начала и окончания промысла, на районы, запрещенные для охоты. Конвенцией разрешалось бить только самцов, но в азарте гарпунили и самок, и даже детенышей. По слухам, советский китобойный промысел уничтожил крупные популяции китов в Новой Зеландии, в Антарктике, в Индийском океане.
Леонидыч не задумывался об этике своего ремесла. Он смазывал сапоги китовым жиром и пьянел при виде горбача или финвала, когда тот появлялся в прицеле гарпунной пушки. Предвкушение удачного попадания и следующий за этим момент, когда взрыв опрокидывает на бок огромную тушу, – это то, что тянуло его в море снова и снова. Это был драйв, адреналин, ощущение героизма и тяжелой победы над силами природы. А кроме этого – они кормили огромную страну.
Вся Одесса собиралась в порту, когда в середине мая флотилия возвращалась из рейса. Приветственные гудки, орудийные залпы, цветы, оркестр, члены правительства на трибунах. Их встречали, как космонавтов. Про них сочиняли песни. Мальчишки мечтали стать китобоями, а женщины сходили по китобоям с ума. Китобои не испытывали проблем с жилплощадью. Для китобоев были специальные магазины с дефицитными товарами. Китобои не нуждались в деньгах. Возвращаясь из рейса, Леонидыч заказывал три такси. В одном ехал сам, в другом вез подарки, в третьем – фуражку. Их почитали, им поклонялись. Они были элитой советского флота. А все потому, что они убивали морских чудовищ. И Леонидыч был одним из лучших в этом ремесле.
А потом все неожиданно кончилось. В 1985 году международная комиссия ввела мораторий на китовый промысел, и гарпунер Витя Тарасов остался без работы. А потом развалился Советский Союз. Леонидыч думал, что славные страницы его биографии остались позади, и уже свыкся с наступающей старостью. И вдруг в его жизни возник еще один монстр. Не самый крупный из тех, с кем встречался бывалый морской охотник. Но, без сомнений, самый уникальный, самый опасный и самый умный.
Леонидыч еще раз поглядел во мрак подводного тоннеля. Видимо, судьбе было угодно свести охотника на морских чудовищ и исчадие ада. Тем самым подвести определенную черту его жизни.
Он сделал решительный вдох и, помогая себе рукой, в которой держал фонарь, полез в отверстие, стараясь не зацепиться воздушными шлангами за лохмотья металлической сетки. Гарпунное ружье он прижимал к груди другой рукой. В случае чего, скажем, если фараончик ринется в атаку, он успеет перехватить оружие в положение для стрельбы…
Позади колыхнулась вода – легко, точно провели перышком по спине. И вокруг Леонидыча сгустилась тьма. Что-то за спиной закрыло солнце, озарявшее подводный мир сквозь зеленую толщу.
В первый момент он подумал, что ветер развернул судно, и его накрыло тенью от него. Инспектор оглянулся…
…и обнаружил позади огромную хвостатую фигуру.
Длинные волосы змеились вокруг угловатой головы. Человечьи руки, заканчивающиеся когтями, чуть разведены в стороны для баланса в движении, хотя сейчас тело было неподвижно. Фараончик висел в воде в нескольких метрах от Леонидыча.
По спине китобоя пробежала дрожь.
КАК ЭТО ПОЛУЧИЛОСЬ?!
Он был уверен, что монстр скрылся в тоннеле. Своими глазами видел мелькнувший хвост. Своими глазами! А теперь фараончик оказался позади него, словно просочился обходным путем сквозь десятки метров бетона!
Липкий суеверный страх охватил старого моряка. То, что он считал незыблемым, обрушилось, словно карточный домик. Ясная картина мира у него в голове рассыпалась вдребезги.
ФАРАОНЧИК – ДЬЯВОЛ ВО ПЛОТИ!!!
Вывернув шею, он жадно разглядывал чудовище у себя за спиной. Подводное течение раскрыло волосы, опутывающие голову, и на бывшего китобоя глянуло белое мертвецкое лицо.
Природа не могла создать столь ужасное существо. Это действительно было исчадие ада.
Леонидыч выпустил фонарь, чтобы перехватить ружье и развернуться вместе со стволом. Может, успеет выстрелить. Прицельно, конечно, не выйдет, хотя бы от бедра. Дистанция небольшая, не промажешь. Главное, успеть развернуться. А потом у него будет семь заветных секунд, чтобы оказаться отсюда как можно дальше.
Он ухватил ружье обеими руками, а незаметный взмах ластами повернул тело вокруг оси, но фараончик сорвался с места за долю секунды до того, как на него уставился запрятанный в полиэтилен ствол.
Огромная рыбья фигура в мгновение ока придвинулась к Леонидычу, нависнув над ним. Рот раскрылся на пол-лица, обнажив острые клыки.
Что-то сильно дернуло инспектора за плечо, и пространство вокруг окуталось багровыми клубами, сквозь которые Леонидыч увидел, как ружье падает на дно, а следом за ним… оторванная правая рука. Впившись в плечо, хищник вырвал ее из сустава одним поворотом мощной жилистой шеи.
Боль накрыла сознание значительно позже неистового ужаса. Он охватил разум Леонидыча, едва тот увидел торчащие из плеча лохмотья сухожилий и мышц, на месте которых прежде была рука. С ним произошло то, чего он после истории с мотористом и белой медведицей боялся больше всего на свете. Остаться без руки, превратиться в беспомощного калеку. Одинокого, не способного обеспечить себя, непривлекательного для женщин.
Он заорал под водой, забыв о загубнике с редуктором во рту.
Хищник навалился на аквалангиста, обхватив когтистыми руками. Захрустели ребра. Зубы вонзились в шею и выдрали из нее клок. Из разорванного горла вместе с кровью повалили воздушные пузыри.
Подводное течение подхватило кровь китобоя, потянуло вдоль берега и вынесло в водохранилище. Некоторое время потемнение прибрежных вод можно было наблюдать с декоративной скалы, но рабочие и персонал отеля, находившиеся там, были слишком заняты подготовкой к завтрашнему празднику.
Глава 21
В ресторане под открытым небом играла живая музыка. Гости отеля в дорогих нарядах стекались сюда выпить, пообщаться, поглазеть на развлекательную программу – небольшую прелюдию завтрашнего шоу на декоративной скале.
Абрамов встречал гостей перед входом. Приветливо улыбался, шутил, пожимал руки, отвешивал комплименты, показывал метрдотелю, кому из прибывших следует уделить особое внимание.
Горюнов явился вслед за группой немцев из международной компании. Абрамов автоматически пожал руку и ему, хотя они сегодня виделись не раз.
– Ну что? – спросил владелец Istra Park, взглядом показывая следователю встать позади себя и продолжая улыбаться новым гостям. – Что происходит? Не молчите, Горюнов, рассказывайте.
– Мы закончили осмотр берега, – негромко доложил следователь. – Ничего нового не нашли – ни орудий убийства, ни места, где он мог бы…
– Избавьте меня от подробностей.
– В общем, пока в нашем распоряжении только улики, найденные в коттедже Савичева.
За ближайшим столиком грянул взрыв хохота. Хлопнула пробка шампанского, звонко чокнулись бокалы.
– Ну так замечательно, – сказал Абрамов. – Значит, вам пора заканчивать и везти преступника в тюрьму. Или куда вы там их возите?
– У меня такое чувство, будто мы что-то упустили, – поделился Горюнов. – Мы не можем найти инспектора Тарасова. На базу ГИМС он не возвращался. У северного берега стоит катер, но его самого поблизости нет. Вероятно, он бродит где-то по отелю.
– В этом случае его найдет моя охрана.
– Вы можете ему передать, чтобы позвонил мне?
– Я распоряжусь.
Абрамов ослепительно улыбнулся толстяку в очках с золотой оправой, на руке которого висела тощая блондинка, с любопытством озирающая гостей мероприятия. Видимо, впервые среди светской публики.
– То, что произошло с моим зятем, – сказал Абрамов, когда пара отошла, – не укладывается в голове.
