Кабинет инженера располагался в торце здания: на него указали жалюзи на окнах, а когда Митя подошел ближе, то увидел табличку на двери. Хозяина, невысокого и чернявого, он застал на рабочем месте, хотя тот уже собирался домой – на столе стоял кожаный портфель, а ноутбук играл прощальную трель.
– Леонидыч просил? – уточнил инженер, задумчиво барабаня пальцами по пятачку стола, не заваленному чертежами и документами. За его спиной висела большая схема водопроводных сетей отеля – настолько густая, что Митя даже засомневался, что на ней изображен Istra Park, а не нефтеперегонный завод. – Ну что ж, пойдемте.
Они вышли из офиса, обогнули здание и остановились перед неприметной дверью. Инженер отпер ее, включил свет. Люминесцентные лампы осветили тесную кладовку с высокими стеллажами, на которых хранились детали и запчасти.
Инженер забрался на стремянку и, покопавшись на полке, достал стакан из стальной сетки размером с пивную кружку.
– Вот. – Он протянул Мите деталь, не слезая со стремянки. – Такого размера подойдет?
Савичев обхватил ее пальцами, вспоминая жест инспектора.
– Полагаю, что да.
– Леонидычу привет! – сказал инженер, спрыгнув на пол.
Чтобы выйти к берегу, пришлось пройти мимо теннисных кортов и автостоянки. Митя уже слышал за деревьями зудение моторки Леонидыча, когда его окликнули:
– Эй!
Он обернулся и увидел спешащего к нему Абрамова.
– Погоди-ка! – Тесть догнал его. – Иди сюда… Могу я с тобой поговорить?
– Простите, Сергей Викторович, это может подождать? Мне сейчас некогда.
Митя считал общение законченным и собирался уйти, но тесть схватил его за плечо.
– А ну стоять! – рявкнул он. – Делать мне больше нечего, как бегать за тобой. Ишь, министр выискался, некогда ему.
– Что вы себе позволяете! Уберите руку!
– Не уберу, пока не скажешь, что происходит. – Абрамов смотрел на него красными, точно у быка, глазами. – Что происходит, я спрашиваю?
– О чем вы? Я не понимаю.
Митя вырвал плечо из холеных пальцев. Ему не хотелось ввязываться в спор, потому что это могло закончиться чем угодно.
– Прекрасно ты все понимаешь. Не прикидывайся дурачком. Все не успокоитесь с этим инспектором? Вынюхиваете, выспрашиваете? Всех взбаламутили, всех подняли на уши! Даже соседей из Соснового – тех, кто рыбачит, – твой дружок заставил докладывать о каких-то плесках. А там, между прочим, живут влиятельные люди.
– Наверное, не велел, а попросил. Какое вам до этого дело?
– Мне до всего есть дело. Это мой отель. И ты здесь отдыхаешь за мой счет. Хватит распускать слухи. Хватит пугать людей. Компетентные органы уже занимаются, они во всем разберутся. А вы с инспектором не мутите воду. Из-за вас по отелю ходят истории, одна невероятнее другой…
– Об этом давно говорят, – возразил Митя, но Абрамов его не слышал.
– Кто-то слил информацию в прессу. Сегодня в Интернете появилось сообщение о маньяке на Истринском, а завтра выходит статья в «Новой газете». Ты понимаешь, что это значит? Чем все это может закончиться? Понимаешь, сукин сын?!!!
Митя понял причину недовольства Абрамова и почувствовал, что заводится. Его так и подмывало дать тестю послушать голос Марины Бевенис, чтобы увидеть на барском лице потрясение и растерянность. Жаль, что айфон остался в коттедже.
– У вас под носом, – начал Митя, тщательно подбирая слова, – умирают люди. Уже три трупа, вы в курсе? А вы пытаетесь это скрыть от своих клиентов, чтобы, не дай бог, не замарать репутацию заведения.
– Говори тише, осел! – яростно зашипел Абрамов, косясь в сторону корта, на котором гонял мяч подтянутый старик с молодой женщиной – женой или любовницей. – Всех клиентов мне распугаешь.
– Вы первый начали орать.
– Я не знаю, что за бредовые фантазии у вас в головах, но могу представить. Натали мне рассказывала, что в детстве ты лечился у психиатра. Жаль, я не знал этого раньше. Не отдал бы ее за тебя.
– Хорошо, что ваша дочь сама решает, за кого ей выходить замуж.
– В общем, так, – угрожающе подытожил Абрамов, придвинувшись к нему. – Говорю один раз, повторять не буду. Завтра у меня важнейшее мероприятие. Я вбухал в него кучу средств. Видел, какие люди приезжают? Приказываю прекратить самодеятельность. Я не позволю сорвать праздник, слышишь?
– Праздник, – невесело усмехнулся Митя. – Вы должны объявить траур по убитой девочке, которую нашли сегодня, а не праздники устраивать.
– Заткнись! Замолчи! – заорал Абрамов. – Я тебе еще раз говорю: ничего не происходит! У меня все под контролем. А если ты еще раз откроешь рот, я тебя уничтожу! Понял?
– Знаете что, – ответил Митя. – Я не крепостной, чтобы вы орали на меня. И хорошо, что отказался им стать в свое время. Теперь вы меня послушайте.
От потрясения у Абрамова округлились глаза.
Митя, тысячу раз читавший в беллетристике описание этого феномена, впервые увидел его вживую. Глаза действительно стали круглыми, будто теннисные шарики. Вдобавок тесть лишился дара речи. Губы Абрамова нервно вытягивались, кривились, складываясь дудочкой, но не могли сложить ни слова. Дерзкий ответ вызвал у бывшего чиновника ступор.
Митя понял, что пора завершать разговор. Он развернулся и пошел прочь.
– Эй!.. – тяжело бросил в спину Абрамов.
Междометие было полно ненависти и черной злобы. Тесть хотел что-то сказать напоследок, что-то такое, отчего эта встреча могла закончиться мордобоем, но тут у ворот раскатисто гаркнула сирена.
Митя подумал, что в отель снова пожаловала полиция. Но, оглянувшись, понял, что ошибся.
У ворот суетились охранники, открывая створки и пропуская на территорию огромный черный лимузин с мигалкой и мелькающими спецсигналами между фар. Это была не полиция, а кто-то из гостей, причем гостей крупных, потому что, увидев автомобиль, Абрамов начисто забыл о зяте и поспешил к главному корпусу.
Митя провожал взглядом полированного немца, теряясь в догадках, что за важная персона пожаловала в Istra Park. Когда лимузин скрылся за углом, Савичев развернулся и направился в сторону северного берега.
Абрамов едва успел к центральному входу, чтобы встретить гостя. Вышедший из лимузина человек остановился на ступенях и снял пиджак. Ему было за шестьдесят. Высокий, худой, с интеллигентными манерами и интеллигентным лицом, изрезанным тонкими морщинами.
Абрамов глубоко вздохнул, унимая частое после бега дыхание, и растянул лицо в улыбке.
– Герман Алексеевич! – воскликнул он, продираясь через охрану. – Я так рад, что у вас нашлось время!
– Ну, я обещал заглянуть, – ответил гость, пожимая руку. – Все-таки не чужое для меня место.
– Ваши апартаменты подготовлены. Все как обычно: минеральная вода, свежие фрукты, концерт Грига в проигрывателе – все, как вы любите. Морской окунь по-чилийски будет чуть позже, ближе к ужину.
– Надеюсь, эти апартаменты не хуже твоего пентхауза, Сережа?
Абрамов потерял дар речи.
– У вас президентский номер, – залепетал он. – Все по высшему разряду.
– Шутка, Сережа… – рассмеялся гость. – Шутка. Я ведь не президент.
– Ну, нельзя зарекаться.
Вельяминову вряд ли когда-нибудь светил пост руководителя страны, и они оба об этом знали. И все же Герман Алексеевич был не самой последней фигурой в государстве. Больше десяти лет он проработал в
