караулке не очень удобно – люди, машины. Вы не могли бы организовать нам тихое помещение вдали от любопытных глаз?
– Даже не знаю. Отель переполнен.
– Мне нужна комната с двумя стульями. Кондиционер и мини-бар необязательны.
Абрамов задумался.
– Я хочу присутствовать при допросе, – вдруг заявил он. – Это условие.
– Зачем? – удивился Горюнов.
– Я говорил. Мне нужно знать все, что происходит в моем отеле.
– Это исключено… – Горюнов вспомнил о награде, – но можно подумать о вариантах. Скажем, я могу сделать так, чтобы вы слышали весь ход беседы.
– Меня это устраивает. Значит, он сейчас в караулке?
– Совершенно верно.
– Велите вашим людям провести его с тыльной стороны главного корпуса – ни в коем случае не с фасада! За большим указателем будет одноэтажное здание, это хозяйственный блок. Пусть ваши сотрудники ждут около него, я пришлю администратора с ключами.
– Большое спасибо. Я вас оповещу, когда начнется допрос.
– Будьте любезны.
Митю привели в небольшую комнатку. В здании, где она находилась, он уже бывал, правда, по другому поводу. От офиса инженера водоснабжения комнатка отличалась отсутствием подвесных потолков, мебели и ремонта. Бывшая кладовка – узкая, душная, пустая. Судя по характерному запаху, въевшемуся в стены, раньше здесь хранили минеральные удобрения.
Опера предложили располагаться со всеми удобствами и оставили его, лязгнув ключом в дверном замке. Митя долго пялился на запертую дверь, словно ожидал еще чего-то. Потом оглядел стены, криво висящую под потолком лампочку на проводе, бесцельно прошел из угла в угол и лег на линолеумный пол, неудобно выпятив плечо из-за скованных сзади рук.
Еще в караулке на него накатила прострация. В глотку словно запихнули шланг, включили сжатый воздух и выдули все мысли, чувства, желания, оставив пустоту и бессилие. Он отрешенно слушал пустую болтовню охранников и смотрел на бесконечную череду дорогих авто, въезжающих в ворота отеля.
А в голове крутилось одно.
На полу он пролежал часа полтора. Потом дверь открылась, и мордастый опер втащил два стула и штатив с цифровой видеокамерой. Установив штатив у дальней стены, он посадил Митю напротив, снял наручники.
Пока Савичев растирал вдавленные красные полосы на запястьях, в комнату буднично вошел Горюнов. Опер молчаливо удалился, закрыв дверь, и Митя остался наедине со следователем.
Горюнов снял пиджак, повесил на спинку второго стула.
– Жарко здесь, а?
Он достал телефон, набрал чей-то номер.
– Мы начинаем, – сообщил в трубку.
– За что я арестован? – спросил Митя дрожащим голосом.
– Воды?
Горюнов протянул бутылочку.
Пока Митя хлебал воду жадными глотками, следователь включил видеокамеру.
– Вы не арестованы, а задержаны, гражданин Савичев, – объяснил он. – Как я уже говорил, мы вас подозреваем в убийстве. Причем не в одном.
Его слова звучали до жути серьезно.
– Это невозможно, – сказал Митя.
– Еще как возможно. И я вам сейчас это докажу…
– Послушайте, – заговорил Митя, захлебываясь словами и косясь на снимающий его глазок. – Послушайте меня, пожалуйста. В это сложно поверить, но вы должны, потому что вы – представитель закона. В Истринском водохранилище есть невероятное существо. Получеловек-полурыба. Он похищает людей… Вы слушаете или нет? Он похитил Наташу, мою жену…
Горюнов выключил видеокамеру, подошел к Мите и с размаха влепил ему пощечину. Митя изумленно замолчал.
– Хватит! – рявкнул Горюнов. – Хватит валять дурака! Вы подозреваетесь в серьезнейшем преступлении. Расклад таков: я задаю вопросы, вы отвечаете. Хотите излить свою бредятину, я дам бумагу, напишете в СИЗО фантастический роман. А сейчас от вас требуется отвечать на вопросы. Ясно?
Митя подавленно кивнул. Горюнов вновь включил запись.
– Отвечайте прямо и по существу. Где вы были в ночь с десятого на одиннадцатое июля?
Митя помнил этот странный вопрос еще с их первого разговора.
– Вы, кажется, уже спрашивали.
– Отвечайте!
– Я провел эту ночь в компании друга.
– Максима Рожкова.
– Совершенно верно.
– Ваш друг утверждает, что вместе вы были лишь до одиннадцати вечера.
– Он ошибается. – Митя заволновался. – Мы расстались значительно позже.
– Ладно, – согласился Горюнов. – Допустим, что в день пропажи первой жертвы у вас есть алиби. Тогда как вы объясните это?
Перед Митиными глазами появился целлофановый пакет, внутри которого поблескивал черный глянец. Айфон, на котором Марина Бевенис оставила аудиозапись своих впечатлений о подземелье.
– Что скажете? – поинтересовался Горюнов, пристально глядя на сидящего перед ним подозреваемого. – Это личная вещь Марины Бевенис, второй пропавшей девушки. В тот день, когда она исчезла, айфон висел у нее на шее. А мы его нашли – где бы вы думали?
Митя устало закрыл глаза.
– Вот именно! – торжественно заключил Горюнов. – В коттедже, который вы снимаете в Istra Park.
– Это совсем не то, что вы подумали. Леонидыч… то есть инспектор Тарасов собирался передать вам этот айфон позже.
– При чем здесь Тарасов?
– Мы вместе нашли тело девушки. Айфон был к ней привязан. Она сама это сделала…
– Инспектор Тарасов ни о чем таком не рассказывал.
– Мы не хотели рассказывать. Но я там был, клянусь!
– Я в этом не сомневаюсь, – фыркнул Горюнов.
Митя ощутил себя так, словно тонет в трясине. Каждое движение, каждое слово засасывали в беспросветную жижу. События, в которых он принимал участие, словно восстали против него.
– Прослушайте запись на айфоне, – взмолился Митя. – Вы убедитесь, что мой рассказ о чудовище не бред и не вымысел.
– Я слушал, – спокойно ответил Горюнов. – Ни о каких чудовищах там речи не идет. А вот то, что бедную девушку
– Послушайте!..
– Сидеть! – рявкнул Горюнов, останавливая попытку Мити встать со стула. – Я еще не закончил. Это не все.
Он достал из кармана фотографию.
– Это ваши шорты?
– Возможно, – ответил Митя, вглядываясь в снимок. Внутри распускалась ужасная догадка.
– Их обнаружили среди других вещей, которые сушились на террасе вашего коттеджа. Экспресс-метод выявил пятна крови, которые кто-то пытался застирать. Мылом небось терли? Порошком надо было. Тогда лампа черного цвета не показала бы. Сейчас шорты отправлены на экспертизу, к завтрашнему утру мы
