то, что прогуливалась на четвереньках, ничуть не портило впечатления.
Катрин оторвалась от созерцания оголенных золотистых половинок. Нет, невозможно работать. На все подряд отвлекаешься.
До орудий по прямой — шагов пятнадцать. Чуть ближе жаровня и «крестовый» здоровяк. Остальные дозорные устроились на самой баррикаде, как заядлые театралы.
Сейчас…
Блоод возникла ниоткуда. Теперь прекрасная дарк стояла в полный рост уже по внутреннюю сторону перил, и Катрин не могла объяснить, как это получилась. Ланон-ши непринужденно выпрямилась, слегка опираясь кончиками пальцев о старое резное дерево. О, она была очень естественна, насколько может быть естественна фантастически красивая обнаженная девушка, возникшая из ниоткуда посреди ночного моста. И она просто ждала. Змеиные глаза мерцали сквозь кольца влажных волос.
И мужчины почуяли. Головы «крестовых», одна за другой, поворачивались в сторону черноволосого видения. Поворачивались с трудом, шеи словно свело судорогой. Ощущение смертельной опасности вонзилось ледяными иглами в затылки.
Опасность была. Каждый самец кожей и плотью ощущал жуть, исходящую от этого точеного, призывно обнаженного существа. Потаскуха, девка гулящая, голая бесстыжая баба…
Нет. Не баба. Гибель блаженная.
Накатившая похоть подавила страх. Обмякали напряженные лица, блудливо и жадно влажнели приоткрытые рты. Подтянулись мышцы животов, и желание сладостно и неудержимо крепло, наливалось между ног.
Блоод ничего не делала. Лишь намек на слабую улыбку таился в углах маленьких губ. И каждый из восьми мужчин знал — ждут и зовут именно его. Его, самого лучшего, самого сильного, самого страстного. Забыта ночь, товарищи, оружие и долг перед Светлым.
Ближайший к суккубу «крестовый» выпустил ненужный арбалет и на коленях двинулся к гибели.
Блоод оперлась о перила локтями, томно выгнулась, подставляя взглядам упругие груди, темные соски, возбужденные близостью добычи. Колени ланон-ши дрогнули, только дрогнули, не раздвигаясь, лишь намекая, что могут разойтись, и тогда…
Перебираясь через перила, Катрин услышала многоголосый вздох. Кажется, уже и штаны затрещали под напором синхронной эрекции.
Выглядело это совершенно не смешно. Зов был силен. Катрин и сама не решалась взглянуть на подругу. Огромный артиллерист неловко полз по старым, выщербленным многочисленными колесами и копытами доскам настила. Обе руки воина нетерпеливо возились под мешающим подолом кольчуги…
Ноги в сапогах хлюпали — Катрин оставляла за собой мокрые следы. Мысли путались. Зажатый в руке кукри казался совершенно излишним. Что, собственно, делать железкой собиралась?
Там, за спиной, на площади перед домами что-то заметили. Раздался крик, и магическое очарование мгновенно развеялось…
До жаровни оставалось четыре шага. Стоящий на коленях здоровяк с удивлением уставился на свои приспущенные штаны. На широком лице мелькнуло негодование, будто и не его собственные руки мгновение назад рвали завязки. Солдат вскинул глаза на непонятно откуда взявшееся перед ним существо с черной жуткой физиономией. Катрин надеялась, что гигант продолжит изучение проблемы спонтанно возникшей эрекции. Увы, опомнился «крестовый» быстро. Лапа, величиной с лопату, метнулась к ноге девушки. Катрин пресекла неуместные вольности взмахом кукри. Бычью шею с одного взмаха перерубить не удалось, но от земных забот гигант избавился.
Быстрее!
По настилу гулко грохотали сапоги бегущих от набережной воинов. С другой стороны, у баррикады, поднимались на ноги трезвеющие почитатели Блоод.
Катрин пинками опрокинула пару бочонков и ящик. Твою мать! Чуть ногу не сломала. Небольшой ящик оказался плотно набит плетеными коробами с порциями картечи. Зато в бочонках был порох. Ну, кажется, именно он… Катрин сожгла немало разнокалиберных патронов, но порох в чистом виде видела один раз, да и то в детстве. Тот серый порошок на эту непонятную субстанцию походил слабо. Плевать, ничего более подходящего вокруг не видно. Катрин пнула бочонок, отправляя поближе к пушкам, — неохотно покатился, вываливая бурое густое содержимое. Катрин машинально уклонилась от пролетевшего копья. Мешают, сучьи дети, работать. К лазутчице бежали со всех сторон. Пинок по второму бочонку… Сыпьте и сейте разумное, доброе, вечное… Один из поклонников Блоод перепрыгнул через пушку. В лицо Катрин нацелился наконечник алебарды. Девушка изогнулась, уходя от укола. Клинок кукри был коротковат, но ничего, достал. По пальцам… Пусть орет, алебарду-то уронил. Катрин нагнулась за жаровней… Очень вовремя — над головой просвистело сразу несколько острых неприятных предметов. Что именно швыряют, любопытствовать было некогда. Жаровня оказалась мало того что раскаленная, так еще и чертовски тяжелая… Три или четыре фигуры надвинулись справа. К счастью, им мешал лишившийся пальцев воин. Удерживая бесценную жаровню, шпионка нырнула вперед… Свободный пятачок… Набегают со всех сторон, но перила-то рядом…
Блоод?!
…Суккуб балансировала, стоя на перилах противоположной стороны моста. Шипела на самцов… скалила белые зубы… Клыки казались трогательно крошечными по сравнению с грубым оружием в мужских руках. Пока еще ни один из «крестовых» не решался ткнуть железом оголенную плоть.
— В воду, б…!!! — заорала Катрин, так что вопль слышали не только на обоих берегах, но и в ближних кварталах затаившегося города Тинтаджа.
…Жаровня мешала. Удар меча девушка парировала, но кукри чуть не вышибли из руки. Катрин с трудом удержалась от соблазна вышвырнуть угли прямо в лица теснящих ее к перилам ублюдков. Угрозе поверили, отшатнулись. Катрин могла бы поклясться, что пальцы ее левой руки, удерживающей жаровню, шипят, превращаясь в жареные сосиски…
На той стороне босые ноги Блоод, наконец, отделились от перил. Прыгнула суккуб не столько по собственной воле, а как уклоняясь от копейного жала. Тем не менее дарка уже летела в воду…
В восторге Катрин изо всех сил запустила жаровню вверх. Не ожидавшие такого фокуса «крестовые» машинально задрали головы. Воинов сбежалось уже добрый десяток, и шпионка рисковала в ближайшие секунды лишиться какой-то нелишней части организма. Катрин, спиной вперед, весьма спешно перевалилась через перила. Жаровня переворачивалась высоко вверху, сыпались искры и угли. Очень красиво…
Девушка крепко приложилась шеей о бревна, перекувырнулась. Верх спутался с низом. Воды все не было. Катрин решила, что летит куда-то не туда, но тут появилась вода, и ее было ужасающе много…
Вынырнула, попыталась одновременно выплюнуть и высморкнуть воду. Возможно, это и удалось сделать, но облегчения шпионка не испытала. Наверху грохнуло так, что заложило уши. Река озарилась оранжевой вспышкой. Катрин зажмурилась и торопливо поплыла под мост. Опрометчиво. Сверху снова грохнуло. На голову сыпались крупный мусор и щепки. Как бы сам мост не рухнул. Еще один взрыв. Теперь со всех сторон в воду плюхались обломки и исковерканные горящие куски. Должно быть, не только куски дерева…
Плыть мешал зажатый в руке кукри. Катрин гребла изо всех сил. Наверху продолжало грохотать и трещать. Диверсантка пыталась сообразить, сколько же там было бочонков?
Мост все-таки не рухнул, остался позади. Катрин пыталась следовать течению. Где-то здесь должна быть Блоод. Несмотря на вспышки гигантского фейерверка, Катрин никак не могла разглядеть подругу. На реку сыпался целый ливень всякой дряни. Все это плыло рядом, воняло горелым, иные мелкие ошметки даже на воде продолжали гореть. Течение уносило остатки чуждого колдовства прочь…
Катрин развернулась, поплыла обратно под мост. Наверху взрывы прекратились. Историческое сооружение не рассыпалось.
Где дарка?
Если бы не слабое мяуканье, Катрин проплыла бы мимо. Блоод цеплялась когтями за старую сваю, едва возвышающуюся над поверхностью воды. Такой перепуганной Катрин подругу еще не видела. Оглушенная, ослепленная, чудом держащаяся на воде.
Пока Катрин успокаивала, Блоод безмолвно смотрела на шевелящиеся губы. Должно быть, она, как и
