– Но… Как же… – Ирка растерялась совсем. Она ведь отлично помнила и «оцыганившихся» красоток из «Манагры», и запрыгнувшую к ним троицу кудрявых смуглых инклюзников, и кибитку, вдруг показавшуюся Ирке странно тихой, и… неприметную темную птичку, что, суля несчастье, металась над полотняной крышей. А может, это у самой Ирки с памятью не все в порядке, как у Богдана? Или… Только у Ирки и не в порядке, а у остальных все нормально? И никакой Богдан не ее друг, а действительно цыган?
– Много зла ты табору принесла, – почуявшая Иркину растерянность, Замбила теперь говорила особенно веско. – Сжечь бы тебя, как в старину ведьм жгли…
У Ирки в голове невольно метнулось: в это время, какое оно ни есть, ведьм, значит, уже не жгут. И то хорошо.
– Да только табору давно гадалка нужна, ворожка нужна, знахарка нужна, – будто торопясь успокоить Ирку, сбилась на скороговорку Замбила. – Тебя нам сама Черная Богиня, цыганская богиня, Черная Кали послала, чтоб ты с нами осталась…
Ирка непонимающе смотрела на тетку. Что значит осталась? Здесь? И Богдан с ней? А Танька неизвестно где! Нет уж! Еще чего не хватало!
Видно, эти мысли отразились на Иркином лице, потому что тетка зачастила еще стремительнее:
– Боишься, мы тебя обижать станем? Не бойся! Цыгане своих не обижают…
– Какая я вам своя! – невольно вырвалось у Ирки. – У меня совсем другая жизнь! Я не цыганка!
– Ай, послушайте ее! – похоже, за неимением других слушателей, Замбила обращалась к медведю. – Богдан – не цыган, сама – не цыганка! А смуглая чего, и волос черный – настоящая ромка! Наша ты! – не желая слушать больше никаких возражений, припечатала Замбила. Потом задумчиво добавила: – Я так думаю: тебя русские маленькой украли…
Это был предел – у Ирки голова пошла кругом. Цыганами, ворующими детей, ее еще бабка запугивала, но чтоб наоборот…
– Пора, пора тебе обратно к своим возвращаться, – явно показывая, что она все решила, заключила Замбила. – А чтоб сомнений не было, что наша ты… отдам-ка я тебя за таборного замуж! – и, довольная своей идеей, цыганка радостно ухмыльнулась. – Гулять будем, всю ночь плясать, косы твои в амболдинари заплетем, я тебе свою дикло подарю – она у меня красивая, бисером шитая… [19] Еще урдон подарю, и… – Замбила заколебалась, но потом, решившись, выпалила: – Хочешь – медведя забирай? Мы табор щедрый, нам для хорошей гадалки ничего не жалко! Муж твой молодой медведя на цепь посадит, по ярмаркам поведет, хорошо жить будете, богато.
Медведь поднял морду и мучительно, безнадежно заревел. Горестный рев отразился от сводчатого потолка старой башни. Ирка поняла, что сейчас тоже заревет. В три ручья.
– Мне двенадцать лет! – еще не оставляя надежды остановить этот бред, возразила она. Кажется, что-то такое она недавно кому-то уже говорила…
– Верно! – энергично согласилась Замбила. – Самое время свадьбу крутить – еще год-другой, старая будешь, никто замуж не возьмет! У цыган замуж идут, пока жених с невестой сами молодые, и родители у них молодые, чтоб у родителей силы были, чтоб помогать могли…
– Не надо помогать! Не пойду я в ваш замуж! – от отчаяния Ирка начала заговариваться. – Не соглашусь, ясно?!
– Кто тебя спросит? – жестко усмехнулась Замбила. – Здесь в таборе мы с баро старшие, нам и решать.
– А я сбегу! – уже не очень задумываясь, стоит ли говорить это вслух, выпалила Ирка. Перспектива быть выданной замуж лишала ее всякого соображения. – Не миллион же у вас этих юбок, – тыча в тлеющий тряпичный фитиль, сказала Ирка. – Выгорят все – я и сбегу!
– Юбок у меня две, – с достоинством сообщила Замбила. – На свадьбу хватит, а как замуж выйдешь, никуда уже не сбежишь. Где это видано, чтоб ромка от своего рома бегала? Кого таборный баро вокруг костра обведет, те уже ни друг от друга, ни от табора никуда не денутся.
И была в ее голосе такая несокрушимая уверенность, что Ирка поняла – правда. Кто его знает, что за магия в цыганском костре, но если она не смоется прежде, чем ее заставят обойти вокруг огня вместе с каким-то неизвестным цыганом, – быть ей цыганской женой. Она навсегда останется здесь, в несуществующем игровом мире таборного костра, и ни она, ни Богдан, ни Танька так и не вернутся домой.
– За кого замуж? – беспомощно спросила Ирка. Когда тебе наступает конец, стоит хотя бы выяснить – насколько полный.
– Другой разговор! – довольно разулыбалась Замбила. – Не бойся – счастливая будешь, довольная будешь, муж твой – настоящий ром, огонь-парень! – Замбила обернулась через плечо, глянула вниз и позвала: – Гранчо, внучек! Иди, погляди, какую тебе бабушка невесту сосватала!
Из-за пышных цыганских юбок выглянула смуглая физиономия, и на Ирку радостно, как на конфету, оскалился хорошо знакомый ей мелкий цыганенок с хлыстом.
– Вы чего, сдурели? – цепляясь за ржавые прутья, чтоб не рухнуть прямо на пол, простонала Ирка. – Он же малый совсем!
– А так у цыган издавна заведено, чтоб муж моложе жены был. Она о нем тогда заботится лучше, а он ее уважает больше, – рассудительно сообщила тетка Замбила. – Сейчас женится – годам к пятнадцати уже и перебесится, совсем мужчина будет, о семье заботиться начнет. Вот ты и счастливая станешь! – цыганка нетерпеливо нахмурилась. – Хватит уже разговоров! Бери ее, баро, тащи к костру – развиднелось уж, на зорьке молодых поженим.
Глава 22
Не ходи, цыганка, замуж
Нагибаясь, чтоб не стукнуться седой головой о низкий арочный проем, в башню шагнул баро. Загремел замком на решетке… Пусть только отопрет ее тюрьму! Мгновенно перекинуться, одним толчком лапы опрокинуть баро, лязгнуть клыками на Замбилу… и тогда посмотрим, кто тут куда пойдет – кто замуж, а кто куда подальше! Ирка сжалась в комок. Вот сейчас…
Омерзительный дым ударил ей прямо в ноздри. В носу засвербело, Ирка отчаянно чихнула, чуть не приложившись лбом о решетку. Ехидно улыбающаяся Замбила держала у самого Иркиного лица светильник. Свернутый в фитилек клок цыганской юбки пыхал едким дымом в глаза. И вместо низкого горлового рыка разъяренной борзой из горла вырвался только жалобный писк. Сквозь слезящиеся глаза она видела, как баро шагнул в ее камору. Ее крепко ухватили за запястья и потащили наружу. Сзади лязгала цепь – похоже, медведю, как будущему семейному имуществу, тоже предстояло участвовать в свадьбе.
С неожиданной силой держа девчонку за руку и продолжая тыкать свой светильник ей прямо в физиономию, Замбила волокла Ирку к костру. После духоты камеры от вонючего чада тряпичного фитиля ноги у Ирки заплетались. Она споткнулась и чуть не свалилась на протянутую поперек дороги оглоблю.
– Как там с конем? – вопросительно уставившись на Ирку, прошептала оглобля.
– Никак, – огрызнулась Ирка. – Мне тут, кажется, приходится выйти… Замуж.
– Нашли место и время, панночка! – возмутилась оглобля, но Ирка ее не дослушала.
Замбила рывком подняла девчонку на ноги.
– Не бормочи, ничего из твоих знахарских штучек сейчас не выйдет! – потрясая светильником, сказала тетка. – А ты, внучек, не стесняйся, сюда иди, твоя это невеста!
Ирка почувствовала, как ей в ладонь вложили холодную и шершавую детскую ручонку. И эта самая ручонка эдак по-хозяйски сжимает Иркины пальцы! Ирка поглядела вниз… Сохраняя на серьезной физиономии величественное и слегка отстраненное выражение, рядом с ней стоял маленький Гранчо. Жених, так сказать!
– Ай, пара! Какая пара! Невеста красавица, а жених-то, жених лучше всех! – восторженно вопила Замбила, одновременно бдительно следя, чтобы утренний ветерок гнал едкий дым из чадящей плошки
