не то и другое одновременно. Его нельзя назвать никаким именем из тех, которыми нам бы хотелось его именовать, включая и «он». В то же время я верю в Бога, потому что не могу представить, что Бытие, превосходящее мое воображение, мышление и опыт Бытия-как-Такового, может не быть. По причине отсутствия всяких наименований я верю в Бога [473] .
Священник и друг его последних лет Дональд Макдональд после его смерти утверждал, что в свои последние годы Лэйнг вернулся в лоно церкви. В это, правда, трудно поверить. Бог Лэйнга был достаточно своеобразным. Одна из его пациенток Мина Семьен рассказывает:
Однажды когда я спросила его: «Когда Вы молитесь, к кому Вы обращаетесь?» Он ответил: «Действительно, к кому?» Через несколько лет я как-то услышала, что он сказал: «Молитва – это слушание тишины собственного сердца, ожидание или сосредоточение, которые не требуют ничего конкретного. Невозможно получить большее» [474] .
В статье «Отвращение к здоровью» Лэйнг соединяет тему духовности и религии с занимавшей его всю жизнь темой здоровья, словно бы строя мост между прежними интересами и настоящими идеалами. В этой статье Лэйнг говорит о психофобии, которую он обозначает как боязнь непосредственного и живого опыта, живой души, боязнь потерять рациональный контроль за нерациональными по своей природе душой и опытом. На его взгляд, подобная психофобия – характерная черта западной культуры. Восточный мир, в частности мир буддизма, свободен от всяких фобий и не помещает опыт и душу в тиски тоталитарного контроля. Буддизм здоров, западная же культура больна и боится здоровья:
Я смею утверждать, что мы боимся и ненавидим всецело здоровый благочестивый опыт. Пока или до того как мы сможем оградить себя от тела смерти, мы ужасно боимся смерти тела. <…> Мы боимся своих душ, наших живых душ. Мы
К слову сказать, статья эта становится его последней опубликованной статьей, поэтому такое объединение тематики и такой ракурс более чем символичны.
В целом, тогда Лэйнг живет обычной жизнью, правда, жизнью без практики, без популярности, без книг. Спутницей последних лет его жизни становится его секретарь Маргерит. 6 января 1988 г. она родила ему сына Чарльза – его десятого и последнего ребенка.
Теперь у Лэйнга было девять детей: четверо от Энн, трое от Ютты и двое от Сью Коллир и Маргерит. Его старшей дочери Фионе было около 36-ти, вместе со своим приятелем она жила в Глазго, третья дочь от Энн Карен была замужем, и у нее было двое сыновей – Уильям и Марк. Первый сын Лэйнга Пол был моложе Карен на полтора года, он работал в нефтяной промышленности, консультантом при строительстве нефтяных вышек. Последний ребенок от Энн Адриан, ставший впоследствии автором его биографии, работал адвокатом и был вместе со своей женой Деборой автором книги по правовой поддержке телевизионных контрактов. Старший сын от Ютты Адам, которому тогда было около 21 года, был лыжным инструктором и колесил по горнолыжным курортам [476] . Наташе было восемнадцать, и тогда она еще не определилась с профессией, правда, испытывала тягу ко всему индийскому Видимо, путешествие на Восток, проделанное ею в раннем возрасте, не прошло бесследно. Максу было пятнадцать, он учился в Международной школе в Лондоне и жил вместе с Юттой в Хайгейте. Бенджамину, сыну от Сью Занкель было четыре с половиной. Маргерит только что родила ему Чарльза. Любимая дочь Сьюзи умерла в 21 год. Оглядываясь назад и окидывая взглядом свою большую семью, Лэйнг тогда говорил:
Теперь это уже не модно. У моего прапрадеда из Австралии было 24 ребенка… Но моя семья, обе семьи, не продолжили этой линии. На уровне моих родителей у меня было только двое кузенов по материнской линии и никого по отцовской; в семье отца было четверо детей, но только он один женился и у него одного был ребенок. Поэтому, возможно, с моей стороны как единственного ребенка это было своеобразное восполнение упущенного. Но если это и было так, то это не было сознательным и преднамеренным решением.
Ни одна из женщин, с которыми я встречался, не желала делать аборт. Узнавая о своей беременности, все они хотели родить этого ребенка, и мне никогда не казалось, что они должны пойти на аборт. Я был убежден, что это их дело [477] .
Конец восьмидесятых подвел его к разбитому корыту. Ему было запрещено практиковать, у него не было собственности (дом на Этон-роуд был продан), никакого постоянного дохода, продажи его книг были минимальны. В середине восьмидесятых он дважды пережил легкие сердечные приступы. Впоследствии он рассказывал, что они сопровождались пограничным опытом и что во время одного из них он практически пересек границу жизни и смерти. Кроме того, его постоянно беспокоили ректальные кровотечения, которые не поддавались лечению. Симптоматика и анализы указывали на рак прямой кишки. Так что возраст и увлечения спиртным и наркотиками давали о себе знать. В июле 1986 г. в Париже в возрасте пятидесяти пяти лет умер Дэвид Купер, Лэйнг потерял своего единственного единомышленника и ясно почувствовал приближение конца.
Начиная с 1986 г. Лэйнг много путешествует. Он часто наведывается в Америку, участвует в Европейской конференции по гуманистической психологии. В письме к Теодору Иттену он пишет: «Мы… первое поколение людей, которое так перемещается по земле… По моему, это Кант когда-то заметил, что путешествие сужает сознание» [478] .
Последний год жизни можно, наверное, назвать тихой жизнью стареющего человека. В конце 1988 г. Лэйнг купил домик в маленькой деревушке Гоинг, в десяти минутах на запад от Китцбюэля, в Австрии, теперь известной как горнолыжный курорт. Он был совершенно счастлив. Он бросил пить. Маргерит удалось сделать то, что не удавалось сделать его предыдущим женщинам. Она выдвинула ему ультиматум: или он полностью бросает пить, или она берет Чарльза и возвращается в Новую Зеландию. В свои «за шестьдесят» Лэйнгу очень не хотелось вновь терять семью.
Теперь Лэйнг «ходил» по хозяйству. Дом отапливался старенькой железной печкой, и он заготавливал для нее дрова. Кроме того, он часто готовил. Чарльз подрастал, и Маргерит фиксировала все события его только начинающейся жизни в специальном дневнике. Предполагалось, что этот материал станет основой будущей книги Лэйнга с хрестоматийным названием «Детство. Отрочество. Юность». Лэйнг вел умиротворенную жизнь и много гулял.
В то время, в 1988–1989 гг., продюсер Боб Маллан начинает развивать проект биографии Лэйнга. Лэйнг подписывает контракт о сотрудничестве, получая взамен две тысячи фунтов стерлингов, и они записывают несколько сотен часов интервью, которые будут изданы уже после его смерти. Эти интервью станут бесценным изданием, позволяющем увидеть события жизни Лэйнга его глазами. Тогда Маллан проводил с ним много часов, впоследствии вспоминая:
…Для меня это было трагедией, я прочитал о нем еще будучи студентом, а потом в конце его жизни провел с ним много времени, и я никогда не забуду этот последний образ, который так отличался от всех других его образов, – это был человек в изгнании, человек, которого ненавидел истеблишмент, недооцененный, бросивший писать, неустанно борющийся с болезнью, растящий маленького ребенка. Это произвело на меня очень сильное впечатление, знаете, каково это наблюдать, как может быть разбита жизнь людей [479] .
Последние годы Лэйнга были отражены не только на аудио, но и на видео. Приблизительно тогда же Томас Шейндел и Кирк Тугае снимают телевизионный фильм под названием «Did you used to be R.D.Laing?», вышедший на экраны в 1989 г.
В 1988 г. Лэйнг вместе с Брайаном Бейтсом развивает проект нового журнала под названием
В 1989 г. Рональд вместе с Маргерит задумывают большое путешествие: планируют посетить Санкт-Гален, Цюрих, Лондон, Райнбек (США), Афины, остров Крит, Амстердам, Антверпен, Брюссель, Нью-Йорк, Филадельфию, Париж, Рим, Болонью, Милан и Мельбурн. Однако завершить его Лэйнгу было не
