Львиное Око

своей коллекцией дрезденского фарфора я действительно обязана щедрости одного германского аристократа, очень богатого господина. Я хотела сохранить и ее. Место такой коллекции в одном из ваших музеев. Мне уже сделали выгодное предложение…

— Вы думаете о своих чашках, — произнес капитан жандармерии Тибо. Уроженец Оверни, этот мужлан служил наглядной иллюстрацией того, насколько ошибочно мнение, будто офицер в силу одного лишь чина становится благородным человеком. — Думали о каких-то черепках, когда на Францию налетели германские аэропланы, когда «фоккеры» бомбили наши соборы. Вас же интересовал только фарфор! — Сам бы он поступил точно таким же образом. Недаром у экономных французов есть поговорка: «Спасай, что можно спасти». Оттого капитан и неистовствовал.

— Вилла Реми была моим жилищем, — с теплым чувством проговорила Мата Хари. — А вещи означают для женщины многое. Мне не хотелось продавать свои сокровища, но я нуждалась в деньгах.

— Это произошло за много месяцев до того, как вы начали продавать свои пресловутые сокровища, — прервал ее Морнэ.

— А раньше деньги мне и не были нужны, — объяснила ему Мата Хари.

— Они вам понадобились, когда вас начали осаждать кредиторы?

— У меня была служанка…

— Это имеет отношение к делу? — спросил Сомпру.

— Если имеет отношение к делу моих финансов.

— Продолжайте.

— Селестина оказалась предательницей. А я была так добра к ней! Она попросила выдать ей жалованье за три месяца вперед — за целых три месяца! — а когда я ей отказала, она повсюду раззвонила, что у меня нет покровителя, и посоветовала всем прижать меня. Поставщики и кредиторы пришли одновременно. Но ведь никто не в состоянии уплатить по счетам сразу.

— Итак, не уладив свои финансовые дела, продав лишь несколько пустяковых предметов, вы отправились в прифронтовой район, туда, где лечатся раненые французские офицеры. И во время вашего пребывания там противник получал информацию о том, где и когда забрасываются через линию фронта французские разведчики. Отсюда я заключаю, — грохотал Морнэ, — что источником, этой информации являлись вы.

— Чтобы делать такое заключение, нужно иметь доказательства, — осадила обвинителя Мата Хари. — Такой информацией я не располагала.

— Почему вы оказались в Виттеле?

— Один мой друг…

— Безымянный друг?

— Да, безымянный! Мой друг был тяжело ранен. Видели бы вы его. Одно ухо оторвано, а лицо — это был какой-то кошмар. И еще, бедняга, он получил пулю в желудок. Конечно, я поехала к нему. И конечно же, осталась с ним. Я не могла покинуть раненого.

— Возможно, он будет счастлив выступить в качестве свидетеля защиты?

— Он убит, — проговорила она со слезами на глазах.

— Вы закололи его своим стилетом?

В ответ на неуместную шутку Морнэ Сомпру ударил по столу. Затем посмотрел на часы. Приближалось время перерыва.

— Вас видели в обществе многих офицеров, в том числе пилотов, сбрасывавших наших парашютистов, — сурово произнес подполковник.

— А также в обществе артиллерийских, кавалерийских и пехотных офицеров. По ошибке среди них затесался даже моряк, mon colonel[122], — съязвила Мата Хари. — Я обожаю офицеров. По-моему, каждый мужчина должен защищать свое отечество. Мой муж служил офицером в Ост-Индии, и я этим гордилась, В офицере есть нечто особенное!

— Итак, вы предпочитаете офицеров, — холодно произнес Сомпру. — Причем каждую ночь нового, чтобы выведать побольше секретов…

— Секретов? — переспросила Мата. — Да, все они рассказывали о войне, если вы это имеете в виду. Но такие же разговоры ведут в ресторане Максима, на острове Сен-Луи, да где угодно. Если бы мне нужна была информация такого рода, я могла бы никуда не уезжать или же пойти на Северный вокзал и слушать там рассказы солдат.

Вконец разошедшийся Морнэ не давал ей покоя:

— Вы уводили их к себе, поили и, обладая достаточным опытом, развязывали языки этим несмышленышам!

— Да, — сказала Мата Хари. — Они говорили со мною, месье. Рассказывали вещи, о которых я не хотела знать. Каково находиться в грязи траншей, среди ужаса, вдали отсюда. И многие из них действительно были совсем юными, месье, и снова возвращались на фронт, чтобы отдать свои молодые жизни…

— Жизни, которые вы помогали бошам погубить! — гремел Морнэ. — Сообщали немцам сведения, которые эти парни шептали вам на ухо, положив голову на предательскую подушку!

Не обращая внимания на зачарованно слушавших ее жандармов, пытавшихся удержать ее, Мата Хари поднялась со своего места. Откинув назад голову, она воскликнула:

— Я их любила! Любила их всех! Я отдавала им все, что имела, прежде чем они уходили от меня — туда. Предать их? Никогда! Я не шпионка и никогда ею не была!

XXVII 1917 год

Согласно французскому судопроизводству, к свидетельским показаниям относятся и сведения, попавшие к вам из вторых, третьих и двадцатых рук. Если показания правдоподобны, их принимают и учитывают. Французы готовы поверить почти всему, что говорится о красивой женщине.

Вряд ли Мата Хари понимала, что красота способна ее погубить. Не осознала она, по-видимому, и того, что речь идет о ее жизни. После великолепного своего выступления во время первого заседания она почувствовала усталость. Однажды она даже мило уснула в суде. Но, увидев ее открытый рот, Клюнэ, который обладал тонким эстетическим вкусом, хотя адвокат был никудышный, подтолкнул и разбудил спящую. Взяв у него из рук листок бумаги, Мата Хари сложила его веером и начала лениво обмахиваться.

Во всяком случае, первые свидетели, вызванные обвинителем, оправдали равнодушное отношение Мата Хари к происходящему.

Их высокопарно назвали «агентами контрразведки». Безнадежные болваны принадлежали к числу тех, кто служил ходячими рекламными тумбами или выслеживает подозреваемых. Болван А. рассказал, что он видел даму — да, именно эту — в павильоне Арменонвиля в Булонском лесу и заметил, как она входила в ресторан Максима вместе с британским офицером с бронзовым драконом на петлице. Такие знаки различия, объяснил Морнэ, как выяснилось позднее, носили офицеры танкового корпуса; в 1916 году его существование считалось самой большой военной тайной.

Болван Б. подтвердил показания болвана А.

Фамилия обормота, который выступил следом, не была названа «в национальных интересах». Он был охарактеризован как «служащий определенного отеля в определенном порту». «В определенное время» он видел, как эта женщина — да, именно она! — вышла ночью одна и направилась к докам. В вышеупомянутый порт прибывали транспорты с первыми танками на борту.

— Вы отрицаете это, Мата Хари? — поднял указательный палец Морнэ.

— Если я и направилась в «определенный отель в определенном порту в определенное время», — растягивая слоги, произнесла дама, — то для того лишь, чтобы поправить свои нервы на морском побережье. Всякий раз, как я приезжаю на море, я отправляюсь в порт. Я обожаю запах моря. — Она