послышался приглушенный голос. — На ваш адрес поступила телеграмма. Читаю текст: «Выехала через Белгород-Днестровский буду неделю — Оксана». Телеграмму опустим в почтовый ящик». «Хорошо, спасибо».
На завтрак был творог с сахаром, хлеб и чай.
— А вообще, Рита Ивановна, надо бы поголодать два-три дня, после зондирования, в данном случае голод — самое эффективное лечение.
— Так в чем же дело? Могу и поголодать.
— Но творога все-таки съешьте, не зря, же я ходил…
Опять зазвонил телефон. Николай Николаевич взял трубку. «Дядя Коля, как там наша гостья?» — спрашивал Иван. — «Все в норме, вот завтракаем, а у вас как?» — «Сегодня приеду домой ночевать, все вроде выяснилось». — «А что там стряслось, если не секрет?». — «Какой там секрет, уже по радио говорят». «Ого, даже так? И что же это?» «Наш пилот удрал в Турцию на самолете «АН-2». «А как же «граница на замке»?» «Видать, замок слишком большой, он между ним и границей и прошмыгнул; дома все расскажу, поцелуй за меня Риту Ивановну».
Николай Николаевич, положив трубку, подошел к столу и, перегнувшись, поцеловал в щеку Риту Ивановну.
— Да вы с ума сошли! — возмутилась та. — Что вы себе позволяете?!
— Ничего я себе не позволяю, просто это Ваня вас поцеловал в щеку, а если бы я — я бы в губы.
Почти целый день бродили Рита Ивановна и Николай Николаевич по окрестностям маленького городка. Сходили к монастырю, проехали на автобусе к мечети и развалинам Караван-Сарая, посетили домик Грина, в общем, осмотрели все достопримечательности Старого Крыма.
— Я вам завидую, Николай Николаевич, — сказала Рита, когда они подходили к дому.
— Чему же, если не секрет?
— Вот вы здоровались почти со всеми встречными, как и я у себя дома, а это и есть так сказать «корневая система», и обрывать ее нельзя.
— Ну да, я тут живу почитай уже сто лет, а насчет корневой системы вы правы: переезжать с места на место надо или очень рано, в детстве, когда у человека только один главный корень — родители, или потом вообще не переезжать.
— Я об этом очень часто думала и думаю, мне один человек сказал, что это философия, но вот посудите сами. Живет себе человек. У него есть только, как вы сказали, «главный корень» — отец и мать. Потом появляются другие: братья, сестры. Потом от них — дети братьев и сестер, но еще есть и истоки главного корня — дедушки и бабушки. А там появляются маленькие и не очень маленькие — это знакомые, друзья, и человек растет здоровым, бодрым, шумит себе и шумит, как дерево, а внешние обстоятельства — это как непогода или засуха, но основное — это корневая система. Но вот начинает болеть главный корень, исчезают дедушка и бабушка, потом и вообще засыхает — умирают родители, нет главного корня, зашаталось дерево жизни, но его могут удержать другие корни, если они мощные и здоровые, а если нет? Чахнет и болеет дерево, начинает гнить — сначала изнутри, медленно и незаметно, клонится и клонится к земле, пока не упадет…
— Молодец, Рита Ивановна, вы обязательно расскажете об этом вашим детям, я бы так не смог. Вы какой предмет преподавали в школе?
— Все. Я учила детей в начальных классах.
— Во всем я с вами согласен, но есть, же очень хорошие люди, воспитанные без родителей, без бабушек и дедушек в детских домах, школах-интернатах. Где их главный корень?
— Об этом я тоже думала, есть, да, есть. Но они все равно очень ранимы, даже если у них были воспитатели добрые, отзывчивые, любящие. Но все-таки есть еще один корень. Он, безусловно, самый мощный, это — Родина, место, где ты родился, та страна, в которой ты живешь, его народ, природа, культура, история — это, по моему, один из главнейших корней.
— Хорошо, очень хорошо вы говорите! Молодец!
И они расстались почти друзьями. Рита вошла во двор, предварительно забрав в почтовом ящике корреспонденцию, которой оказалось немало. «Видно, Софья Ивановна читала много», — подумала она, перебирая почту.
Обед приготовили, как и обещал Николай Николаевич, вместе. Долго решали — обедать ли одним или ждать детей, и решили слегка перекусить. Только сели за стол, как снова зазвонил телефон. «Да, — сказал Николай Николаевич, — это вы, Никита Игнатьевич? Очень рад, очень рад. Нет его. Вот уже вторые сутки на работе пропадает, там у них ЧП какое-то… И когда же? Завтра? Хорошо, я передам, а Оля как? И давно уехала? Что-то Иван об этом ничего не говорил… Ну, счастливо вам, я передам… до свидания».
— Вот еще одно ответвление от вашей корневой системы, — сказал, Николай Николаевич, положив трубку. — Хороший умный человек, а женился на грубой, неотесанной, правда, красивой женщине, и вот мучается всю жизнь. Моряк он, капитан, уходит завтра в рейс на полгода. Вот работенка, а? Вы бы смогли по полгода — «Вода, вода, кругом вода»?
— Он ваш хороший знакомый?
— Теперь и мой, но вообще-то это Ивана будущий тесть, дочка у него есть, правда, еще малая, говорит — в университет поступает.
— Ничего себе «малая», если в университет поехала!
— Ей только шестнадцать, а Ваньке-то уже двадцать второй.
— И что — у них далеко зашло?
— Да нет, Иван ее два раза всего и видел, если считать и похороны Софьи Ивановны.
— А тогда почему «тесть»?
— Так я нутром чувствую, что Ванька на ней женится, вот посмотрите.
Послышался треск мотоцикла.
— Вот и детки наши едут, давайте сделаем вид, что мы не ели, — заговорщически сказала Рита, — а то как-то неудобно получится.
«Детки», два здоровенных парня, завели мотоцикл во двор, и богатырской поступью стали подниматься на веранду. «Да, — подумала Рита Ивановна, — таких накормить. А базар далеко, придется тележку покупать». А вслух сказала:
— Мойтесь побыстрее, а то обед стынет. Мы с Николаем Николаевичем сегодня стряпали.
Ребята поцеловали Риту Ивановну в щеку, поздоровались с Николаем Николаевичем и, раздевшись, спустились во двор под кран мыться. Там шумно плескались и с довольными лицами поднялись снова на веранду. На столе лежала почта. Иван стал перебирать ее и увидел телеграмму. Быстро прочитав, протянул листок Николаю.
— Твоя принцесса едет. Везет же некоторым!
— Да, вообще-то мне, кажется, повезло, — сказал Николай, прочитав телеграмму.
— Ну, так что там стряслось у вас? — уже за столом спросил Николай Николаевич.
— Да, в общем, ничего страшного, просто школу нашу разогнали, — с напускной небрежностью сказал Иван.
— А как же теперь с работой? — спросила Рита.
— Пока будем работать. На мне столько висит, что на всю жизнь хватит.
— Тут звонил Никита Игнатьевич, — сказал дядя Коля, — уходит он завтра в рейс. А Оля уехала в университет.
— Как уехала?!
— Так вот и уехала.
— Даже не позвонила, — каким-то поникшим голосом произнес Иван.
— Может, и звонила. Но здесь ведь никого не бывает, — сказал дядя Коля. — Это вот сейчас хозяйка появилась, только надолго ли?
— Я думаю — навсегда, — ответил Иван.
Все получилось как-то до обидного буднично. Школу действительно расформировали, планеры и другую материальную часть увезли в Симферополь, а парашютная группа осталась. Занятий не было, Иван приезжал утром и сидел до пяти часов вечера, выполняя больше роль сторожа, чем завскладом, да изредка
