, все спали. Крадучись, Кирилка пробрался в комнату и, не раздеваясь, улёгся на свое место.
Что-то будет с ним завтра? Что он ответит тётке, когда та посмотрит на него колючими глазами и спросит: «А сдача? Где сдача, негодный мальчишка?»
Ох! Но ведь деньги не пропали. Он просто забыл их взять у той продавщицы. Он помнит это. И ведь она вернёт их!
Магазин открывается только в восемь. Но он встанет гораздо раньше, пока тётка ещё не проснулась. Он дождётся возле магазина и, когда тот откроется, получит обратно деньги, отнесёт тётке и как раз успеет к девяти в школу. Да, да, да, так он и сделает.
Эта мысль немного успокоила Кирилку.
Но всё равно спал он тревожно. То и дело просыпался, поднимал от подушки голову, смотрел на окошки, боясь пропустить серый утренний рассвет…
Глава двадцатая
Кляксы снова капают на тетрадь
Когда Кирилка выскочил из дому, краешек неба уже засиял, а снег на крышах стал медленно розоветь.
И тётка, и дядя, и двоюродный брат Генечка, и соседи – все ещё спали. Было очень рано. Солнце только всходило, и кое-где на улице поселка горели ночные фонари, но свет их сейчас был чуть виден.
Ровно в восемь магазин открыли, и Кирилка кинулся к прилавку штучных товаров:
– Тётя, отдайте мою сдачу…
Продавщица удивилась:
– Сдачу? Какую сдачу?
– Вчерашнюю, – испуганно сказал Кирилка и стал показывать на сложенный за стеклом прилавка чай. – Мы с Вовкой вот этот покупали… Самую махонькую пачку.
Но продавщица знать ничего не знала о сдаче. Зевнув, ответила:
– Не мешай мне работать, – и принялась укладывать на полку разные банки, коробки, бутылки.
Кирилка был слишком робок, чтобы вступать в споры, объяснять.
Понурившись, отошёл от прилавка. Но для него всё было кончено: сдачу – четыре рубля восемьдесят пять копеек – ему не хотели отдавать… А может, он просто потерял деньги?
Ему даже в голову не пришло, хотя это прямо бросалось в глаза: продавщица за одну ночь выросла по крайней мере на целую голову и похудела не меньше чем в два раза. Она сделалась худой и высокой, настоящая жердь. А вчерашняя была похожа на пузатый бочонок.
Нет, этого Кирилка не заметил. Ему было не до того. Он понимал одно: вернуться к тётке с одной пачкой, пусть даже самого лучшего чая, нельзя. Нельзя ни под каким видом. А что делать дальше, он не знал…
Глубоко вздыхая, он побрёл в школу. Больше идти было некуда.
Однако пришёл он слишком рано. Школьные двери были открыты, но учеников пока не было. И казалось, школа ещё не пробудилась после ночного сна – так непривычно тихо было здесь.
И зеркало в раздевалке. И ряды вешалок за высоким деревянным барьером. И маленький книжный киоск, где можно было купить тетрадку или перо. Всё как-то странно присмирело. И, может, потому, что кругом всё было чересчур тихо, Кирилка тоже на цыпочках тихо подошёл к вешалке и зацепил пальтишко за свой постоянный крючок.
В это утро он видел школу как будто первый раз. Он медленно шёл по коридору нижнего этажа и читал надписи на классных дверях.
Вот первый класс «А». Тот самый, где учатся они все: Кирилка, Петя и Вовка. Дверь слегка приоткрыта.
Кирилка заглянул внутрь. Ничего нового он не увидел. Всё ему здесь знакомо, до последнего гвоздика на стене. Но потому, может быть, что было ещё слишком рано и лучи утреннего солнца косо падали на парты, на учительский столик и на жёлтый пол, лакированная поверхность всех этих знакомых ему предметов отражала ослепительное сияние, и весь класс светился какой-то необыкновенной чистотой.
И Кирилка с лёгкой, ему самому непонятной печалью смотрел на этот класс, где ему всегда было так хорошо.
Потом он прикрыл дверь своего класса и поднялся на следующий этаж.
И снова прошёл весь коридор, с одного конца здания до другого, читая все надписи на классных дверях. Чем выше он поднимался, тем старше становились классы на этажах. А на четвёртом, последнем, были только восьмые, девятые и десятые, и там учились, безусловно, самые умные и знающие девочки и мальчики их поселка. Там была и пионерская комната. И комната для приготовления уроков. И ещё какие-то кабинеты, куда Кирилка не посмел заглянуть.
Как будто впервые он видел эти просторные коридоры, похожие на длинные светлые залы, эти знакомые классы, эти огромные прозрачные окна. И даже пальма с широкими листьями, которая стояла в зелёной кадушке у одного из окон коридора, показалась ему красивой, хотя прежде он не обращал на неё никакого внимания.
Осторожно провёл он пальцем по тому листу, который ниже других склонился к полу, и увидел, какая ярко-зелёная полоса осталась на его пыльной поверхности. Тогда Кирилка хорошенько протёр ладошкой
