— Джудит!
Ее уединение было нарушено взволнованным и, как обычно, повелительным окликом экономки.
— Боже мой! Я везде тебя ищу! Чем ты тут занимаешься? Приехала машина из Нанчерроу, тебя ждут. Поторапливайся!
Джудит поспешно вскочила и принялась лихорадочно складывать странички своего письма, одновременно пытаясь завинтить колпачок авторучки.
— Простите, госпожа экономка, я писала письмо маме…
— Не девчонка, а сущее наказание! Закончишь свое письмо позже, собирайся и пойдем скорей. Где у тебя пальто и шляпа? А все твои вещи?..
Ее нервозное нетерпение передалось Джудит. Она живо убрала неоконченное письмо и ручку в несессер, закрыла крышку; едва успела она защелкнуть замки, как экономка, точно коршун, выхватила несессер у нее из рук. Джудит лишь накинула впопыхах пальто и нахлобучила шляпку — а экономка уже ступила за порог и быстро зашагала в своем накрахмаленном переднике по длинному надраенному коридору. Джудит пришлось пуститься бегом, чтобы поспеть за ней. Вниз по лестнице, через столовую, через вестибюль, наконец через парадную дверь — и они очутились на улице.
У Джудит была лишь доля секунды на то, чтобы отметить про себя приметы прекрасного утра: голубеющее, точно накрахмаленное, небо, плывущие по нему облака, свежесть от прошедшего ночью дождя. Ее багаж был уже погружен в стоящий посередине гравиевой площадки в гордом одиночестве автомобиль. Не «даймлер» и не «бентли», а старый, здоровенный охотничий фургон, многоместный, похожий на автобус, с высокими колесами и декоративными деревянными панелями. Рядом, прислонившись к капоту, стояли, непринужденно болтая, двое мужчин. Джудит узнала Палмера, садовника из Нанчерроу, к своей старой рабочей одежде он присовокупил для проформы истрепанную шоферскую фуражку. Второго она не знала. Это был светловолосый парень, одетый в белый пуловер с высоким воротом и мешковатые вельветовые штаны. Когда Джудит и экономка вышли из дверей, незнакомец направился через гравиевую площадку им навстречу. И тогда Джудит поняла, что никакой это не незнакомец — она узнала его по многочисленным фотоснимкам, виденным в Нанчерроу. Это был Эдвард Кэри-Льюис, брат Лавди.
—Ну, привет! — Он протянул руку. — Ты Джудит. Здравствуй! Я Эдвард.
У него были материнские голубые глаза и крупные, выразительные черты лица. Он был высок ростом и широк в плечах, но его загорелое лицо с очень нежной кожей все еще сохраняло мальчишескую свежесть, а приветливая улыбка обнажала ряд ровных, ослепительно белых зубов. Несмотря на небрежность костюма и обшарпанные кожаные туфли, весь его облик производил приятное впечатление свежести, безукоризненной, как отбеленная рубашка, повешенная сушиться на солнце. Непредвиденное появление обаятельного и на удивление взрослого брата Лавди застигло Джудит врасплох, она пожалела, что в спешке кое-как напялила на голову свою уродливую шляпу и не успела причесаться.
Она вежливо пожала ему руку и промолвила:
— Привет.
— А мы уж думали, ты забыла о том, что мы приедем. Мы, правда, приехали рановато, но нам еще надо сделать кое-какие дела в Пензансе. Твои вещи уже в машине. Ты готова?
— Да, конечно. До свидания, госпожа экономка.
— До встречи, дорогая. — Глаза экономки за стеклами очков возбужденно блестели; она была охвачена восторгом мимолетного соприкосновения с жизнью обеспеченного класса. Охотничий фургон, шофер, красивый и уверенный в себе молодой человек… — Приятных тебе каникул.
— Спасибо, и вам того же…
— Благодарю вас, что разыскали ее, мэм… — Эдвард ловко и деликатно завладел инициативой, взял у экономки несессер, который она все еще держала, и поторопил Джудит, легонько подтолкнув ее в спину. — И передайте мисс Катто, — добавил он, оборачиваясь на ходу, — что мы хорошо о ней позаботимся.
Экономка застыла у дверей, ветер теребил концы ее платка и полы передника. Она стояла и смотрела, как они забрались в машину, захлопнули дверцы и поехали. Когда они покатили по обсаженной рододендронами подъездной дороге, Джудит обернулась назад — экономка все еще стояла на месте, провожая взглядом внушительный автомобиль.
Джудит устроилась на сиденье и с облегчением сняла шляпу.
— Никогда не видела госпожу экономку такой любезной, — удивилась она.
— Бедняга! Для нее это, наверно, было самое волнующее событие за весь день. — Эдварду на лоб упала непослушная прядь волос, он поднял руку и откинул ее назад. — Извини, что за тобой не смогли приехать родители: у папчика какая-то встреча, а мама повезла Лавди на собрание пони-клуба. Нам понадобилась уйма времени и сил, чтобы завести эту чертову лошадь в фургон; правда, с ними поехал Уолтер Мадж, так что мама будет избавлена от дальнейших хлопот.
— Где это будет?
— Да я толком не знаю. Где-то в районе Фалмута. А ты любишь лошадей?
— Не то чтобы очень.
— И слава Богу! Хватит с меня и одной Лавди. Лично я их терпеть не могу. Спереди — кусаются, сзади — лягаются, и чертовски неудобны посередине!.. Короче, вот почему за тобой приехали мы с Палмером, Ты ведь знаешь Палмера?
Джудит посмотрела в красный затылок их шофера.
— Мы виделись в Нанчерроу, но, по-моему, нас не представили друг другу.
— Это ничего, — отозвался Палмер, повернув голову. — Я про тебя все знаю. Едешь немножко погостить?
— Да, на пасхальные каникулы.
— Милое дело! Пополнить ряды, как я это называю!
— В следующем месяце, — принялся объяснять Эдвард, — я бы и сам приехал и забрал тебя, к тому времени я уже буду водить. Я хочу сказать: легально. Пока я езжу только по территории Нанчерроу, а на шоссе не имею права выезжать, пока мне не исполнится семнадцать. Такая тоска с этими проклятыми правилами, но ничего не поделаешь. Особенно если твой отец законопослушный гражданин и мировой судья. Так что пришлось оторвать Палмера от его овощных грядок и усадить за баранку.
