способного «прыгать через Ничто» и переносить через это самое «Ничто» людей. В общем-то, умное решение — Рэльгонн обязательно согласится помочь, если уже не согласился.
— Значит так… — Мораддин неожиданно поднялся с кресла. — Ринга, сейчас немедля поезжай домой, собери к вечеру у нас в замке всех начальников столов Вертрауэна. Мы с Гвайнардом отправимся к королю.
— Что? — заикнулся я.
— Государь Нимед II тоже крайне обеспокоен резким усилением Черного Солнца и не столь давно попросил меня тайно подготовить меры к противодействию секте. Кое-какие наработки у меня уже есть, но если мы начнем действовать вместе с магами Равновесия, Ночной Стражей и секретным ведомством Аквилонии, ощутимого результата добьемся куда быстрее… Я обязан показать письмо королю, чтобы Нимед одобрил наши планы. Возможно, он сам захочет встретиться с Конаном. Ты, Гвайнард, выступишь перед Нимедом в качестве официального посланника Трона Дракона.
— Не вздумай ехать во дворец верхом, — проворчала Ринга. — Это может быть небезопасно, а я не собираюсь вновь терять мужа…
— Ты стала чересчур мнительной, — улыбнулся в ответ герцог. — Хорошо, отправимся в закрытой повозке, с хорошей охраной. Гвайнард, ты готов?
— Да.
— Вот и замечательно. А заодно я расскажу по дороге, откуда взялись птички, которых я показывал тебе утром…
Бельверус, столица Немедийского королевства, полностью оправился от последствий недавней смуты. Известно, что любой мятеж обычно сопровождается непринужденным разгулом черни, пожарами, грабежами винных лавок и буйством неуправляемой толпы. Однако переворот принца Тараска Кофийского был меньше всего похож на обычный бунт простецов против королевской власти. Его высочество был хитер, выбрав для устранения правящей династии Эльсдорфов Немедийских наиболее подходящий момент — мятеж вспыхнул немедленно после смерти старого короля Нимеда (до сих пор неизвестно, естественной или нет), подчинявшиеся Тараску отряды наемников вырезали всех, кто мог оказать сопротивление руководителям переворота, дома принцев и некоторых высокопоставленных королевских приближенных были сожжены, погибла практически вся королевская семья, за исключением младшего сына скончавшегося короля — Ольтена.
После долгой войны, для достижения победы в которой противоборствующие стороны не стеснялись в средствах и даже использовали могучую древнюю магию (посему и родилось вошедшее в летописи название «война Алого камня»), Ольтен, которого поддержали владыки почти всех королевств Заката, а особенно Аквилонии и Зингары, все-таки занял родительский престол, при коронации приняв имя Нимеда Второго в память об отце и старшем брате.
Прошло два года. Нимед Юный (такое прозвище получил новый король) более-менее восстановил порядок в стране, последние следы мятежа в Бельверусе были уничтожены, хотя дворцы погибших братьев короля восстанавливать не стали — эти участки теперь заняты новыми домами государственных управ и купеческих гильдий.
— Мы с Рингой теперь живем в замке Энден, неподалеку от города, — заметил по пути Мораддин. — Наш прежний дом сгорел, да и мы не хотим возвращаться к причиняющим слишком много боли воспоминаниям о минувшем. Иногда мне кажется, что вся прежняя жизнь была только лишь сном. Прекрасным и ушедшим сном…
Я хотел было выразить герцогу свое сочувствие, но понял, что сделаю только хуже. Надо думать, что Мораддин и Ринга хотят навсегда забыть о гибели детей — Вестри и Даны Эрде и действительно жаждут начать новую жизнь, не отягченную тенями прошлого. В конце концов, по меркам рабирийцев Ринга сравнительно молода, и у нее еще могут быть дети.
Убедившись, что десяток конной стражи Пятого департамента неотступно следует за нами, Мораддин опустил шторки на окнах кареты, побарабанил пальцами по колену и поднял взгляд на меня.
— Мои мечты о том, что после немедийской войны Закат вновь погрузится в обычное дремотное состояние, совершенно не оправдались, — вздохнув, сказал герцог Эрде. — Сам понимаешь, что начальники тайных служб отнюдь не жаждут показывать королям свою полезность, каждодневно раскрывая заговоры, строя замысловатейшие интриги против внешних или внутренних врагов государства или вылавливая заграничных конфидентов сотнями. Идеальная тайная служба большую часть времени должна бездействовать, а точнее — пресекать возможные неприятности в корне, прежде чем заявят о себе их последствия. Один раз я проявил близорукость, недооценив возможности принца Тараска. Результатом стали ужасная война, буйство древней магии и гибель тысяч людей, включая моих близких и многих друзей и соратников… Боюсь, Вертрауэн оказался не слишком усерден и в случае с Черным Солнцем.
— Почему же? — осторожно спросил я, не понимая, с чего вдруг герцог разоткровенничался. — Власти Аквилонии тоже не ожидали от еретиков такой прыти.
— Обязаны были ожидать, — нахмурился Мораддин. — Я понимаю, в лице фатаренов Закат столкнулся с невиданной прежде опасностью, в наших странах никогда доселе не возникало крупных заговоров на религиозной почве, да и все до единого старые вероучения не были столь агрессивны и настойчивы в области вербовки адептов. Запомни, Гвайнард, когда некая организация, будь то конклав колдунов, торговая гильдия или религиозная секта, начинает приобретать не только власть над душами своих приверженцев, но и над золотом, ничего хорошего не жди. Черное Солнце обрело вес, влияние, богатство — уже несколько крупных немедийских землевладельцев, обладающих, кстати, древними титулами, отказались от своего имущества в пользу секты, многие дворяне сочувствуют учению Мэниха… Поверь, вскоре начнутся прямые столкновения между еретиками и митрианцами, а это — новая гражданская война. Причем, куда более ожесточенная, чем два года назад.
— Понимаю, — кивнул я. — Религиозный фанатизм — опасная штука, а если уж фанатики возьмут в руки клинки…
— Если бы только клинки, — криво усмехнулся герцог. — Мои конфиденты смогли проникнуть в круги, приближенные к предводителям Черного Солнца. Донесения одинаковы — в случае, если государство начнет оказывать на секту серьезное давление, они будут готовы к вооруженному выступлению. И что хуже всего, это может произойти одновременно в Немедии, в Коринфском протекторате и в Аквилонии. Коринфия и Полуденные области наших королевств обуяны ересью, изгоняются митиранские жрецы, захватываются храмы и храмовые земли… А простецы, насмотревшись на зажравшихся и погрязших в роскоши митрианских монахов, поддерживают Черное Солнце — сектанты, по крайней мере, не требуют платить подати и совершать обязательные приношения. Пока не изменится митрианство, и высшая жреческая конгрегация не начнет внутренние реформы, мы Черное Солнце не победим.
— Значит, Аквилония, Коринфия, и Немедия… — пробормотал я и представил себе карту Закатного материка. Если верить словам Мораддина, фатарены получили наибольшее влияние на территориях, образующих протянувшийся на две тысячи лиг пояс от Пуантена до Заморы.
И тут мне в голову пришла любопытная мысль.
— Вашей светлости не кажется, что вскоре мы можем столкнуться с полномасштабным мятежом в Полуденных провинциях, который сможет привести к образованию нового государства? Государства фатаренов? Помнится, король Конан Канах, маркграф Ройл и Валент Мессантийский говорили о том, что за фатаренами могут стоять влиятельные дворяне, недополучившие свою долю власти и влияния… Коринфия мечтает расстаться с унизительным статусом протектората Трона Дракона и получить статус независимого королевства, Полдень Немедии и часть Пуантена более тяготеют к культуре Полуденных стран, даже язык отличен от того, на котором говорят в Боссонии, Гандерланде или других территориях на Полуночи. Понимаю, это звучит диковато, но…
— Думал, — кивнул Мораддин. — За событиями в Коринфии мы присматриваем, и у меня создается впечатление, что там существует некая иная жизнь, своего рода двойное дно. С виду все благопристойно — дворяне выказывают полную лояльность к Трону Дракона, налоги поступают исправно, и в то же время коринфийцы почти открыто поддерживают новое вероучение. Пуантен? Полагаю, у Просперо хватит сил
