– Я люблю тебя! – взмолился он.
– Я этого не ощущаю, – ответила она рассудительно. – Не ощущаю, понимаешь? Ты больше не тот человек, за которого я выходила замуж. Где ветка цветущей сакуры? Где другие твои поступки?
– Мы женаты. Я муж, ты – жена.
– Это условность.
– Это больше чем условность.
Натали ничего не ответила. Ему хотелось сорвать с нее очки, чтобы увидеть глаза.
– Ты больше меня не любишь? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Я не знаю. – Она повернула лицо к заливу. – Прости меня, Митя, я не знаю.
Мир вокруг Мити снова задрожал и поплыл. Он стер слезы.
– Мне очень жаль, – сказала Натали. – Правда, жаль. Вряд ли ты забудешь об этом разговоре. А если забудешь, если проглотишь – я этого не пойму… Мы не сможем быть вместе в любом случае. Это тупик. И, видимо, конец нашего брака.
Если бы в этот момент в Истринское водохранилище рухнул астероид, подняв к небу гигантский водяной столб, Митя испытал бы меньшее потрясение.
Она ждала, что он скажет еще что-то, но вместо этого Митя развернулся и пошел прочь. Он больше не мог видеть ее вызывающую красоту, слышать ее голос, вдыхать аромат ее духов. Ему хотелось уйти, сбежать, спрятаться, забиться в угол. Остаться там одному и рыдать.
На берег накатывались косые волны. Митя плелся вдоль водораздела, пошатываясь будто пьяный, не замечая, что правым шлепанцем ступает в воду. Его душили слезы. Откуда эти претензии? Он не уделяет ей внимания? Она чувствует себя мебелью? Но разве он не работал день и ночь, чтобы содержать семью? Разве не тратил на них все, что имел? А вместо благодарности – измена. ИЗМЕНА!!!
Обида горела в груди, жгла лицо, обдавала горечью язык. Предательство Натали – поступок несправедливый и подлый. Ему захотелось отомстить. Увидеть ее страдания, боль, может, даже физическую. Внутри вкрадчиво подняло голову это гаденькое желание. Ему невыносимо захотелось, чтобы супруга испытала те же страдания, какие испытал он.
Ему вспомнились сообщения криминальных хроник о расправах над неверными женами. Раньше Митя скорее перелистывал страницу или переключал канал, испытывая отвращение к животному наследию в человеке. Но сейчас он хорошо понимал этих мужей, бравших в руки ружье или топор. Можно даже сказать, прекрасно понимал.
Сейчас он отчаянно желал зла своей супруге.
Вызвав такси и убирая в сумочку айфон, Натали обнаружила, что испачкала туфли.
– Дьявол! – в сердцах произнесла она, разглядывая серый лаковый носок, облепленный пятном грязи. Видимо, случайно ступила в заболоченный участок рядом с лестницей. Так и есть, остался даже отпечаток. Натали сняла обе лодочки, чтобы ненароком не запачкать и вторую (Louis Vuitton все-таки!), и спустилась к воде.
Она вошла по щиколотки, удалившись от берега не больше чем на полметра. Дальше дно резко уходило вниз – это было заметно по тому, как менялся оттенок воды, превращаясь из желтого в серо-голубой.
Натали постояла, наслаждаясь приятной прохладой, ласкающей ступни. В радиусе сотни метров вокруг никого не было. В траве стрекотали кузнечики, шелестели березовые ветви. Идиллия.
Впрочем, на единение с природой не было времени. Она нагнулась, зачерпнув горсть воды, и принялась смывать грязь. Пятно сходило плохо, размазываясь по носку и забиваясь песчинками в узкие щели. Тем не менее Натали испытывала громадное облегчение. Пусть так – внезапно, без подготовки, в неподходящем месте, – но она призналась Мите. Излила ему накопившееся на душе. И он повел себя неожиданно достойно, за что ему нужно сказать спасибо. Аркадий в похожей ситуации плевался ядом.
Она внезапно поняла разницу между ними и почувствовала досаду.
А жаль, что с Митей так вышло.
До катера Леонидыча оставалось метров шестьдесят, когда слуха коснулся слабый плеск.
В первый момент Митя не обратил на него внимания – звуки водохранилища сейчас занимали его в последнюю очередь. Он сделал еще несколько шагов по тропке из примятой травы, прежде чем память подняла из глубин аналогичный плеск, свидетелем которого он стал несколько дней назад.
Митя остановился как вкопанный.
Повернул голову, шаря взглядом по волнам.
И увидел…
Метрах в двадцати от берега, легко рассекая воду, оставляя за собой длинный след, скользила едва заметная полоса.
СПИННОЙ ГРЕБЕНЬ.
Несмотря на удушающую жару, Митю пробил холодный пот. Соленая струйка скатилась со лба, защипала глаз. Он торопливо стер ее костяшкой пальца, боясь потерять из вида обтянутый кожей спинной отросток. Сразу вспомнилось, зачем оказался на северном берегу. Совсем не для того, чтобы ссориться с Натали.
Подводный монстр, которого они искали, пришел в залив.
Он двигался под небольшим углом к суше, держа курс в центр полукружья лесистого берега, где к ветвям топляка была примотана линем кормушка с рыбьей прикормкой. Приманка все-таки сработала…
На мгновение солнечные блики отступили, и под волнами открылся силуэт огромного тела, легко скользивший под толщей воды. Митя увидел длинный расплющенный хвост-весло, двигающийся из стороны в сторону. Увидел, как сокращаются длинные мускулы спины. Он даже рассмотрел на плечах копну чего-то черного, похожего на волосы. Паническая мысль забилась в голове: какой он большой! Какой большой! А перед глазами вспыхнула на миг картинка разорванного тела в камышах.
Силуэт исчез в глубине. Гребень накрыло волной. Митя ждал, что фараончик снова вынырнет, но этого не произошло. Тянулись секунды, ветер гнал на берег волны, а зверь не спешил показаться вновь. Митя стал беспокойно озираться.
Гребень обнаружился в двадцати метрах правее.
Он двигался параллельно берегу, но уже в другом направлении – противоположном тому, где его ждали приманка и Леонидыч с китобойным ружьем. Зверь развернулся на сто восемьдесят градусов. Он потерял интерес к вонючим рыбьим крошкам, привлекшим его в залив. Почуял засаду?
От пришедшей в голову догадки Митю охватил внезапный ужас.
Обернувшись, он увидел за кустами хрупкую фигурку. Натали не вернулась в отель, а зачем-то спустилась к воде.
Спинной гребень чудовища, шумно рассекая волны, проплыл мимо Савичева. Теперь не оставалось сомнений,
Он опомнился и завопил во всю глотку:
– НАТАША! НАТАША-А-А!!!
Зачерпывая воду, Натали обнаружила, что волны прибивают к берегу шлейф рыжих крошек: они путались в водорослях и оседали на щиколотках ржавыми браслетами.
– Фу, какая грязь! – пробормотала она, брезгливо проведя пальцем по голени. – Называется Подмосковная Швейцария…
Реплику оборвал болезненный крик, прозвучавший с берега. В слогах, разорванных ветром, она с трудом разобрала, что зовут какую-то
Дочь Абрамова подумала на чьи-то пьяные разборки. С раннего детства родители и близкие звали ее Натали. Друзья иногда сокращали до Нат, школьные учителя склонялись к более официальной Наталье, но
Сжимая в руках туфли, Натали вытянула шею и привстала на цыпочки, пытаясь понять, что происходит. И увидела бегущего по берегу Митю. Фигурка мужа в клетчатой рубашке и шортах спешила к ней, не
