Командиром «Азова» был назначен Михаил Коган; командиром «Керчи» — капитан-лейтенант Меняйленко; командиром «Железнякова» — Анатолий Кузнецов. Командиром дивизиона мониторов стал я.
Началась кропотливая работа по подготовке личного состава и мониторов к боевым действиям.
Когда все приготовления были закончены, «Керчь» и «Азов» вышли вверх по Дунаю к линии фронта, проходившей в районе Белграда. «Железняков» остался в средней части реки для несения охранной службы.
Тяжелым и длительным был переход к фронту.
Нужно было пройти 1200 километров по минным полям. (Отходя, немцы ставили мины. «Помогли» нам и союзники: английские и американские самолеты, которые сбрасывали мины куда попало, не давая точных координат и характеристик минных заграждений.)
Наши бронекатера, минные катера и катерные тральщики обходили опасные участки реки обводными каналами. Большие корабли и суда по каналам пройти не могли, не позволяла их осадка и ширина.
Поэтому мы были прикованы к тралящим соединениям, которые не знали отдыха.
Мины обнаруживались повсюду. Был такой случай. Один из участков реки наши тральщики тралили несколько дней. Уничтожили много неконтактных мин. Это было в восьмистах километрах от устья. Фарватер, казалось, чист и можно идти дальше. «Азов» и «Керчь» прошли протраленный участок благополучно. На ночь стали на отдых, выбрав место у берега, где на карте значилось: «чисто от мин».
И вот корабли стоят на якорях в кильватер друг другу: головным — «Азов», по корме у него — «Керчь». Вдруг из-под воды у самых их бортов всплыли якорные мины. Откуда бы им взяться? Фарватер-то протрален!
Простые румыны нам после рассказывали: немцы побросали много судов, которые не смогли увести за собой вверх по Дунаю. На некоторых из них были мины. Когда участок уже был протрален, фашисты- железногвардейцы ночью вывели одно такое судно из протоки и поставили с него мины, а судно снова вернули на место.
Впоследствии железногвардейцы еще не раз топили баржи и катера на проверенных нашими тральщиками фарватерах, загромождая нам путь.
Наши войска под командованием Маршала Советского Союза Толбухина вели упорные бои с противником на территории Венгрии и Югославии.
Бронекатера Дунайской флотилии оказывали большую помощь советским войскам.
Зимой, в морозы, они перевозили технику и людей на серьезнейшем участке фронта — у озера Балатон, где Гитлер сосредоточил огромные резервы, объявив, что солдаты Толбухина будут утоплены в Дунае.
Угроза нависла серьезная. Противник атаковал нас превосходящими силами.
Наш плацдарм в районе озера Балатон был не так велик, чтобы на нем можно было развернуть крупные силы. И тогда несколько десятков катеров — одни, спарившись и сделав деревянные настилы, другие, буксируя понтоны, — днем и ночью стали доставлять пополнения нашим соединениям.
Люди угорали в машинных отделениях, но работали без отдыха дни и ночи напролет. Все помыслы, все силы моряков были направлены на одно — помочь родной армии.
Накопив достаточные силы, наши войска перешли в решительное наступление. Противник был разгромлен и отступил на территорию Австрии».
21
«Часть территории Югославии была еще занята фашистскими войсками. Противник перерезал речную коммуникацию.
Нужно было уничтожить вражеский клин, вбитый в Дунай.
Командиры «Азова» и «Керчи» получили боевой приказ. Они привели свои мониторы к фронту. До тех опорных пунктов противника, куда не доставала армейская артиллерия, доставали мощные дальнобойные орудия речных крейсеров.
Моряки предложили высадить десант в тыл противнику. Десант собьет оборону врага, а тем временем полевые войска нанесут ему удары в лоб и с флангов. Эту мысль я высказал на совещании в штабе югославской армии. Командованию югославской армии предложение понравилось. Я связался со своим командованием. Идею одобрили. На корабли вскоре прибыл Герой Советского Союза капитан 2 ранга Державин. Началась подготовка к десанту. Кораблям были приданы отряды бронекатеров и отряд тральщиков.
Ширина Дуная в этом районе достигала 400—500 метров. Тщательно выбрали подходящее место для высадки десанта (правый берег на этом участке реки был высокий, с крутыми обрывами).
Для разведки послали энергичного старшину с «Азова», Николаева. Около двух часов ночи Николаев на легкой байдарке переплыл Дунай. Течение и зоркие глаза помогли ему выйти прямо к намеченной точке. Николаев притопил байдарку у берега и исползал на коленях всю площадь, предназначенную для высадки. Мин он не обнаружил. Вернулся на корабль перед самым рассветом, мокрый, продрогший, но счастливый от сознания, что выполнил ответственное задание.
Высадить мы должны были югославскую стрелковую бригаду, около двух тысяч бойцов. Кроме того, из экипажей кораблей был сформирован взвод в 60 матросов для первого броска. К ним присоединили роту стрелков югославов. За пять — шесть дней подготовки к десанту моряки подружились с югославскими бойцами.
Югославы предупредили нас, что немецкие быстроходные скутеры прорываются вниз по Дунаю и сбрасывают плавающие мины. Эти горшкообразные мины имеют металлическую антенну толщиной с карандаш и выкрашены в грязновато-голубой цвет весенней дунайской воды. Такая мина, плавая под водой, на поверхности держит только тоненькую антенну. Ее трудно заметить. Подплывшая к борту корабля мина течением засасывается под днище, задевает за него своей антенной — и тут срабатывает взрыватель. От ее взрыва в днище любого корабля образуется такая дыра, что в нее сможет въехать и телега.
Перед мониторами выставили металлические противоминные сети. Накануне десанта скутеры противника все же сумели прорваться через линию фронта. Ночью в сети, выставленной у «Азова», взорвалась одна мина. Из шести гитлеровских скутеров в свое логово не удалось возвратиться ни одному: три были уничтожены огнем наших бронекатеров, двух они заставили выброситься на каменистый берег, где их прикончила пехота, а один в потемках наскочил на гранитную стенку набережной и взорвался на своих собственных минах.
Ночь высадки десанта была на редкость темна. Мы взяли на корабли лоцманов югославов. Мониторы «Керчь» и «Азов», четыре бронекатера, три тральщика и два больших катера шли малым ходом, прижимаясь к нашему берегу. Чтобы не было видно вспышек и искр из труб, которые могли демаскировать корабли, трубы с левого борта прикрыли брезентом.
Тихо плескался Дунай. Где-то очень далеко ухали взрывы, изредка темный горизонт озаряли зарницы.
Тени деревьев, росших вдоль берега, скрадывали силуэты безмолвно крадущихся кораблей…
Юра Скородумов, старший артиллерист монитора «Керчь», энергичный, храбрый, смекалистый офицер, возглавил в первом броске группу моряков-десантников. Он же вел корректировку артиллерийского огня мониторов. Скородумов взял с собой две переносные радиостанции, подобрал надежных помощников, а из бойцов югославов подготовил прикрытие корректировочного поста.
Бойцы первого броска были высажены с кораблей буквально за две минуты. Матросы увлекли за собой югославских бойцов; все они были в тельняшках и в бескозырках. Десантники бросились на окопы и блиндажи противника с криком «полундра!». Короткие очереди, взрывы гранат, истошные вопли застигнутых врасплох, перепуганных гитлеровцев…
В переговорной таблице Скородумова не был предусмотрен сигнал: «Противник сильно нажимает, дайте максимум огня». Мы получили об этом радио — открытым текстом.
На кораблях не жалели снарядов, вели огонь с предельной скорострельностью. Люди в башнях
