звезда вдруг засветилась в небе. Необычайное волнение охватило Алексея Емельяновича.
— Видишь? — спросил он штурмана.
— Вижу, — ответил тот. — Она указывает путь на юг.
— Она приведет нас в Керченский пролив! — твердо сказал Алексей Емельянович. — Значит, есть- таки звезда «Железнякова»!
На черном бархате неба стали загораться другие звезды, но ни одна из них не была такой яркой, как эта.
— Громов, видишь звезду?
— Вижу!
— Держи по ней!
— Есть держать по звезде! — отчеканил рулевой, привыкший понимать командира с полуслова.
С этой минуты он не отрывал пристальных глаз от путеводной звезды, которая освещала морякам «Железнякова» дорогу к жизни, счастью и борьбе…
Шли томительные часы. Наконец Коган, не сходивший с мостика, доложил:
— Товарищ командир, входим в пролив.
Низко над водой мигали бледные огоньки. Это были баканы, указывающие фарватер.
— Фарватер, несомненно, пристрелян, — сказал комиссару Харченко. — Но лучше идти по пристрелянному фарватеру, чем в темноте напороться на какой-нибудь остов затонувшего судна.
Туманные очертания мачт, черные громады корабельных останков, как призраки, выплывали то с левого, то с правого борта. Пролив был кладбищем судов. Недаром черноморцы в дни войны называли его «проливом ста смертей». Смерть в этом проливе поджидала на воде, под водой, на берегах и в воздухе.
«Железняков» вышел на фарватер, миновал несколько баканов. Все ближе и ближе подходил он к самому узкому месту пролива. Алексею Емельяновичу казалось, что машины стучат слишком громко, что гитлеровцы на берегу непременно услышат шум бешено вращающихся винтов. Как ему хотелось в эту минуту, чтобы корабль бесшумной тенью проскользнул через пролив и очутился поскорее в Черном море! Он проникся жалостью и сочувствием к своему маленькому кораблю, как к живому, измученному существу. Ведь ни принять боя, ни ответить хотя бы одним выстрелом поджидающим его батареям «Железняков» больше не мог. Скорей, скорей бы пройти! Вот и горловина пролива, вот и последние баканы, мерцающие по бортам, наконец вот и выход в Черное море!
И вдруг четыре или пять прожекторов одновременно вспыхнули на берегу. Они залили все вокруг ослепительным светом — и море, и мертвые корабли, и противоположный берег. Лучи скользили по воде, скрещивались и наткнулись на монитор. Он — в световой ловушке, зажатый с двух сторон берегами, окруженный обломками затонувших судов, которые не позволяют ему маневрировать.
Сильный удар потряс корабль. Батареи Керченского пролива обрушили на него свой огонь.
«Угодили в башню!» — решил Харченко. Всех, кто находился в рубке, сшибло с ног. Громов, одной рукой держась за штурвал, помог подняться командиру. Еще один удар приподнял монитор и с силой швырнул обратно в воду.
«Попадание в носовую часть», — определил командир.
Решение созрело в какие-то доли секунды.
— Лево руля! — крикнул он Громову.
Урок, преподанный Крыловым на Дунае, не пропал даром.
Надо немедленно свернуть с этой пристрелянной дороги, подойти под самый берег и попытаться улизнуть, пройдя перед батареями врага!..
Прожекторы неистово мечутся. Они потеряли корабль. Орудия бьют вслепую. Харченко видит выскакивающих из люков матросов. Двое ложатся плашмя на палубу и длинными отпорными шестами начинают ощупывать дно.
Хорошенькое будет дело, если они заденут за рога мины. Но другого выхода нет. Ранило двух матросов. Миша Коган и боцман Андрющенко помогают им спуститься в люк, и сами ложатся на их место.
Монитор уходит под берег. Батареи гремят теперь над головой. А прожекторы полосуют воду в отчаянных попытках найти монитор….
И вдруг все лучи сходятся в одной точке и застывают недвижимо. Что-то черное и неподвижное оказывается в центре светового комка — и вот уже все сто смертей Керченского пролива обрушиваются на безобидное, давным-давно затопленное судно.
Медленно, ощупью, рискуя ежеминутно подорваться на минах, «Железняков» пробирается к выходу из пролива. Вот он почти позади, этот страшный пролив — не ста, а тысячи смертей. Впереди — последняя промоина. Бледный мигающий огонек указывает к ней путь. Надо проскочить ее во что бы то ни стало! Громов ведет корабль к этому робкому светлячку. И светящийся буй чуть не губит монитор в последний час его долгих и полных смертельной опасности странствий. На какую-то долю секунды «Железняков» заслоняет своим корпусом бледный свет фонаря. Немцы на берегу тотчас же замечают это. Прожекторы мгновенно выпускают взятое ими в клещи потопленное судно и, как сбитые со следа ищейки, бросаются в погоню за монитором. Пролив вскипает до самого моря. Еще один удар потрясает корабль. Снаряд попал в кормовую часть…
Но счастливая звезда ярко светила в эту ночь «Железнякову».
Еще одно последнее усилие, последнее напряжение изнемогающих машин — и неуловимый монитор вырвался из огня и оказался за пределами досягаемости вражеских орудий.
Он — в Черном море…
17
Яркое солнечное утро. «Железняков» приблизился к одному из оживленных черноморских портов. Рация монитора неисправна, и он не мог заранее предупредить порт о своем приближении. Как и все базы Черного моря, порт огражден минными полями от непрошеных визитов вражеских подводных лодок, и «Железняков», не зная расположения этих полей, идет прямо по минам. Навстречу ему выскакивает портовый катер. С него отчаянно сигналят: «Идете по минам! Идете по минам! Идете…»
Но монитор уже миновал узкий проход между бонами, неторопливо развернулся и, пройдя мимо эсминцев, подводных лодок и транспортов в самый дальний угол порта, отдал швартовы у берега, на том месте, где, как говорится, и петух ног не замочит.
Изумлению команд кораблей и обитателей порта не было предела.
Усатый боцман с эсминца озадачен. Он смущен, потрясен. Он кричит со стенки:
— Извините, пожалуйста… что вы такое есть? Торпедный катер или, может быть, подводная лодка?
Железняковцы заразительно смеются. Перетятько кричит задорно:
— Мы-то? Монитор «Железняков»! Вот кто мы!
— Гляди ты, железняковцы?! — с нескрываемым уважением переспрашивает боцман.
Слава о маленьком бесстрашном корабле докатилась до самых дальних баз. Весь флот прочел статью о «Железнякове» в газете «Красный черноморец». Комиссар Королев принес потом эту газету на монитор, и матросы, читая, диву давались на самих себя. Газета писала:
«Этот небольшой корабль выдержал до двухсот сокрушительных атак с воздуха. Вражеские батареи выпустили по нему тысячи снарядов. Он, неуловимый, отважный монитор, как живая легенда войдет в историю Черноморского флота».
На следующее утро мощный кран поднял израненный монитор на бетонную стенку причала. Со всех кораблей — с «морских охотников», с торпедных катеров, с крейсеров и эсминцев — приходили гости — офицеры и матросы. Каждый хочет познакомиться с железняковцами, героями легендарного монитора и
