были помещены в 9-м томе предыдущего собрания сочинений Бунина (в их числе записи, заметки, цикл «Происхождение моих рассказов», некоторые статьи, рецензии, а также интервью).
Построение данного тома принципиально отличается от 9-го тома Собрания сочинений Бунина в девяти томах (1965–1967). Первый раздел составляют крупные философско-публицистические и мемуарные книги: «Освобождение Толстого», «О Чехове» и главы из книги «Воспоминания»; во втором помещены бунинские дневники 1881–1953 годов; третий объединяет статьи и выступления.
Список условных сокращений
Освобождение Толстого*
Впервые: Париж, 1937.
Созданию этой книги предшествовали длительные, многолетние размышления Бунина над личностью, творчеством и философией Л. Н. Толстого, человека, перед которым он «благоговел» (этим словом характеризуют отношение Бунина к Толстому и писатели-современники — Б. К. Зайцев, Ант. Ладинский, Марк Алданов и сам Бунин — в юношеском письме к брату Юлию, 22 июля 1890 г.). Книга эта необычна по форме: Бунин зачастую уходит от «прямой», авторской характеристики звеньев жизни великого писателя, передоверяя эту характеристику искусно подобранным многочисленным свидетельствам самого Толстого, его близких и друзей, сближая мысли Толстого с суждениями из Библии, «поучений» Будды, античных мыслителей. Так создается — ненавязчиво и словно бы помимо воли автора — определенное настроение книги, ее «тема» — в музыкальном понимании этого слова. Бунин славит жизнь Толстого, которая предстает в его изображении не просто как путь разочарования в «мирском», но как безмерное расширение личности, обретение полной внутренней свободы, приведшее к отказу от всего корыстного, суетного, временного, к мучительным и настойчивым усилиям решить «самое главное» — смысл существования.
Можно даже сказать, что Толстой был «темой жизни» Бунина, — к его имени, авторитету, оценкам Бунин обращается непрестанно, от юношеской поры до конца дней. Первым подступом к самой книге можно считать необширные воспоминания, вошедшие в шестой, заключительный том Полного собрания сочинений Бунина (в книге «Освобождение Толстого» они помещены в VI главе).
Дополнения начали публиковаться с 20-х годов (так, в парижской газете «Возрождение» 20 июня 1926 года появился очерк «К воспоминаниям о Толстом»; в журнале «Современные записки», 1927, кн. 32, напечатана заметка «О Толстом»). Отрывок из «Освобождения Толстого» появился в № 1 журнала «Русские записки» за 1937 год, а также в газете «Последние новости» за 1937 год: № 5833, 14 марта;
Ознакомился Бунин со статьями В. И. Ленина о Толстом. Однако сформулированный Лениным взгляд на Толстого как на выразителя идей и настроений патриархального наивного крестьянства Бунин, верный своему идеалистическому взгляду на исторический процесс, не приемлет категорически. Но, идя от конкретных фактов, от изучения свойств живой личности Толстого и черт его творчества, Бунин приходит в некоторых случаях к выводам, уже знакомым нам по марксистским работам. Такова выявленная Лениным связь между учением Толстого и «строем жизни восточных народов»: «Вот именно идеологией восточного строя, азиатского строя и является толстовщина в ее реальном историческом содержании. Отсюда и аскетизм, и непротивление злу насилием, и глубокие нотки пессимизма, и убеждение, что „все — ничто, все — материальное ничто“ („О смысле жизни“, с. 52), и вера в „Дух“, „начало всего“, по отношению к каковому началу человек есть лишь „работник“, „приставленный к делу спасения души“ и т. д.» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 102). Сравним эти слова хотя бы с первыми же строками книги Бунина, — начиная с цитаты из «поучений» Будды, Бунин проводит глобальную параллель между философией Толстого и «неподвижными» восточными религиями. Разумеется, оценки этому явлению Ленин и Бунин дают противоположные. «Толстой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества», — отмечает Ленин, разбирая взгляды и противоречия великого писателя (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 210). Бунин же всей своей книгой стремится доказать, что философские и религиозные искания Толстого, подчинившие себе всю жизнь, превратили ее в подвиг, одновременно придав особую ценность и смысл творчеству, напитав его духовностью и придав ему особую нравственную остроту.
С огромной любовью и тщательностью воссоздавая многогранную личность Толстого, Бунин ясно понимал, что книга его не вызовет должного внимания в литературных кругах эмиграции. С понятной горечью писал он профессору Софийского университета П. М. Бицилли: «…кому нужно то, что в ней говорится? Равнодушному ко всему на свете Адамовичу? На все на свете кисло взирающему Ходасевичу? Всему на свете едко улыбающемуся внутренне Алданову?» (письмо от 16 августа 1937 г., журн. «Русская литература», 1961, № 4, с. 156). Бунин, несомненно, сознавал, что место ее издания — на родине Толстого, в России. 8 января 1947 года в письме к Н. Д. Телешову он просил его передать государственному издательству: «Можно издать еще в сокращенном виде мою книгу „Освобождение Толстого“» (сб. «Литературный Смоленск», 1956, № 15, с. 325).
В своей книге Бунин приводит много цитат из произведений и дневников Л. Н. Толстого, из воспоминаний А. Л. Толстой и др. В комментарии отмечены лишь точные цитаты (даваемые Буниным в кавычках).
