– Вам это действительно не под силу! – нахально сказал Мячиков. – А мне раз плюнуть. Вы меня недооцениваете! – Мячиков поднялся со стула и шагнул к выходу. – Посоветуйте вашему Проскудину подыскивать себе другое место!
Мячиков вышел из кабинета, и от его уверенности сразу же не осталось и следа. Он находился сейчас в нелепейшем положении. Он знал приметы долговязого громилы, которого нужно было искать, но не имел возможности его искать. Ведь этим он бы сразу себя выдал. Однако для начала ему необходимо было соблюсти проформу: допросить шофера инкассаторской машины и потерпевшую Анну Павловну Суздалеву.
«Ничего, что-нибудь придумаю...» – тоскливо думал Мячиков, едучи вместе с милиционером Петей в гараж, где стояла машина, в которой Анна Павловна перевозила мешки с деньгами.
Мячиков повел следствие в кабинете, который уступил ему начальник гаража. Николаю Сергеевичу вовсе не хотелось допрашивать водителя инкассаторской машины. Было мало шансов, что он сообщит что- нибудь новенькое. Он мог показать на следователя пальцем и заявить во всеуслышание:
– Вы грабитель!
Но не вызвать очевидца было невозможно. Николай Сергеевич пошел на вынужденный риск. Он решил положить голову в пасть водителя. Нарушая все юридические правила, Мячиков вызвал его в присутствии потерпевшей Анны Павловны и бесстрашно сказал:
– Опишите, пожалуйста, приметы человека, который похитил вчера у товарища Суздалевой мешок с деньгами!
Как каждый честный человек, шофер был напуган тем, что его вызвали к следователю. Но, взглянув в голубые, невинные глаза Мячикова, шофер почувствовал к нему доверие и успокоился:
– Старик ограбил! Это точно! На вас похожий!
– Да нет, – кинулась на выручку Анна Павловна, – среднего роста, парень лет двадцати, не больше... блондин...
– Да не молодой! – заспорил водитель. – Старик! Когда он удирал, я думал, что он на ходу рассыплется!
– Что ж ты тогда его не схватил? – ехидно спросила Анна Павловна. – И не спорь со мной! Меня грабили, а не тебя!
– В чем же он был одет? – продолжал допрос Мячиков.
– Обыкновенно, – сказал водитель, – пиджак, брюки...
– Какой пиджак? – притворно возмутилась Анна Павловна. – Что ты, слепой, что ли? Спортивная куртка и тренировочные брюки!
– Очень странно, что вы даете такие противоречивые показания! – заметил милиционер Петя, который тоже присутствовал при допросе.
Слова Пети вынудили Мячикова попросить водителя:
– Пожалуйста, опишите приметы поподробнее!
– Можно попросить вас встать? – осмелев, сказал допрашиваемый.
Следователь послушно встал.
– Повернитесь теперь спиной! – продолжал водитель. – А то я видел его только со спины!
Следователь с той же покорностью повернулся к свидетелю тылом.
– У него фигура в точности как у вас! – сравнивал водитель. Его осенила счастливая мысль: – Если здоровье позволяет, побегайте немного!
– Бегать здесь негде! – Анна Павловна раскусила коварную идею.
Однако Мячиков боялся, что отказ может навлечь на него подозрение:
– Ничего, я попробую!
Следователь затрусил на месте, усердно двигая ногами.
Водитель долго всматривался:
– Очень похож. Если б вы не были следователем, я бы так и сказал: это вы грабили!
Николай Сергеевич прекратил отбивать чечетку. Отдышавшись, он зафиксировал показания: «Манера бега такая же, как у следователя Н. С. Мячикова» – и улыбнулся, удивляясь собственной наглости:
– Боюсь, меня бы вы сразу догнали!
– Вас бы я догнал! – улыбнулся шофер в ответ. – А вот тот мчался быстрее автомобиля.
Мячиков подал знак милиционеру, и Петя вмешался в разговор:
– Пройдемте, товарищ водитель, я осмотрю машину!
Они ушли, и Анна Павловна, забыв о конспирации, спросила напрямик:
– Вы уже вернули деньги?
– Нет, еще рано! – шепнул в ответ Николай Сергеевич.
Разговор с Анной Павловной был для него пыткой. Хотя допрашивать должен был он сам, Мячиков опасался, и не без оснований, что допрашивать станут его, а он не устоит и все выдаст. Мячикову очень хотелось рассказать Анне Павловне правду. Но он боялся ее огорчить, и кроме того, мешала мужская гордость, которая еще доживала в нем свой век.
– Сразу вернуть деньги – это подозрительно! – И Мячиков неожиданно добавил: – Я прошу вас, товарищ Суздалева, переменить показания и заявить, что вас ограбил высокий, очень высокий мужчина. Он спросил у вас басом: «Закурить не найдется?», а когда вы ответили: «Я некурящая», он отнял у вас мешок и исчез!
– Но деньги-то у вас! Какое имеет значение, как выглядит грабитель, которого не было! Ведь мы договаривались, что вы вернете деньги, а вора не поймаете! Вы же не можете ловить сам себя!
– Значит, так... – Следователь старался не смотреть на допрашиваемую. – Поскольку вас ограбил высокий мужчина...
– Меня не он ограбил, а вы! – Анна Павловна не на шутку рассердилась. – Перестаньте финтить и немедленно верните деньги!
Анна Павловна самовольно прекратила следствие и ушла, плотно прикрыв за собою дверь...
Николай Сергеевич мучительно раздумывал над тем, как найти верзилу.
Не столько в жизни, сколько в детективной литературе бытует мнение, будто преступника тянет на место преступления. В мозгу Николая Сергеевича тлел слабый огонек надежды, что, быть может, дылда вновь появится в роковой подворотне.
Вечером Николай Сергеевич оделся потеплее и отправился проверять эту гипотезу. Наблюдательный пункт Мячиков оборудовал в парадном, из которого просматривалось место грабежа. Николай Сергеевич снял пальто, сложил его, постелил на батарее и, усевшись на нее костлявым задом, стал не отрываясь следить за улицей. Из парадного Николай Сергеевич видел всю подворотню, маленький кусочек черного неба, парикмахерскую напротив и фонарь, в который была ввинчена лампа дневного света. Фонарь плохо светил и противно жужжал.
Мячикову вспомнилось, как на заре карьеры он так же дежурил в подъезде, поджидая опасного рецидивиста. Наконец долгожданный рецидивист объявился, Николай Сергеевич бесстрашно кинулся на него, но тот опередил следователя, ударил его кастетом по голове, и Мячиков провалялся два месяца в больнице.
От давнего бандита мысли Николая Сергеевича перекочевали к нынешнему. Мячиков подумал о том, что если двухметровый детина придет на место преступления, а он, Николай Сергеевич, бросится на него и опять получит по голове твердым предметом, то сейчас ему не выкарабкаться. Шестьдесят лет – это не двадцать пять.
Николай Сергеевич ясно представил себе, как он, окровавленный, валится на мостовую, «скорая помощь» отвозит его в больницу и он там умирает, не приходя в сознание. Сколько хлопот, подумал Николай Сергеевич, доставлю я своей смертью друзьям и близким. Валентин Петрович вызовет, конечно, из Красноярска дочь и внука. Зять наверняка тоже примчится. В общем-то, он неплохой парень. Ему, бедняге, придется побегать с моими документами: надо сдать паспорт, получить свидетельство о смерти и еще какую-то справку, без которой не дают места на кладбище. С местом на кладбище будет долгая волынка. Проще всего пробиться в крематорий, но не хочется. О Новодевичьем кладбище нечего и мечтать. Оно вроде музея, только для знаменитостей. А вот с Ваганьковским, может, и выгорит. В нашей прокуратуре не
