Дункан молчал. Он потирал подбородок, глядя на двух других директоров, которые, в свою очередь, озирались на него.
— Я не знаю, — сказал он наконец. — Что ты хочешь от нас?
Дэвид выдвинул стул и сел напротив, пристально глядя на каждого из них.
— Что ж, насколько я понимаю, у вас есть лишь одна возможность спастись, и она заключается в том, чтобы покинуть компанию сегодня же. И чтобы никогда больше вашей ноги здесь не было! Но если вы не решитесь на это, тогда я могу сказать вам точно, что я сделаю. Завтра утром я вызову корреспондента из «Финансового Времени» и индустриальных редакторов из «Шотландца» и «Геральда», объясню им произошедшее и предоставлю возможность все детально разъяснить читателям о случившемся в «Глендурних». Думаю, вы согласитесь со мной, если я скажу, что знаю эту историю достаточно хорошо. И когда это будет напечатано, я сильно сомневаюсь, что вы втроем когда-либо снова сможете получить престижную работу в Шотландии. — Он откинулся назад на спинку стула. — Ну и, конечно, не думаю, что Джон Дэвенпорт захочет иметь с вами что-то общее. Он, без сомнений, займется спасением своей репутации и постарается держать «Керкпатрик» как можно дальше от вас. Боюсь, вам придется взять главный удар на себя.
Дэвид обернулся и взглянул на Дуги, тот смотрел вниз, медленно кивая головой. Джайлс Баркер и Кит Арчибальд поднялись из-за стола и направились к двери. Дэвид молча следил за их удаляющимися фигурами и отметил про себя, что Дункан наблюдал за ними с презрением, пытаясь сохранить хотя бы видимость своего влияния в компании. В этот момент послышался стук в дверь.
— Войдите! — крикнул Дэвид.
Маргарет просунула голову в дверь, и Дэвид увидел слезы в ее глазах.
— Да, Маргарет? — спросил он обеспокоенным голосом.
— Мистер Дэвид. Мне так жаль. Ваша мама только что звонила из больницы, — произнесла она сдавленным голосом. — Ваш папа умер четверть часа назад.
Дэвид посмотрел на нее, а затем — на Дункана.
— Ты — гребаный ублюдок! — воскликнул Дэвид, и словно какой-то клапан, содержавший гнев и ненависть, прорвался. Он резко подскочил к Дункану и поднял кулак. Дункан сжался в стул, прижав руки к голове, чтобы защитить себя от удара. Дэвид размахнулся, чтобы со всей силы ударить Дункана, но его руку схватил Дуги.
Дэвид повернулся.
— Нет, Дэвид. Это не поможет. Это просто не поможет.
Дэвид отвернулся и закрыл лицо руками, из души его вырвался мучительный крик:
— О, нет, папа! О, нет, нет, нет! ПАПА!
Дэвид увидел картину, висевшую над камином, и возле него старое кресло, на нем сидел его отец. Его добрые глаза смотрели весело, и он улыбался Дэвиду. Дэвид улыбнулся ему в ответ, и вдруг понял, что мать была права. Его родной старик и правда тянул время. Он сделал все, что мог, цепляясь за свою жизнь, для того чтобы убедиться, что сын сможет обо всем позаботиться.
Дэвид смахнул слезы и повернулся. В зале заседаний никого не было; стулья остались незадвинутыми. Это был конец. И это было начало. «Глендурних» вернулся в руки семьи Инчелви.
Глава тридцать пятая
Навязчивая мелодия «Темного острова», которую играл волынщик из Первого батальона солдат шотландского полка, раздавалась с холма над Дальнохойл, оплакивая Джорджа, Четвертого лорда Инчелви, похороненного в могиле рядом со своей невесткой. Все жители деревни, как и служащие «Ликероводочного завода Глендурних», присутствовали на похоронах, на крошечном кладбище негде было и шагу ступить.
Как только священник дочитал вслух заключительное посвящение, Дэвид бросил веревку в могилу и, низко склонив голову, повернулся и пошел к матери. Софи, стоявшая позади нее, придерживала Чарли и Харриет — вся семья Инчелви стояла в первой линии перед могилой. Затем, после того как каждый из них отдал последний поклон, они повернулись и пошли по могильным камням к тропинке, которая вела вниз, к воротам.
Дэвид остановился и посмотрел на мать.
— Лучше сделать это сейчас, — сказал он тихо. — Намного лучше здесь, чем вернувшись в Инчелви.
Алисия посмотрела на собравшихся и кивнула.
— Да, вероятно, ты прав. Что насчет местных жителей? Ты не против, чтобы они также это услышали?
Дэвид покачал головой:
— Они имеют такое же право услышать то, что я собираюсь сказать, как и любой другой из присутствующих здесь. — Он улыбнулся матери. — Во всяком случае, им будет о чем поговорить.
Он отошел от нее обратно к могиле. Все обернулись на него.
— Могли бы вы потерпеть меня еще минуту! — крикнул он во весь голос.
Могильщики засунули лопаты в землю и отошли назад. Дэвид ждал, когда голоса утихнут, чтобы начать.
— Я планировал сказать вам это по возвращении в Инчелви, после службы, и я надеюсь, что вы не подумаете, что я выбрал неподходящее место для этого разговора. Однако я и моя мать склоняемся к тому, что это должно быть сказано именно здесь, у тела моего отца, потому что мы уверены, что Джордж Инчелви также хотел бы услышать то, что я собираюсь сказать. — Он откашлялся. — Я знаю, что многие из вас, кто находится здесь, не являются служащими «Глендурниха», но все вы должны понимать, насколько это важно для будущего жителей нашей деревни. — Дэвид замолчал, пережидая когда уляжется шум деревьев, поднявшийся от мощного порыва ветра. — Вы знаете, я считаю, что мне очень повезло, что я живу здесь, в Шотландии. У нас такой образ жизни, или, как это сейчас принято называть, «уровень жизни», который является предметом зависти для многих, проживающих в других частях нашей страны. Но вещи не всегда такие, какими они нам кажутся на первый взгляд. Мы — представители небольшой нации, особенно немного нас здесь, на севере, но эта малочисленность лишь способствует усилению чувства принадлежности к нашему национальному сообществу. Все мы заботимся друг о друге, и все мы уважаем друг друга, что достаточно очевидно демонстрирует данный момент, присутствие вас всех здесь — и я благодарю вас за это от всего сердца, причем не только за ту поддержку, которую вы оказали моей семье, но также и за ту заботу и то понимание, которое оказали лично мне в последние месяцы. Однако последствия разделенности могут привести к неустойчивости, переменчивости. Мы должны принимать во внимание, что это может как примирить нас, так и отделить друг от друга, и в настоящее время это очень сильно зависит от того дела, которым мы будем заниматься. Мы делаем то, что можем делать здесь, мы делаем то, что нам доступно, иначе у нас не будет никакого другого выбора, кроме как собраться и переехать в города, где больше рабочих мест. Это может стать угрозой для нашего единства. Поэтому, и это существенно, каждый из нас заботится и защищает свое рабочее место, и «Глендурних» не является исключением. — Дэвид помолчал и засунул руки в карманы. — В прошлую пятницу служащих «Глендурниха» созвали на встречу, на которой проинформировали о предложении выкупить компанию от лица лондонской корпорации «Керкпатрик Холдинг Паблик». Причиной для этого явилось то, что служащим, всем в совокупности, принадлежит тридцать один процент акций нашего завода, в результате продажи акций сотрудникам компании, организованной моим отцом двадцать пять лет назад. Теперь я знаю, что многим из вас идея нажиться могла бы показаться чрезвычайно привлекательной, но я хочу объяснить всем вам, что это стало бы просто кратковременной премией — не более. Вы должны понимать, что «Глендурних» здесь почти уникален. Он полностью независим, и в настоящее время завод занимает существенную часть рынка солодового виски во всем мире. Вот уже сто лет мы не прекращаем производство виски. Но все же эта индустрия является сезонной, а это означает, что у нас на самом деле есть периоды пиршества и голода, и я могу рассказать вам, что происходит с маленькими корпоративными компаниями виски во времена голода. Они становятся
