угловатое, с выпирающими скулами и надбровьями. Череп, поросший какой-то бурой звериной шерстью, но украшенный вплетенными в нее бусинами. Из одежды, кроме поножей и шлема, имелся узкий пояс с ножнами. Флотские с удивлением разглядывали широкий изогнутый кинжал с десятком долов.
— Гляньте, ни единой пиявки на этом плоскодонном. Точно, дарк, — вынес приговор Лампус.
Док и флотские обсуждали, из каких именно дарковских пород болотный пришелец и сплошь ли такие уроды служат в гарнизоне форта. Даша, кутаясь в плащ, потащилась к костру. Эле подвесила котел с новой порцией воды.
— Сейчас волосы тебе еще разок промоем. Истинный дикобраз.
— И уши. Забилось все, — всхлипнула Даша.
— Именно что уши! Тебе сколько раз говорили: рот не разевай. Небось не городскими улицами гуляем. Там ты еще так-сяк, а здесь иная хитрость нужна.
— Так он же прямо из болота…
— Ну и какой утык? Объяснять этому костомордому, что у него повадка дурная? Хорошо, коротышку ты не сильно стесняешься. Успел заверещать да кольнуть этого мерзопакостного. А ты взяла моду дамочку изображать. Здесь разве уместно? Тьфу, пора бы уже о своей пришлости позабыть…
— Элен, ты излишне строга, — заметил подошедший Дуллитл. — В данной ситуации любой из нас оказался бы застигнут врасплох. У местных разбойников весьма неординарная привычка подкрадываться.
— Так я о том же, — проворчала Эле. — Сама напугалась, привыкла к человечьим врагам. Ашке-то все равно кого ножом тыкать, а я бы, может, от неожиданности вовсе бы обмерла.
— Не преувеличивай. К счастью, теперь мы предупреждены. Дарки — опасные враги, но немногочисленные.
— Возможно, здешние — мутанты, — сказала, ежась, Даша. — Я его колебания очень четко почувствовала, но в последний момент.
— Мутанты? Это еще что за племя? — насторожилась Эле.
Ночь прошла спокойно. После легкого завтрака отряд собрался в путь. Решено было с фортом не связываться, обойти и двинуться дальше. Если и имеется здесь свой королек с законом, кое-как выдуманным и нацарапанным, так тот закон сами местные уже похерили, на мирных путников злодейски покусившись.
Оглядываться Даше не хотелось: меж остывающих кострищ под деревцем сидел труп «плоскодонного болотника». На земле между кривых ног покойника кто-то из моряков-грамотеев нацарапал:
«Мерялся с Флотом».
Мимо стены форта прошли благополучно. Стрелки отряда держали наготове взведенные арбалеты, Эле с луком поглядывала наверх — стена, не такая уж высокая, была пуста. Глиняная, растрескавшаяся твердыня вновь казалась вымершей. Даша вела под уздцы нервничающего Серобока, рядом шагал Утбурд со щитом наготове.
Барабан ударил, когда отряд уже миновал узость между стеной и болотом. Вздрогнули, кажется, все. Даша сдерживала шаг — хотелось побыстрей выбраться на каменные плиты Стези, но страх, понятно, нельзя местным показывать. Ухал с мрачным торжеством барабан за глиняными стенами, катились тягучие звуки над теплой грязью болота.
Копыта мулов застучали по камням тропы, Даша с облегчением перевела дух, махнула оглядывающемуся Косте — муж шел с разведчиками.
Чернохвост жалобно ревел и пытался опереться на сломанную ногу. На повреждение лучше было не смотреть — кость торчала двумя острыми осколками.
Мула уже развьючили. Мрачные флотские топтались вокруг багажа и разглядывали глубокую щель между плитами — видимо, раньше ее прикрывал пучок травы.
— Вот, расфофань меня драконом, словно нарочно выдолбили, — ворчал Ужон.
— Ну и что уставились? — поинтересовался Лампус, морщась от истошных взревываний мула. — Фресли, займись да догоняй.
Флотские принялись разбирать вьюки Чернохвоста.
— Аша, иди-ка сюда, — позвала Эле. — Не мешайся.
— Я помогу, — пробормотала Даша.
Моряки, на ходу помогая друг другу с поклажей, шли мимо.
Фресли в сомнении смотрел на девушку.
— Ты делай, — сказала Даша. — Я его успокою, а ты делай. Только быстро.
Она обхватила морду мула — Чернохвост прекратил реветь, прижимал уши, смотрел с надеждой. «Больно-больно-больно! Сделай!»
— Сейчас, — прошептала Даша, гладя беднягу между глаз.
Блеснул шеун пирата. Даше очень хотелось надеяться, что мул так ничего и не понял. Ноги животного подломились — начал заваливаться, хлюпнул перерезанным горлом, девушка, наконец, отпустила его морду.
— Ничего, — сказал Фресли. — Работящий был скот, наверняка прямиком к предкам ушел. А ты испачкалась.
Даша размазала кровь по локтю. Пропала кофточка. Господи, что за день отвратительный?
— Ладно. Ляжку берем?
— Да что ж тут выбирать? — вздохнул Фресли.
Разделать мула не успели — от уходящего отряда донеслись крики. К поварам прискакал Мин:
— Осторожнее! Капканы кругом!
В ловушку попал Гривастый — петля захлестнула заднее копыто. Правда, гниловатая веревка лопнула, и мул лишь удивленно косился на свою ногу. Самострел сработал точнее. Вернее, два самострела, но одна стрела особого вреда не учинила, угодив в мешок с пиратским серебром, навьюченный на спину флегматичного Одноуха. А вот Эмнему не повезло.
Над лежащим парнем возились Эле с доктором. Грубоватая стрела угодила сказителю в бок и ушла глубоко. Госпожа Эльвира придерживала слабо дергающиеся руки раненого, Дуллитл колдовал с полотном, пытаясь унять кровь. Док поднял голову, нашел взглядом Лампуса, качнул головой. Предводитель пиратов вздохнул, присел на корточки перед раненым:
— Сестре что передать? Мы в Краснохолмье зайдем, не сомневайся.
— Да что там говорить? Пусть домом вольно пользуется, — прошептал Эмнем. — Эх, не успел я досочинить. Видать, богам ритм не глянулся.
Даша отпихнула громоздкого Маяка, присела перед раненым:
— Я запишу. Все, что вспомню и что герои Севера подскажут.
— Ох, хоть пару песней оставь, — Эмнем глядел с надеждой, по лбу катились крупные капли пота. — О самом командоре я не успел. Креп, ты начало слышал. Хоть что вспомнишь, а?
— Так чего ж. Как вчера слыхал, — бородач кашлянул.
— Ну и славно, — из глаз Эмнема покатились слезы. — Милорд, вы там не тяните, дергайте. Мочи нет терпеть, — раненый поднял взгляд на Ашу. — Запиши, а?
Дуллитл рванул стрелу. Хлынула кровь. Через несколько мгновений тело сказителя расслабленно вытянулось на залитой кровью плите Стези.
Все громче всхлипывала Бочечка.
Лампус выпрямился:
— Боги его примут. Воином был храбрым и сказителем славным. Что там нащупали-то?
— Ловушки две, — доложил Герт-Голыш вместе с Мином и еще двумя парнями, проверявшими дорогу. — Одна хитрая — вроде как плиту целиком подкопали. А сбоку колышки. Острия дрянью измазаны.
