Мы поднялись по лестнице на второй этаж, где еще недавно был мой кабинет, а теперь… Интересно, что теперь в моем бывшем кабинете? Мы шли по коридору. У кабинета Лии я слегка притормозил.
– Здесь? – спросила Ведьма.
– Нет!
– У нас всего пятнадцать минут!
– А потом?
– А потом сработает сигнализация, – ответила она хладнокровно.
– Здесь, – сказал я, останавливаясь перед дверью кабинета Стаса.
Ведьма нажала на ручку двери, и, к моему изумлению, дверь подалась.
– Она что, не запирается?
– Запирается, – пробормотал я, охваченный скверным предчувствием.
Мы вошли. Она вдруг сжала мой локоть, и я замер. Тьма уже не казалась кромешной. Мы стояли, затаив дыхание. По улице проехала машина, мазнув светом фар по стене, и где-то очень далеко захлопнулась дверь. Светящиеся зеленые цифры электронных часов показывали два пятнадцать. Тишина, казалось, звенела. А может, звенело у меня в ушах.
– Давайте, – сказала Ведьма своим обычным голосом. – Включайте!
Я подошел к письменному столу, на ощупь присел на край кресла, положил руки на клавиатуру. Вспомнил, что я в перчатках. Стал стаскивать их, пытаясь устроиться поудобнее в громадном Стасовом кресле. И вдруг с ужасом осознал, что в кресле кто-то сидит. Кажется, я издал какой-то полузадушенный звук.
– Что? – быстро спросила Ведьма. В голосе ее прозвучала тревога.
– Здесь кто-то есть! – прошептал я.
Яркий луч карманного фонарика заплясал по комнате, выхватив из темноты опрокинутый серебряный стакан, раскатившиеся остро заточенные карандаши, блокнот и калькулятор на письменном столе, статую Свободы на полу и Стаса, неподвижно лежащего в своем любимом кресле. Полуоткрытые глаза его смотрели прямо на нас…
Я попятился на полусогнутых. Луч фонарика осветил кровь на виске Стаса, лужу крови на ковре…
– Быстро! – приказала Ведьма, бросаясь вон из кабинета.
Сбегая по лестнице, мы услышали шум автомобильного мотора во дворе.
– К черному ходу! Быстрее!
Меня не нужно было понукать. Я летел к черному ходу как камень, выпущенный из пращи. Сердце колотилось в горле, мне казалось, еще миг – и оно выскочит наружу.
– Быстрее! – шипела Ведьма сзади.
Раза два или три она от души ткнула меня кулаком между лопаток. Мы мчались, не помня себя. Я, во всяком случае. Дом наполнялся звуками и сквозняками. Легкий шелест шагов в коридоре, подхваченный ночным эхом, казался оглушительным. Самое ужасное было то, что люди почему-то передвигались молча. Шаги доносились отовсюду. Дверь черного хода была, разумеется, закрытой. Ведьма приникла к замку.
– Быстрее, быстрее, черт бы вас побрал! – приговаривал я, переминаясь с ноги на ногу.
Мне уже чудилась жесткая рука, хватающая меня за шиворот. В лучшем случае. А в худшем – пистолетный выстрел или автоматная очередь. Дверь наконец распахнулась. Мы кубарем скатились с черного крыльца, и я опрокинул «клубную» урну, вокруг которой собирались наши курильщики – водитель Гена, Леша Дергунец, который не курил, а валял дурака, и некурящий Эдик за компанию. Урна загрохотала по выщербленному асфальту, как повозка Джаггернаута [11]. Я услышал сдавленный крик со стороны фасада. Ведьма уже стрелой летела к забору, я бросился за ней.
Днем мы наблюдали, как двое подростков легко отодвинули в сторону одну из досок и пролезли в соседний двор. Доска держалась на одном верхнем гвозде. Сейчас мы проделали то же самое. Ведьма протиснулась первая, я за ней, удивившись мельком, как ей удалось так хорошо запомнить ущербную доску.
Мы неслись по дворам, которые ночью выглядели совсем иначе, чем днем, перескакивая через кучи мусора, какие-то брошенные на землю железобетонные конструкции, рытвины, ящики, поваленные деревья и другие предметы, которые не поддавались индентификации, рискуя в лучшем случае поломать ноги. Вдруг она остановилась.
– Что? – выдохнул я в ужасе.
– Ничего, – ответила она спокойно. – Кажется, здесь. Помните, где запаркована машина?
Ориентировалась на местности она, надо отдать ей должное, как опытный рейнджер.
– Поехали, Вячеслав Михайлович, – сказала Ведьма непривычно мягко. – Хотите, я поведу?
Я не ответил. Руки мои, лежавшие на руле, дрожали. Спина была в испарине. Я стянул с себя лыжную шапочку, бросил на пол. Запустил пальцы в негустую шевелюру и яростно поскреб.
– Поехали, – повторила она.
И мы поехали. Я постепенно приходил в себя. О том, что мы видели в фонде, говорить не хотелось. У выезда на центральную улицу стояла полицейская машина с мигалкой. Проверка документов. Вляпались!
– Сворачивайте! – приказала Ведьма негромко. От голоса ее мороз продрал по коже. – Быстро! Направо! Еще раз направо!
Я послушно сворачивал, чувствуя, как пронзительный звук сирены колючками впивается в немеющий затылок. «Вот так и получают инфаркт», – мелькнула мысль. Визжали тормоза, машину заносило.
– Сворачивай! Прижмись к сараю! Глуши мотор! – рявкнула Ведьма страшным голосом.
Машина, ворвавшись в чей-то частный двор, замерла. Мы сидели молча. Вой сирены приближался.
«Можно было удрать, – думал я лихорадочно, – можно… можно… выскочить на окружную трассу… там всегда движение, днем и ночью, ночью даже больше – фуры-рефрижераторы везут продукты. Они бы нас потеряли!»
Редкий человек обладает достаточной выдержкой, чтобы не бежать сломя голову от преследователей, а, наоборот, повернуться к ним лицом и притвориться, что ты – это не ты. У Ведьмы выдержка была, у меня нет. Из меня никудышный игрок в карты, я не умею блефовать.
Полицейская машина, завывая и рассыпая снопы искр, промчалась мимо нашего укрытия в сторону окружной дороги. В окне дома зажегся свет. Хозяин проснулся. Этого еще не хватало! Сейчас выскочит с ружьем!
– Поехали домой, Вячеслав Михайлович, – Ведьма похлопала меня по колену. – Как вы себя чувствуете? Пришли в себя? Дорогу домой помните?
Ну не ведьма?
Она заставила меня остановиться перед гастрономом, торгующим круглосуточно. Бросила: «Я сейчас» – и скрылась за вращающейся дверью. К моему изумлению, была она в красной юбке и белой легкой курточке. Я даже не заметил, когда она переоделась. Здоровенный амбал-охранник, скучавший у входа, проводил ее долгим взглядом, потом перевел взгляд на машину. «Сейчас захочет проверить документы», – пронеслась у меня в голове дурацкая мысль.
Ведьма выпорхнула из магазина минут через десять с яркой полиэтиленовой торбой в руках, улыбаясь, спросила о чем-то у охранника. Тот заржал в ответ. Она уселась на сиденье, поставила торбу на пол. Звякнуло стекло. Бутылки? Зачем?
– Чтобы расслабиться, – ответила на мой незаданный вопрос. – А кроме того, мотор машины не успеет остыть.
Некоторое время мы ехали молча, потом до меня дошло, что она имела в виду, говоря о теплом моторе, но вопроса задать я не успел.
– Вячеслав Михайлович, – поступил новый приказ, – поставьте машину во дворе, не загоняйте в гараж.
– Почему?
– Маленький психологический штрих, пусть видят, что нам нечего скрывать.
– Кто?
– Они! – ответила Ведьма и полезла из машины.
– У нас есть минут сорок, – объявила она, когда мы переступили порог дома. – Быстро в
