От ее истерики толку не будет. Она еще раз огляделась. И ничего она не неизвестно где – в каньоне она! Наверняка под Ветряной Брамой – свалилась, когда прыгала с башни. Потеряла сознание, счастье, что не убилась. Теперь надо отсюда выбираться, пока насмерть не замерзла. Искать ребят – если с ними все в порядке, они ее тоже наверняка ищут. И уже тогда решать, что делать дальше.
По дну каньона вдоль речушки тянулась полузаросшая тропка. Странно, а сверху, из города, ей казалось, что дорожка выложена пусть старым, но все-таки асфальтом. Впрочем, неважно. Где-то здесь должна быть лестница наверх. Сунув под мышку мокрую куртку и треуголку, Ирка торопливо зашагала.
Поросшая жухлой осенней зеленью стена каньона все тянулась и тянулась, едва заметно загибаясь влево. Ирке казалось, что она идет уже очень долго, что за это время можно весь Старый город два раза по кругу обойти, – но никакого подъема наверх так и не попалось. Трясло ее все сильнее. Ирка раздраженно нахмурилась. Ладно… Она не знает, что тут происходит, но Танька правильно сказала: нельзя играть по здешним правилам. Ирка прикинула высоту поросших деревцами стен каньона – она, пожалуй, и так бы вскарабкалась наверх, но даже и напрягаться не станет, перекинется и улетит… Все! Проходит еще ровно сто… ну хорошо, двести шагов – для контроля – и сматывается.
Раз… Два… Три… Десять… На семьдесят пятом шаге каньон снова слегка повернул – и Иркиным глазам открылось темнеющее впереди сооружение и слабо мерцающий у его подножия костерок.
Ирка покосилась на огонек с высокомерным превосходством. Что, попался?! Так она и знала! Стоило твердо решить убраться отсюда – и сразу что-то начало происходить.
Торопливо, но изо всех сил стараясь не бежать, Ирка пошла на огонь. Костер ей сейчас очень нужен, если, конечно, она не хочет заработать воспаление легких. Только вот неизвестно, кто его развел.
Темнеющее впереди сооружение было совсем близко. Еще одна крепостная башня – только уж совсем развалившаяся. Огонек трепетал у полуосыпавшегося провала входа. В воздухе носился одуряющий аромат жареного мяса – желудок у Ирки сжался. Оно ведь, наверное, еще и горячее…
Послышались гортанные голоса, кто-то засмеялся, что-то звонко постукивало, будто металлом о металл, и кажется, звучно фыркнула… лошадь?
Таясь в тени кустов, Ирка кралась совсем осторожно.
Перед полуразрушенной крепостной башней расположился цыганский табор. Упираясь пустыми оглоблями в землю, стояли две большие крытые повозки с полукруглым верхом. Замотанная во множество шалей, будто капуста, пожилая цыганка помешивала варево в котелке.
Скорчившаяся в кустах Ирка глазела на все это в полном недоумении. Что-то такое Танька говорила про общины в Каменец-Подольском, есть вроде среди них и цыганская. Но Ирка не представляла себе, что они прямо вот так – кочуют себе, как в старину, да еще почему-то по дну каньона… Вокруг Старого города круги нарезают или просто на ночь заехали?
Под мышкой у девочки что-то зашевелилось, как живое. Тихонько взвизгнув, Ирка выронила вдруг оживший трофей первого тура. Треуголка мокрой жабой шлепнулась на землю, ее очертания поплыли… и Ирка увидела, что на влажной земле лежит затканная алыми маками цыганская шаль.
– Эй, красавица, шаль-то не роняй, холодно будет! Ты и так зубами стучишь, будто съесть хочешь! – насмешливо сообщил очень знакомый мальчишеский голос.
Едва боясь поверить, Ирка подняла глаза. Всмотрелась в мальчишку, что с улыбкой протягивал ей поднятую с земли шаль. И с радостным визгом повисла у него на шее.
– Богдан! Нашелся! Где ты был? Нет, ну вот где ты был? – Ирка отстранилась, толкнула Богдана в плечо, снова завопила: – Я чуть с ума не сошла! А Танька где? Ну что ты молчишь? – она попыталась тряхнуть его.
Богдан, слушавший Иркины вопли со странно озадаченным выражением лица, перехватил ее руку:
– Знаешь меня, красавица?
– Нет, впервые вижу! – ехидно фыркнула Ирка.
– Так и я тебя впервые вижу! – на лице Богдана явно отразилось облегчение. – А ты обниматься кидаешься. Ты сумасшедшая, да?
Ирка поглядела на Богдана возмущенно:
– Если кто из нас псих, так это ты! Вот нашел время прикалываться! Вокруг непонятно что творится, у меня зуб на зуб не попадает, что дальше делать, тоже неизвестно, а ты решил поразвлечься! Говори быстро – знаешь, где Танька?
– Была у нас цыганка Таня, – задумчиво сообщил Богдан. – Только ушла давно, с другим табором ушла, далеко, в Аргентину. Ее ищешь? В Аргентину езжай. Знаешь, где Аргентина?
– Знаю! – прорычала Ирка и подняла кулаки. – И тебе сейчас покажу! Я тебе сейчас такую Аргентину устрою, мало не покажется!
– Эй, Богданка! Чего хворост не несешь, Богданка?
Ирка отшатнулась. Та самая укутанная в шали пожилая цыганка, что помешивала в котелке, теперь стояла рядом и глядела то на нее, то на Богдана темными, блестящими от любопытства глазами.
Богдан поглядел на цыганку с неуверенным высокомерием:
– Ты чего ромом командуешь, женщина?
– Ай, поглядите на этого рома! – цыганка презрительно тряхнула болтающимися в ушах кольцами. – Ковать не умеет, лудить не умеет, конями торговать не обучен… Сирота сэрвитская!
– Почему сирота? – растерялась Ирка. – У него папа с мамой есть.
– Ай, где тот отец, где та мать! – отмахнулась цыганка.
– Дома остались… – совершенно честно ответила Ирка.
– Какой еще дом, здесь его дом, в таборе его дом, путаешь ты что-то, чужая девочка! Зачем глупости говоришь, парню голову морочишь? Зачем ночью бродишь, чего ищешь?
– Таню ищет, – хмуро ответил этот странный Богдан, глядя на Ирку так, будто и вправду ее знать не знает.
– А Таня уехала, – радостно сообщила цыганка. – Давно уехала, далеко уехала, аж в саму…
– Знаю, – закончила Ирка. – В Аргентину. – Голова у нее шла кругом, мелькнула даже мысль – Танька вечно с родителями по всяким заграницам мотается, может, взяла и укатила? Богдана со швабры стряхнула и прямо из-под Ветряной Брамы отправилась в Аргентину! А Богдан башкой об землю стукнулся и с ума сошел. Единственное логичное объяснение. Она снова внимательно поглядела на мальчишку – сошел или нет? – и совсем опешила: – Ты когда успел переодеться?
Богдан широко развел руки и опустил глаза, оглядывая свою черную жилетку поверх свободной рубахи навыпуск, широкий, украшенный россыпью металлических бляшек пояс, штаны какие-то вместо обычных его джинсов, и главное – сапоги! Высоченные, по колено, голенища со сборками – ну точно такие у них в школе старшеклассницы носят, разве что эти без каблуков.
– Я всегда так одеваюсь, красиво одеваюсь, как мужчина, как настоящий ром, – с удовольствием оценив себя со всех сторон, зачастил Богдан.
– Как кто? – переспросила Ирка.
– Цыган, по-вашему! – снисходительно пояснила закутанная в шали цыганка. – Только ты его не слушай, у настоящего рома праздничная рубаха есть, а у него нету, говорю ж, сирота, померли его родители, никому он не нужен, бедный он… – И она тут же всплеснула руками и жалобно зачастила: – И ты бедная, ох, бедная-несчастная, мокрая вся, да что ж с тобой случилось, в речку упала? – и, не дожидаясь ответа, цыганка ухватила Ирку за руку.
Ирка беспомощно оглянулась на Богдана. До нее наконец начало доходить:
– Богдан! Ты меня что, и правда не узнаешь?
Богдан внимательно поглядел на нее, и Ирке даже показалось, что в его карих глазах мелькнуло сомнение. Но он тут же покачал головой:
– Цыгане всюду бродят, людей много видят, может, ты меня где и приметила, а я тебя – нет, не знаю…
– Ай, потом наговоритесь! – досадливо воскликнула цыганка. – Тебе сейчас не разговаривать надо, тебе греться надо, – и она поволокла Ирку к повозкам.
– Кого ведешь, тетка Замбила? – из ближайшей повозки высунулись три молодые цыганочки. Красивые, будто не настоящие, а актрисы в кино про цыган. Черненькая, рыженькая и даже
