– Ничего. Давайте. Я подпишу.
Рейхенау подписал приказы, с трудом поднялся из-за стола. Все услышали его слабый стон. В вестибюле казино денщик уже держал наготове шинель фельдмаршала. Рейхенау просунул в рукав одну лишь руку и… упал, потеряв сознание. Был установлен «паралич с поражением центральной нервной системы», о чем немедленно была оповещена ставка Гитлера.
Хойзингер сразу же известил об этом и Паулюса:
– Кровоизлияние в мозг… вот во что обходятся нам выговоры от фюрера! Положение идиотское: фельдмаршал Рейхенау не только командующий Шестой армией, но под его жезлом и вся наша группа «Юг», где заметно оживились войска маршала Тимошенко… Впрочем, – сообщил Хойзингер, – наш фюрер не помнит зла: он выслал в Полтаву из Лейпцига профессора Хохрейна, а из Дрездена вылетает доктор Фладе. Желательно ваше возвращение в ставку.
Паулюс срочно вылетел в «Вольфшанце», на аэродроме в Летцене его поджидал Рудольф Шмундт, адъютант фюрера.
– Поздравляю, – сказал он Паулюсу. – Шестая армия нуждается в новом командующем, и фюрер помянул вас. Едем…
Как выяснилось позже, Йодль возражал Гитлеру:
– Паулюс отличный генеральштеблер, но какой же он полководец? Ни разу не командовал ни полком, ни дивизией, ни корпусом. Доверять ему целую армию, тем более такую прославленную, как Шестая, лучшая в нашем вермахте, это… даже опасно.
Гитлер соглашался, что Паулюс только теоретик:
– Кто там сейчас начальником штаба? Ах, этот Гейм? Согласен, не та фигура, чтобы подпирать Паулюса… Я дам ему в начальники штаба генерала Артура Шмидта.
На это Кейтель возразил Гитлеру, что если Паулюс только теоретик, то Шмидт лишь фронтовой практик, не имеющий высшего военного образования. Сочетать этих людей под единым штандартом – слишком рискованно, а Йодль добавил:
– Помимо всего, Шмидт обладает каверзным характером.
Но Артур Шмидт был заматерелым нацистом, что явно импонировало фюреру, и он сразу отмел всяческие сомнения:
– Пусть Паулюс поработает с Геймом, а потом со Шмидтом, и, думаю, они станут образцовой супружеской парой, своими личными достоинствами устраняя общие недостатки.
Все эти пересуды происходили за спиной Паулюса, и он понял все, когда сразу был проведен к Гитлеру.
– Паулюс! – крикнул фюрер. – Вы получите армию, с которой можно штурмовать даже небо… В своем плане «Барбаросса» вы сами наметили эту линию до Астрахани на Волге, которая осталась для нас пока недостижима. Я всегда высоко оценивал ваши мыслительные способности, но теперь вы обязаны доказать на деле, что Шестая армия выйдет к Сталинграду, и тем самым будет перекрыта главная артерия, через которую Сталин перекачивает с Кавказа гигантские массы горючего для своих армий…
Паулюс выкинул руку в нацистском приветствии:
– Служу Великой Германии… хайль Гитлер!
Паулюс простился с бункерами «Вольфшанце», когда на пороге ему вдруг встретился танковый генерал Эрих Гёпнер, уже ободранный и небритый, с обмороженным носом. Он криво усмехнулся:
– Преимущества нашей службы неожиданно выявляются лишь в самом конце нашей злокачественной карьеры. Не так ли?
– Так! Но… как вы осмелились оставить позиции?
Разжалованного Гёпнера одолевал грипп. По воротнику из черного бархата медленно сползала жирная фронтовая вошь.
– Не зарекайтесь, Паулюс, – с вызовом отвечал он. – Пробьет и ваш час, когда вы окажетесь в моем положении. Фельдмаршал фон Бек был прав: война на Востоке – это безумие, и вы еще не знаете, что вас ожидает в этой страшной России.
– Меня ожидает героическая Шестая армия!
Эрих Гёпнер громко высморкался.
– Ах, к чему этот пафос? Вы, может, и уцелеете, но за вашу Шестую армию я бы теперь не поставил и кружки пива…
8. ШЕСТАЯ АРМИЯ
Коко сразу опустилась в кресло, как-то поникла.
– Откажись! – сказала она. – Ты всегда можешь сослаться на рецидивы дизентерии, на свой нервный тик… Наконец, подумай обо мне, подумай о нашей беременной дочери. О, Боже! – разрыдалась жена. – Недаром меня томили дурные предчувствия…
Паулюс ответил, что нет смысла отказываться от армии, ибо в кабинетах Цоссена, как и в бункерах «Вольфшанце», сложилась нездоровая обстановка.
– Сейчас я занимаю в вермахте тот промежуточный уровень, когда возможен скачок наверх, но, даже возвышаясь, я должен буду еще глубже погружаться в болото разногласий, криводушия и угодничества. Лучше уж страдать на фронте, нежели потерять честь в этой удушливой атмосфере.
– Глупец! – вспылила Коко. – Хотела бы я видеть, как ты будешь метаться по окопам в поисках личного туалета, испортив свои штаны с лампасами…
В какой-то момент Паулюсу показалось, что Коко права, и ему стало жаль отрывать себя от привычной кабинетной работы. Тем более что Гальдер и не подумал поздравить его.
– Доигрались, – сказал он с непонятной усмешкой…
Паулюс решил не форсировать события, благо Рейхенау не только забулдыга, но еще и хороший спортсмен, он может поправиться и снова возглавить армию. Цоссен поддерживал связь с Полтавой, и 17 января профессор Хохрейн известил Паулюса по телефону, что в здоровье Рейхенау наметилось улучшение.
– Самолет уже подан на стартовую площадку. Я доставлю фельдмаршала в свою лейпцигскую клинику, и скоро мы снова увидим Вальтера бодряком… Не волнуйтесь, – сказал Хохрейн, – мы с Фладе пристегнем его к креслу ремнями, чтобы не выпал при взлете и посадке. Ждите моего извещения из Лейпцига.
– Да, – размышлял Паулюс, – лучше остаться в Цоссене, только бы выжил Рейхенау…
Но звонок вскоре последовал из Лемберга (Львова).
– Докладываю! – сообщил чужой голос. – Самолет с Рейхенау садился у нас на дозаправку. Пилот не рассчитал дистанции и врезался прямо в ангар. Хохрейн уцелел, а Фладе покалечился.
– Что с фельдмаршалом? – закричал в трубку Паулюс.
– Рейхенау оторвало голову, сейчас ее приделывают ему на прежнее место, чтобы хоронить со всеми почестями….
Паулюс опустил трубку телефона, сказал Гальдеру:
– Какое дурное предзнаменование для Шестой армии!
– Тем более, – съязвил Гальдер, – для в а с…
18 января 1942 года (именно в тот день, когда войска маршала Тимошенко перешли в наступление на реке Северский Донец) генерал-лейтенант танковых войск Фридрих-Вильгельм Паулюс был официально объявлен командующим 6-й армией, состоявшей в подчинении группы армий «Юг». Эта армия имела славу «покорительницы столиц», она первой ворвалась в Брюссель, парадным маршем прочеканила по бульварам Парижа, заслужив всеобщую ненависть людей – от тихих местечек Фландрии до уютных хуторов Украины. Пришло время прощаться…
Ольга под широким платьем скрывала высоко вздернутый живот, а зять Паулюса нервно моргал глазами.
– Вы не думайте, барон, – сказал ему Паулюс, – что останетесь без дела: мы вместе вылетаем в Полтаву.
Зондерфюрер войск СС отделался кратким «яволь», но совсем иначе восприняла это Ольга, сразу заплакавшая:
– Папа, не делай меня вдовою, а своих внуков сиротами.
– Не надо плакать, – отвечал Паулюс дочери. – Зондерфюрер лишь жалкий капитан, твоему Альфреду
