— Значит, в нас все-таки попали? — спросил Костя просто для того, чтобы что-нибудь спросить и отвлечь всех от собственной персоны. Не любил Костя быть в центре внимания, ну разве что только во время репортажа.
— Конечно попали, а как же иначе! — снова заорал Игорь. — Я же говорю, что американцы просто так бомбы не кидают.
— Ты чего орешь? — спросил Костя. — Тебя контузило?
Он тряхнул головой и окутался облаком белой пыли.
— Нет, я думал, ты плохо слышишь.
— А я видел, как В-52 сбили, — назло ему сказал Костя и подумал, что Игорь точно изменился после того, как полежал в лазарете у американцев. Продался, подумал он и не поверил самому себе. Игорь не мог продаться по определению, иначе он не воевал бы ни в Боснии, ни в Афгане, ни здесь, а давно бы стал «халявщиком». Такие, как Игорь, «халявщиками» не становятся. Они четко и целенаправленно выполняют свою миссию, и выполняют ее до конца дней своих. Игорь, по большому счету, думал Костя, это наша совесть, и я всегда буду горой за него, хотя он чуть-чуть и сумасшедший.
Завета наконец протиснулась мимо Божко и на глазах присутствующих бросилась к Косте, повисла у него на шее. Он только успел заметить ее заплаканное лицо и лицо Сашки Тулупова, который почему-то отвернулся и отступил в коридор. После этого Костя неожиданно был покрыт поцелуями ото лба до губ. И губы ее оказались солеными на вкус и такими желанными, что он только через целое мгновение увидел, как Игорь беззастенчиво, хотя и исподлобья наблюдает за ними. На лице его бродила странная улыбка, похожая на оскал.
— Ну все, все, — сказал Костя Завете под воздействием этого взгляда, — все… ты видишь, я живой, со мной ничего не случилось, только вот компьютер разбился. — А сам впервые понял: «Мне почему-то теперь нравятся не Мата Хари, а душевные женщины, и как же мне быть?..»
— Как разбился?! — сунул морду в дверь Сашка.
— Разбился, один обломки остались.
— Это же конец?! — воскликнул пораженный Сашка.
Костя прижал к себе Завету:
— Конец… — сказал он, пытаясь рассмотреть ее лицо, которое она всячески прятала у него на груди.
— Не смотри на меня, — бормотала она, закрывая лицо руками, — я некрасивая.
— Ну что ты! — воскликнул он, поглаживая ее по плечам. — Ты самая-самая…
— Нет-нет… — бормотала она, — я несдержанная…
— Ладно-ладно… — сказал он, — нечего на себя наговаривать.
— А почему ты мне не дал заснять, как сбили В-52? — вредным голосом спросил Сашка.
— Отснимались… — махнул свободной рукой Костя, другой он осторожно придерживал Завету, полагая, что так она быстрее перестанет плакать. — Все, хватит! Домой пора.
Он хотел объяснить, что ноутбук был особым, с внутренней антенной и с уникальным программным обеспечением, но Сашка и сам об этом знал. Найти второй такой комп в разоренном городе было нереально. Можно, конечно, заказать его в редакции, но как туда сообщить? Нужна связь, а ее как раз и не было.
— Я тебе этого не прощу, — беззлобно пообещал Сашка.
— Ха! — отозвался Костя. — А я твоей маме Оле расскажу, что ты здесь выделывал, она тебя выпорет.
— Не-е-е, маме не надо, — ухмыльнулся Сашка, ну совершенно как его отец Максим. — Мама ничего не поймет. Маме нужно, чтобы я сидел рядом и никуда не девался.
— Мама есть мама… — веско сказал Костя. — Маму уважать надо.
— А я и уважаю, — сказал Сашка.
— А еще любить.
— Я ее люблю, — сказал Сашка.
— Что-то незаметно, — заметил Костя, намекая на его обгорелую физиономию.
— Значит, мы едем домой?! — снова воскликнул Сашка, ловко уходя от скользкой темы.
Костя ответил:
— Неизвестно.
Костя еще лелеял надежду найти трубу спутниковой связи и договориться с Вадимом Руновым о необходимом оборудовании, а машину мы как-нибудь здесь раздобудем, подумал он. Машин здесь много. Главное, чтобы Рунов все сделал тихо, минуя завотделом Горелова Юрия Александровича, иначе тот заставит их вернуться в Москву. А возвращаться мне совсем не хочется, находил новые аргументы Костя, стараясь не думать о причине нежелания возвращаться. А причиной нежелания возвращаться была как раз Завета. Как оно на самом деле обернется, думал он, я не знаю, но, кажется, я влип. Это странное открытие ошарашило его больше, чем обрушившаяся лестница.
Он даже хотел сообщить всем, что у него дурное предчувствие, будто бы они отсюда не выберутся. Впрочем, американская бетонобойная бомба к его предчувствию не имела никакого отношения. А что имело отношение — Костя еще не понял, может быть, мешала Завета, которая все еще прижималась к его груди? А может быть, потому что у него периодически кружилась голова, а в желудке все еще плавал комок тошноты?
Сашка Тулупов ринулся к ближайшему зеркалу, придирчиво посмотрел на себя и уныло поведал:
— Да-а-а… с такой мордой меня никто любить не будет.
— Ничего, до свадьбы заживет, — насмешливо успокоил его Игорь.
Сашка только шмыгнул носом: мол, когда еще эта свадьба, а морда уже попорчена.
Постепенно из разговоров выяснилось, в чем суть дела и почему Большаков так спешил. Оказывается, в форте были бомбоубежища — укрепленные казематы — каменные мешки особой конструкции. И оказалось, что Большаков туда вовремя и завел всех, кроме Кости, разумеется, и что Завета рвалась вернуться, но Большаков ее удержал.
— Правильно! — благодушно согласился Костя. — А то случилось бы бог весть что…
— Нам сказали, что ты рухнул вместе с лестницей.
— Компьютер рухнул, — отшутился Костя.
Он давно взял себе за правило лишний раз женщин не волновать. Женщины существа нежные и ранимые, бог знает, что у них происходит в голове.
Завета все еще всхлипывала у него на груди, но он чувствовал, что она шмыгает носом уже просто по инерции.
В этот момент в лазарет сунулся Большаков и внушительно произнес:
— Ну слава богу, живы, здоровы, а теперь быстренько уезжайте!
— Почему?! — спросили все хором и посмотрели на него во все глаза, в которых читался сплошной укор.
— Воевать будем. Немчура поперла. Сейчас очухаемся и начнем стрелять. Так что гражданским лицам надо покинуть военный объект. Бойцы уже поставили вашу машину на колеса.
— Александр Васильевич, — попросил Костя, — нам бы связь? А?
— Не до этого, сынок, — ответил Александр Васильевич. — Уезжайте, и быстрее!
— Ну вот, — проворчал Игорь, — как что снимать, так мы ко двору, а как настоящее дело, так гуляйте, Вася.
Костя подумал, что у Игоря есть шанс остаться и вкусить все прелести обороны форта, и вообще показать, на что он годен в настоящем деле, но Игорь, к его неудовольствию, почему-то этим не воспользовался.
Большаков пожал всем руки, махнул на прощание и исчез в хаосе форта.
— Уходим! — сказал Костя и посмотрел на товарищей по несчастью.
Сашка был в общем-то как огурчик — живой и подвижный как ртуть, только с красной от возбуждения мордой; Игорь выглядел сурово, и лицо у него было хмурым и замкнутым, словно что-то в этой жизни шло не по его сценарию. Он сжимал новенький автомат АК, который наверняка выклянчил у сердобольного Большакова, и готов был двигать куда угодно и зачем угодно, лишь бы подальше от форта. Лица Заветы
