— Значит, теперь у меня новая мама. Когда это произошло?
— После того, как девушка вернулся из отпуска в Италии. Все твердил, что жизнь коротка. Они так здорово смотрятся вместе.»
— И не понимают ни слова из того, что говорят друг другу.
— Есть же язык любви, — хихикнула Бев. — Извини, пап. Ты прав, это сумасшествие, но они счастливы.
Нику стало не по себе оттого, что дочь смеется при упоминании о любви.
— Позвони дедушке домой. Попроси продиктовать тебе номер телефона-автомата у закусочной, где он вечно обедает. Как же она называется…
— «Лестерс».
— Верно. «Лестерс». Я позвоню завтра в полдень. Он даст мне номер таксофона, по которому и поговорим.
Джерачи продиктовал дочери три из недавно записанных номеров и сложный график, когда он будет рядом.
— Если не отвечу, не волнуйся. Дел по горло.
Бев снова заплакала, и Ник подождал, пока она успокоится, прежде чем попрощаться.
— Где ты? — спросил Фаусто Джерачи. — Я приеду за тобой.
Ник рассмеялся. Будто он мальчишка и пойман за кражу в магазине.
— Не получится, пап. Если за тобой следят…
— В этой стране я могу оказаться в любом месте за три дня; За исключением Аляски и Гавайев.
Старик до сих пор злился, что не получилось сделать Сицилию сорок девятым штатом, а Аляску и Гавайи все-таки присоединили.
— Свяжи меня с людьми в Кливленде, которым доверяешь.
— Я никому не доверяю. Сам тебя заберу. В Кливленде буду через два дня. Кроме отца, тебе никто не поможет.
— Как насчет Майки 3.?
— Этот поляк? Ленивый боров. Вряд ли тебе удастся поднять его с постели.
Майк Зелински, чиновник из профсоюза водителей грузовиков, был другом Фаусто с детства. Его сын стал членом городского совета Кливленда. Майки 3. знаком с нужными людьми.
— Просто позвони ему, ладно?
— Два дня. И не говори, что это опасно. За мной никому не угнаться. «Хвоста» не будет.
— Сомневаюсь, пап.
Надо признать, что отец прав, с ним сложно тягаться. Водитель Фаусто — живая легенда, профессионал, откатавший два миллиона миль, обычно на огромной скорости, с пассажирами, в чьи дела не лез, при этом не заплатил ни одного штрафа и ни разу не попал в аварию (за некоторыми исключениями, которые и авариями назвать сложно).
— Где ты, неуловимый? Все у нас получится. У Джерачи и его сына.
— Слышал, тебя надо поздравить, — произнес Ник.
— Верно. Собираешь болтать или скажешь мне наконец, где ты?
Через сорок семь часов Фаусто Джерачи пригнал свой «Олдсмобиль Старфайр» на автостоянку. Эта красно-белая мощная машина с кожаными креслами десять лет назад заменила ему черный «Рокет».
— Ты быстро.
— Разве ж это быстро, — недовольно пробурчал Фаусто. — Давно бы приехал, если б на нужду не уходило больше времени, чем на заправку.
Объятье было крепким, долгим и молчаливым. Они не видели друг друга много месяцев и боялись уже не встретиться в этой жизни. Никогда раньше отец и сын не были так счастливы находиться рядом.
— Черт возьми, — наконец произнес Фаусто, топнув ногой, — я замерз.
Они пошли в мотель за вещами Ника.
— Успокой меня, отец. Скажи, что ты предохранялся.
— Послушай. Мы поженились, и точка. Жизнь коротка. Я не собираюсь изливать душу, и тебя это не касается.
— Предохранялся по пути сюда.
— По пути сюда? — ухмыльнулся Фаусто. — В полной мере. Если за мной кто и следил, он видел, как Кончита уехала на моей машине. Она время от времени водит автомобиль, и этим никого не удивишь. Я лег в багажник. Кончита припарковалась у работы, у консервного завода, приоткрыла багажник и ушла, и — опля! — я отчалил. Вырулив на дорогу, полетел стрелой вперед на сотни миль. — Он изобразил выстрел из лука и рассмеялся.
Ник опешил. Когда была жива мать, Фаусто не разрешал ей садиться за руль.
— Кстати, милая бороденка. — Старик коснулся бороды сына и покачал головой.
— Кстати, милая машинка. Правда.
— Разве не красотка? — Засияв от гордости, Фаусто хлопнул Ника по плечу. — Я выполнил работу для одного парня, возможно, ты его знаешь. Он неслабо заплатил. Под этим капотом триста сорок пять лошадей, и каждая — чистокровная верховая.
— И это все на те деньги? — спросил сын, имея в виду наличные, которые дал отцу на дорогу до Сицилии. Он дал денег больше, чем следовало, чтобы компенсировать старику беспокойство.
— Брось, пора отправляться.
— Мы Даже не подумали куда.
— За мной по-прежнему комната, где ты отсиживался в прошлый раз.
— Теперь она вряд ли подойдет.
— В любом случае подальше отсюда. И в теплое место.
— Может, в Мексику?
Что ж, там тепло. Хотя ужасная дыра.
— Кончита расскажет, что там к чему.
— Кончита? Не уверен. Она никогда не распространяется, откуда родом.
— Но у нее ведь есть родственники, верно? Родители?
Фаусто схватил чемодан сына.
— Хочешь поговорить с ней, говори. Я не стану тебя останавливать.
— А с чего тебе меня останавливать?
— Не с чего. Пошли.
Забрасывая скромные пожитки Ника в багажник «Стар-файра», Фаусто заметил дробовик.
— Пригодится.
— В Канаде?
В какой Канаде? В Мексике.
Ник покачал головой.
— Сначала в Канаду.
Фаусто пожал плечами.
— Большой крюк. К тому же там холодно.
— Знаю. Долго не задержимся. Надо только уладить кое-что. Зачем мне в Мексике дробовик?
— Черт! Не в Мексике, а в машине. Ты поедешь на пассажирском сиденье.
— При всем к тебе уважении, пап, лучше поведу я. Ты ведь не спал всю ночь.
— Позволь сказать тебе одну вещь. Дорастешь до моего возраста, забудешь о сне. — Тем не менее Фаусто свесил голову и поплелся к пассажирскому сиденью. — Хочешь сесть за руль, садись. Повеселимся по дороге.
Спереди лежала сумка с аккуратно сложенными картами. Фаусто достал первую попавшуюся Штат Айова. Он изучал карты просто ради бодрости духа, как многие читают «Силу положительного настроя» или как Ник читал «Государя». Впрочем, вскоре отец заснул.
