хуже гирь. Когда-то Леди говорила, что лучше быть голой но обутой. Может, и хорошее правило, да только оно для суши подходит. Тут попробуй, доплыви.
Движения однообразные, и устаешь от них страшно. Рата точно знала, что не выдержит, вот только интересно — на сколько хватит сил крысиных? Несколько раз Витамин плюхался на воду рядом. Поплавает вокруг, посмотрит укоризненно, снова взлетит. Рата плыла, в основном ориентируясь на его поведение. Скалы она толком не видела, лишь изредка волна приподнимала, и далеко впереди мелькал черный зуб.
Вяло ворочая ногами на месте, Рата понимала, что пора выпускать бочонок. Безнадежно. Волны наверняка в сторону сносят. Еще ветер. Много ли нужно, чтобы жалкую крысу на месте держать?
Гребок, еще гребок. Башмаки без толку взбалтывают воду. Вообще-то, на «воспитание» похоже. Отжимайся себе и отжимайся…
Рата принялась считать гребки, сбилась. Снова начала считать и снова сбилась.
Бочонок, видимо, принял воды, окончательно отяжелел. На воде еще держался, но помогать Рате уже не хотел. Скоро на дно потянет.
Приводнился, обдав брызгами, Витамин.
— Ты мне еще прямо на башку брякнись, — промычала Рата. Держать голову над водой девушке становилось все труднее.
Баклан примирительно каркнул.
— Вонючка ты, — пояснила девушка, стараясь не открывать рот. В животе и так плескалось соленой воды не меньше, чем в море.
Витамин растопырил крылья и вытянул шею. Рата увидела впереди темное. Тут же в уши хлынул новый шум, — это волны бились о подножье Клыка.
Скала вздымалась высоко-высоко. Рата вверх не смотрела — берегла силы. Приближаться к камням было опасно — живо волной ударит и дух выбьет. Склон отвесный, залезть немыслимо. Витамин уплыл куда-то влево, Рата погребла за ним. Бочонок, тяжелый, что тот камень, вырывался из рук. Тонуть под самой скалой было обидно. Рата отпихнула бочонок, поплыла сама. Сначала стало легче, потом море начало неудержимо тянуть вниз. Еще и волны, здесь у скалы особенно злобные, старались опрокинуть, ударить в лицо.
Рата плыла вдоль прибоя, задирала лицо. Небо было светлым, почти голубым. И с этого чистого неба летели брызги и клочки пены. Надо бы держаться подальше от прибоя, да сил не было. Девушка барахталась, волны, иной раз, несли вперед. Черная стена камня стала дробиться, появились уступы. Несколько раз Рата в отчаянии была готова сунуться в пену, пусть ударит волной, может, на камнях удастся удержаться. Нет, не дотянуться до уступов.
Выть от отчаянья дыхания не было. Рата куда-то плыла. Вроде, и прибой стал тише, да только напрасно уже все. Девушка ободрала руку, — рядом торчали камни, прибой вскипал, перекатывался дальше. Рата обхватила шершавый камень дрожащими руками, прижалась животом. Хоть на мгновение полегче. Волна накатила, попыталась оторвать, накрыла с головой. Отплевываясь, Рата глянула вперед. На уступе, в относительном затишье, сидел человек. Растопырил худые ноги, накрепко вжался спиной в мокрый камень. Накатившая волна обдала брызгами, но сам человек держался цепко. На суше он сидел!
Рата вяло выплюнула снова переполнившую в рот соленую воду. Человек был чем-то знаком. А, колдун. Не тонет, значит.
Трайглетана девочка узнала, в основном, по лысине. Мало того, что не видела великого мага босого и без мантии, так и борода некроманта куда-то делась. Сидел на крошечном уступчике, как морской паук, худые руки-ноги расставив, и смотрел.
Рата десятком гребков обогнула камень, ушибла ногу. На миг с восторгом почувствовала опору, но волна тут же сбила, толкнула лицом прямо в камень.
— Руку дай! — взмолилась Рата, выплевывая воду.
Трайглетан покачал головой. Слов в шуме волн Рата не разобрала, но догадалась.
— Места здесь нет. Дальше ищи.
От злости у девушки даже сил прибавилось. Прохрипела:
— Вот встретимся еще, колдунишка.
Теперь Рата плыла вдоль камней. Хоть и захлестывало, хоть и обдирало кожу, все легче. Временами можно было даже встать на ноги. Только проклятые волны так поддавали, что летела девчонка вверх ногами.
Как выползала, не помнила. Камни здесь были сглаженные, волны выкатывались через них уже обессиленными. Рата блаженно лежала щекой на твердом. Поперхала-поперхала, потом желудок сократился и море хлынуло оттуда сплошной струей.
Сесть Рата смогла не скоро. Шипели и брызгали, словно и не сердясь, что добыча от них ускользнула, волны. Бухта, вернее, углубление в скальном массиве, не превышало в ширину трех десятков шагов. Огромные обломки базальта были частично занесены галькой и песком. От прибоя бухту защищали скалы поменьше, должно быть, отколовшиеся и рухнувшие с огромного Клыка.
Рата потрогала плечи — царапины горели. Пострадали и колени с локтями — оба рукава рубашки оказались разорваны. И лицу тоже досталась. Рата не без труда повертела шеей, осматриваясь. Под самой скальной стеной, заботливо отнесенный подальше от прибоя, лежал ялик.
Судьба, значит.
Рата потрогала правый башмак. Кожа разбухла от воды, внутри хлюпало, но кинжальчик был на месте. Что ж, живыми они не уйдут. Крысишка, отныне, первой кусать будет.
Послышался скрип гальки под подошвами сапог. Рата заставила себя не двигаться.
— Хо, да ты, видать, не тонешь. А, Крыса? Кто б поверил-то?
Рата обернулась, обессилено пошмякала губами:
— Милорд, вы живы? А я чуть не утопла.
Морк ухмыльнулся:
— Да вижу. Верно про таких говорят — мол, любого приличного человека переживут. В тебе, часом, дарковой крови не имеется? Что глазами хлопаешь, кыдра мелкая?
От пинка Рата дернулась, повалилась щекой на гальку. Сапог у капитана по-прежнему был жесткий.
— Это за багор, — пояснил Морк и вполсилы добавил второй ногой.
Рата молча выгнулась.
— Вещи бери, да наверх иди, — приказал капитан. — Да рожу-то умой, в крови вся.
— Ох, милорд, я еще не опомнилась, — прохрипела Рата, слабо ворочаясь на песке. — Должно быть, совсем помру.
— Не помрешь. Раз тебя море не взяло, поживешь еще. Давай, сопли утирай, да наверх ползи. И стыд прикрой, — сияешь вся. Было бы чем…
Морк вскинул на плечо бочонок и полез вверх по осыпи, — к темнеющей выше расщелине. Прежде чем протиснуться в нее, оглянулся — девчонка обессилено валялась на гальке.
Стоило капитану скрыться, Рата перекатилась на живот. Подскочила — ноги мгновенно наполнились усталостью, но девчонка лишь сжала зубы. Наверх лезть было трудно — мокрые башмаки оскальзывались. Рата проскользнула в тесноту расщелины — казалось, высокая щель вот-вот сомкнется, раздавит. Лишь высоко над головой голубело небо. Рата выбралась из узости, сунулась на свет, но тут же попятилась. Впереди на кручу взбирался Морк. Рата присела на корточки, с изумлением разглядывая подъем. На скальном склоне виднелась лестница. Вернее, ее куски. Прямо от разлома начиналось полтора десятка узких светло-серых ступеней, — нижние были раздавлены, и из них торчали прутья металла. За ступенями лежала осыпь, обтекающая гигантские глыбы. Дальше, прямо поперек подъема, торчал еще один фрагмент лестницы — десятка два ступенек. Выше шла почти отвесная скала, и на ней, удерживаемый тонкими нитками прутьев, каким-то чудом висел еще один пролет лестницы.
