— Да… — Молли выдавила из себя сконфуженную улыбку. — Это правда. Я просто дура. Прости меня. Я знаю: ты считаешь меня дурой.
— Да нет же, глупенькая! Я тебя понимаю. Я помню, как тяжело мне было оставлять Неда, когда мы с Бобом уезжали на Мальту. Но так устроен мир. Нельзя быть и здесь и там одновременно. Главное, ты уверена, что оставляешь Джудит в такой школе, где о ней сумеют позаботиться, где ей будет хорошо. Как, к слову, называется это заведение?
— «Школа святой Урсулы».
— Тебе понравилась директриса?
— О ней очень хорошо отзываются.
— Понятно. Но тебе она понравилась?
— В общем, да. Хотя сначала я ее боялась. Умные женщины всегда пугают меня до смерти.
— Чувство юмора-то у нее, по крайней мере, имеется?
— Да я с ней шутками не обменивалась.
— Но ты довольна этой школой?
— О да. Даже если бы не надо было ехать на Цейлон, думаю, следовало бы отправить Джудит в «Святую Урсулу
—Я не вижу в этом ничего плохого.
—Да, но ты же понимаешь, как это бесперспективно… в отношении будущего…
Бидди деланно рассмеялась:
—Право, Молли, ты всегда была невозможным снобом!
—Ничего подобного. Просто выбор друзей — это важно.
—Да уж, в отношении правильных друзей ты преуспела.
—На кого ты намекаешь?
— На Луизу.
— Она тебе не нравится?
—Так же, как и я ей. Во всяком случае, я бы не хотела провести Рождество у нее в гостях. Молли опять взволновалась:
— О, Бидди, заклинаю, только не лезь в это дело и оставь свои возражения при себе! Обо всем уже договорено, и я не хочу ничего слышать!
— Никто и не собирается высказывать никаких возражений, — заверила Бидди и тут же принялась закидывать ее возражениями: — Луиза, этот старый сухарь! Эта зануда со своим вечным гольфом и бриджем! В ней нет ни капли женственности, ни капли естественности, ни капли… — Она нахмурила лоб в поисках подходящего слова — …ни капли теплоты!
— Ты ошибаешься, она очень добрая. Она подставила мне плечо, сама предложила позаботиться о Джудит, мне даже просить не пришлось. Это поистине великодушно с ее стороны. И еще она обещала подарить Джудит велосипед, это щедрый подарок, ведь они очень дорогие. А самое главное — на нее можно положиться, так что Джудит будет как за каменной стеной, и я смогу о ней не волноваться.
— А ты не задумывалась о том, что Джудит, возможно, требуется больше, чем «каменные стены»?
— Что, например?
— Свобода для выражения чувств, возможность развиваться в соответствии со своими наклонностями. Ей скоро пятнадцать, это пора поисков, время, когда расправляют крылья. Она захочет найти новых друзей, захочет общения с противоположным полом…
— Ах, Бидди, я так и знала, что ты скажешь о «противоположном поле»! Джудит еще рано думать об этом.
— Молли, может, хватит притворяться глухой и слепой? Ты же была здесь, рядом с ней все эти дни. Она буквально расцвела в этой жизнерадостной атмосфере! Ты не должна отнимать у нее естественные радости жизни. Ты же не хочешь, чтобы она, как мы в свое время, росла в беспросветной обстановке монастыря?
— Мое мнение не имеет значения. Я же сказала, что уже поздно говорить об этом. Она будет у Луизы.
— Так я и знала — тебя ничем не прошибешь!
— Раз знала, так зачем затеяла весь этот разговор?
Бидди захотелось ударить сестру, но она подумала о Джудит и сдержала свое негодование. Вместо этого она решила испробовать другой, более мягкий подход, попытаться убедить сестру кроткими и разумными доводами:
— Джудит могла бы навещать нас изредка. Не смотри же на меня с таким ужасом, это вполне реально. На самом деле, это предложил Боб. Джудит ему очень понравилась. Для нее это будет приятная смена обстановки, да и Луиза отдохнет без нее.
— Я… Мне нужно посоветоваться с Луизой…
— О, Молли, во имя всего святого, есть у тебя своя голова на плечах или нет?!
— Я не хочу огорчать Луизу…
— Потому что Луиза не одобряет моего образа жизни, да?
— Нет, потому что я не хочу опять все переворачивать вверх дном, менять то, что уже решено… заставлять Джудит разрываться… между вами. Во всяком случае, не сейчас. Пойми, Бидди, умоляю тебя. Может, когда-нибудь в другой раз…
— Другого раза может не быть.
— О чем ты? — встревоженно спросила Молли.
— Почитай, что пишут в газетах. В Германии победил нацизм, а Боб считает, что герру Гитлеру нельзя доверять, не говоря уже об этом жирном борове Муссолини.
— Ты хочешь сказать… — Молли сглотнула, — …война?
— Не знаю. Но я считаю, что мы не можем жить так, как будто у нас в запасе целая вечность, потому что завтра мы можем остаться ни с чем… Признайся, ты просто не хочешь, чтобы Джудит приезжала ко мне. Вероятно, ты считаешь, что я плохо на нее влияю. Все эти развеселые вечеринки, молодые лейтенанты… Так ведь?
— Неправда! — Беседа их переросла уже в настоящую перепалку, и обе говорили на повышенных тонах. — Ты же знаешь, что это не так. Наоборот, я очень тебе благодарна. Вы с Бобом были так добры…
—Ради Бога, ты говоришь так, словно мы сделали тебе одолжение. Ты просто провела у нас Рождество, и мы вместе отлично повеселились. Вот и все. А ты, между прочим, ведешь себя, как тряпка и эгоистка. Ты так похожа на маму — вы обе не можете вынести, когда другим людям хорошо…
— Это неправда!
—Все, не будем об этом! — И Бидди, вне себя от раздражения, схватила со стола «Тайме», резким движением развернула газету и скрылась от сестры за ее листами.
Воцарилось молчание. Молли дрожала от волнения, потрясенная многообразием бед, свалившихся ей на голову. Возможность новой войны, неразбериха и нестабильность в собственной личной жизни, ссора с сестрой. Это несправедливо. Она старается изо всех сил. Она не виновата. Наэлектризованное их эмоциями безмолвие все тянулось и тянулось, и вдруг она почувствовала, что больше не в силах его выносить. Она отогнула с запястья рукав кофты и посмотрела на часы.
— Где же Джудит? — Какое облегчение, что можно подумать о ком-нибудь или о чем-нибудь постороннем и на время забыть все эти неприятности. Она резко отодвинула назад стул, поднялась и, подойдя к двери в холл, распахнула ее, собираясь позвать копушу Джудит. Но… звать не пришлось: Джудит сидела напротив дверей, на нижней ступеньке лестницы.
— Что ты тут делаешь?
— Шнурок завязываю.
Она опустила глаза, избегая взгляда матери, и Молли вся похолодела: не нужно было быть самой проницательной женщиной на свете, чтобы понять, что Джудит давно уже находится здесь, что она спустилась к завтраку и готова была войти в столовую, но ее удержали доносившиеся из-за двери громкие
