Спящий тигр

Письмо было от издателя, но он уже читал его и не ответил на вопрос.

Джорджу Дайеру, эсквайру

Яхтенный клуб,

Сан-Антонио,

Балеарские острова, Испания

Мистер Дайер, за прошедшие четыре месяца я написал вам уже пять писем, надеясь получить как минимум синопсис вашей второй книги, продолжения Фиесты в Кала-Фуэрте. Вы не ответили ни на одно из них. Все мои письма были адресованы в яхтенный клуб Сан-Антонио, и теперь я не уверен, что этот адрес все еще действителен.

Как я отметил во время переговоров о публикации Фиесты в Кала-Фуэрте, продолжение книги обязательно, если мы хотим сохранить у читателей интерес к вам как к писателю. Фиеста в Кала-Фуэрте хорошо продается, выходит уже третье издание и ведутся переговоры об издании в обложке; однако мы настаиваем на скорейшем выходе второй книги, который необходим, чтобы сохранить объем продаж.

Очень жаль, что мы не можем встретиться лично и обсудить данный вопрос, однако мне кажется, я ясно дал вам понять, что соглашаюсь выпустить Фиесту в Кала-Фуэрте только при условии, что это будет первая книга в серии, и у меня сложилось впечатление, что вы меня поняли.

В любом случае, буду признателен, если вы ответите на это письмо.

С уважением,

Артур Рутленд.

Он перечитал письмо дважды, а потом бросил его на стол. Официант принес напитки; пиво было таким холодным, что стакан запотел, и когда Джордж взял его в руку, та заныла, словно он держал на ладони ледышку.

Фрэнсис спросила:

— От кого письмо?

— Прочти.

— Я не стану читать, если тебе это неприятно.

— Ради бога, читай!

Она стала читать, а Джордж принялся за пиво.

Фрэнсис добралась до конца и фыркнула:

— Вот это отповедь! Да кто он такой!

— Мой издатель.

— У вас даже нет с ним контракта!

— Издатели не любят авторов одной книги, Фрэнсис. Если не можешь писать одну за другой, лучше не начинать вовсе.

— Ты получил предыдущие письма?

— Конечно. Он докучает мне уже четыре или пять месяцев. Вот почему я перестал распечатывать почту.

— Но ты пытался написать вторую книгу?

— Пытался? Да я чуть не надорвался от этих попыток! Только о чем, черт возьми, мне писать? Я и первую-то настрочил только потому, что деньги кончались, а зима была ужасно холодная и длинная. Я даже не надеялся, что ее опубликуют.

— Но ты же много где побывал, Джордж… столько всего видел. То плавание по Эгейскому морю…

— Думаешь, я не пытался написать о нем? Я три недели терзал пишущую машинку, но читать то, что у меня получалось, было еще скучнее, чем писать! И вообще, об этом сто раз писали до меня. Все на свете уже написано!

Фрэнсис сделала последнюю затяжку, а потом аккуратно затушила сигарету в пепельнице. Ее загорелые руки были крупными, как у мужчины, с ярко-красным лаком на широких ногтях. Запястье охватывал тяжелый золотой браслет; когда она протянула руку к пепельнице, он негромко звякнул, ударившись о деревянную столешницу. Она осторожно спросила:

— Собственно, разве это катастрофа? Ты написал хорошую книгу, и если не можешь написать вторую — что ж, так тому и быть.

Из гавани яхт-клуба выходила яхта: до них донесся звон цепи и вверх по мачте взлетел парус. Секунду он висел неподвижно, а потом мальчишка у румпеля сменил курс — парус дрогнул, расправляя складки, и натянулся гладким тугим изгибом, и вот уже яхта, чуть накренившись, двинулась вперед, подталкиваемая ветром, а крен еще усилился.

Он сказал:

— Я не люблю нарушать обещания.

— О милый, ты говоришь так, будто речь идет о чем-то личном.

— А это разве не личное?

— Нет, это бизнес.

— Ты смогла бы вот так нарушить обещание, пускай даже в бизнесе?

— Конечно, нет. Но это не то же самое, что торговать носками или вести бухгалтерию. Речь о творчестве, а в нем действуют совсем другие законы. Если у тебя творческий кризис, тут уж ничего не поделаешь.

— Творческий кризис, — горько произнес Джордж. — Вот, значит, как это называется?

Она накрыла его руку своей, тяжелой от массивного золотого браслета.

— Почему бы тебе не выкинуть это из головы? Напиши мистеру… — она взглянула на подпись в письме, — Рутленду, что посылаешь все к черту и больше никаких книг не будет.

— Ты правда думаешь, что я смогу так поступить? А что потом?

Фрэнсис пожала плечами.

— Ну… — она заговорила медленно, растягивая слова. — В мире есть множество других занятий.

— Каких например?

— Через две недели Пасха. — Она взяла со стола нож, которым вскрывала конверты, и начала чертить им по скатерти. — Меня пригласили в Малагу на воскресную пасхальную корриду. У меня там друзья, американцы. Большие поклонники корриды, знатоки. В Малаге выступают лучшие быки и лучшие тореро в Испании. И там будут сплошные вечеринки, днем и ночью.

— Ты говоришь как туристический агент.

— Дорогуша, не стоит на меня злиться. Я не писала этого письма, я всего лишь его прочла.

— Знаю. Прости.

— Ты поедешь со мной? В Малагу?

Официант маячил у входа в бар. Джордж подозвал его, расплатился за напитки, тот унес стаканы и получил свои чаевые. Когда официант ушел, Джордж начал собирать вещи: фуражку, пакет в бело-розовую полоску и два письма.

Фрэнсис сказала:

— Ты так и не ответил.

Он поднялся и теперь стоял, опираясь на спинку стула.

— Думаю, ты забыла, что я не поклонник и не знаток. Падаю в обморок от одного вида крови.

Она сказала совсем по-детски:

— Мне так хочется, чтобы ты поехал!

— Я испорчу тебе удовольствие.

Фрэнсис отвела глаза, пытаясь скрыть разочарование. Потом спросила:

— Куда ты теперь?

— Обратно в Кала-Фуэрте.