непосредственно над полем боя, но, по определению, данному ГК ВВС, охватывала все виды огневого поражения с воздуха войск и боевой техники противника на всю глубину их оперативного построения в интересах создания благоприятных условий выполнения боевых задач своими войсками с минимальными их потерями. Прочие части истребительно-штурмовой авиации польских ВВС усиливались МиГ-21 ПФМ, а ракетные бригады начали перевооружать на более современные оперативно-тактические ракетные комплексы.
Составной частью задач 3-го полка являлось ведение разведки с воздуха. Для лётчика скоростной машины самостоятельный поиск целей и без того являлся нелёгким занятием, требовавшим хорошего владения самолётом, цепкой зрительной памяти и внимания, которое следовало распределять между приборами и пролетающей внизу местностью. Полёт на небольшой высоте выполнялся маневрированием «змейкой» или «ножницами» в паре с переключением обозреваемой полосы из пеленга в пеленг и частыми виражами для более тщательного просмотра местности. При обнаружении цели, всегда выныривавшей среди холмов и перелесков внезапно, чтобы не упустить её из виду, следовало заложить крутой разворот. Для уменьшения радиуса виража приходилось сбрасывать скорость и пилотировать самолёт, удерживая его «на ручке» от сваливания, когда очень пригодился бы указатель угла атаки, на Су-7 отсутствовавший. Допустимой гранью выхода на предельные углы являлась тряска, на счастье, на «Су-седьмом» начинавшаяся на достаточных для сохранения управляемости и устойчивости скоростях, хотя перегрузка на крутом вираже, наливавшая тяжестью руки и голову, задачу никак не упрощала (разрешённая при пилотировании манёвренная перегрузка по сохранению управляемости ограничивалась значением 5). Зачастую потеря объекта из поля зрения оборачивалась тем, что самолёт на вираже уходил на километры в сторону и при повторных попытках отыскать цель лётчик даже не мог установить место, где только что её видел.
При выполнении упражнения на визуальную разведку ракетно-ядерных средств «противника» 26 июня 1972 года был потерян один из только что полученных Су-7БКЛ. Молодой лётчик поручик А. Томашевский на крутом вираже перетянул ручку, и самолёт сорвался на небольшой высоте. Катапультироваться лётчик не успел…
При весьма интенсивной эксплуатации польских «Су-седьмых» всё последующее десятилетие обошлось без лётных происшествий. Единственным исключением стал инцидент с самолётом капитана С. Врублевского, приключившийся 29 августа 1975 года. Особенностью Су-7БМ было наличие тормозного носового колеса. Торможение всех трёх колёс шасси, призванное сократить пробег, оказалось не очень удачным новшеством: при торможении на посадке самолёт осаживался на переднюю стойку, нагрузки на неё резко возрастали, и зажатое тормозами колесо могло лопнуть. Если же на пробеге самолёт приподнимал нос и колесо отрывалось от земли, то последующее касание заторможенного пневматика почти гарантированно заканчивалось его разрушением.
У польского лётчика при посадке на аэродроме в Пиле колесо таки лопнуло, самолёт потянуло с полосы в сторону, и он наскочил на колпак осветительного фонаря. Носовая стойка сложилась, самолёт уткнулся носом в траву, и не перестававший работать двигатель заглотал массу земли, набив ею и полный купол тормозного парашюта, словно авоську. Ремонт машины сочли слишком дорогостоящим и, кое-как подлатав, её передали Центру подготовки технических специалистов ВВС в г. Олесница для использования в качестве пособия в учебных целях.
Польские Су-7 привлекались к участию практически во всех проводившихся учениях Войска Польского и Организации Варшавского договора, «Край-73», «Щит-76», «Братство по оружию-80», «Летняя буря- 83» и др., действуя как со своих аэродромов, так и баз на территории ГДР и ЧССР. В ходе манёвров «Край-73», проводившихся на балтийском побережье в мае 1973 года, наносившая бомбовый удар эскадрилья Су-7 полным составом из 12 машин обрушила на полигон сразу 18 т бомб.
Эксплуатировавшиеся в полку Су-7БМ и Су-7БКЛ имели ряд особенностей, несколько различаясь поведением. Польские пилоты считали Су-7БМ, машину процентов на десять более лёгкую, более «летучей», проще ведущей себя на посадке и приятной в пилотировании (на самом деле эта модификация отличалась и системой управления, в которой был снят балансир; однако при уменьшившихся усилиях на ручке самолёт получил тенденцию к попаданию в «подхват» с забросом перегрузки, и на следующей модели управление вновь «затяжелили»). Что касается посадочных режимов, то при равенстве «паспортных» данных в лётной инструкции более тяжёлый Су-7БКЛ реально приходилось сажать на скорости на 15-20 км/ч большей, чем Су-7БМ. Кроме прочего, модификации существенно отличались компоновкой кабинного оборудования, из-за чего некоторых лётчиков с выработавшимися навыками вообще допускали к полётам только на машинах одного варианта.
Разбившаяся 16 марта 1982 года «спарка» стала жертвой сходных причин: она служила в соседней 7-й авиабригаде, летавшей на самолётах Су-20, которые имели куда больше отличий от Су-7. При запуске заглохшего в воздухе двигателя лётчики действовали по заученной методике, хотя процедура для АЛ-7Ф1 существенно различалась с привычным им АЛ-21ФЗ, стоявшим на новых машинах. В итоге остались не открытыми ленты перепуска воздуха, из-за чего двигатель не мог запуститься и экипажу пришлось катапультироваться.
Осенью того же года происшествие с Су-7БКЛ поручика М. Гавтовски завершилось трагически. 24 ноября молодой лётчик выполнял полёт на пилотаж, перетянул ручку, и самолёт сорвался, похоронив лётчика. Вновь, как и в случае десятилетней давности, проявил себя «подхват», когда превышение допустимой перегрузки на манёвре приводило к её дальнейшему забросу и машина оказывалась в штопоре с потерей управляемости. Видимой причиной товарищи лётчика называли и то, что он выполнял последний полёт перед отпуском и спешил с завершением задания – самолёт свалился в штопор на крутом вираже, который тот заложил прямо на выходе из завершающей по счёту «бочки» для скорейшего поворота к аэродрому.
Урок впрок не пошёл, и очередная катастрофа имела те же причины. Майор 3. Фендрих, опытный лётчик и мастер боевого применения, 1 августа 1984 года выполнял показательный полёт для съёмок учебного фильма. Манёвры ему приходилось выполнять по возможности более плотными, в ограниченном пространстве, чтобы оставаться «в кадре». Расстреляв мишень пушечным огнем, лётчик энергично вывел самолёт из пикирования, выполнив полупетлю, чтобы из такого положения рассмотреть результаты стрельбы. На манёвре с большой перегрузкой самолёт сорвался в неуправляемое вращение, завершившееся ударом о землю. Кроме плёнок бортового самописца, в распоряжении комиссии по расследованию оказался и фильм, запечатлевший весь ход происшествия.
Двумя неделями ранее, 18 июля 1984 года, был потерян другой Су- 7БКЛ капитана В. Корчински. При выполнении задания над Балтийским морем начало выбивать масло из двигателя. Лётчик потянул было домой, но вскоре давление масла упало до нуля и двигатель заклинило под аккомпанемент ужасных звуков
