Наступило время законодательного строительства. 19 мая в торжественной обстановке Англия была объявлена республикой и свободным государством. В «Акте об объявлении Англии Республикой» говорил ось: «Настоящим парламентом на основании принадлежащей ему власти объявляется и узаконяется, что народы Англии и всех территорий и владений, к ней принадлежащих, являются, будут и данным актом учреждают, образуют и основывают свободную Республику, и отныне они будут управляться в качестве свободной Республики без какого бы то ни было короля и без палаты лордов органом верховной власти страны — представителями народа в парламенте, и теми лицами, которых парламент назначит и уполномочит быть во имя блага народа должностными лицами и министрами под своим началом».
«В первый год свободы, божьим благословением восстановленной»,— значилось на новой государственной печати, скрепившей этот исторический акт. У власти оказались индепенденты, представители интересов средней городской буржуазии и части дворянства — джентри.
Вся существующая в Англии законодательная власть принадлежала теперь однопалатному парламенту в лице палаты общин. Хотя на самом деле это была всего лишь горстка людей, остаток парламента, «охвостье», как называли современники парламент после «прайдовой чистки», так как из сотни оставшихся в нем членов заседания посещало не более 50—60 человек. Формально исполнительная власть теперь принадлежала избранному парламентом сроком на один год Государственному совету, однако из 41 его члена только 11 не являлись одновременно членами парламента. В Государственном совете всю власть прибрала к своим рукам офицерская верхушка армии во главе с Кромвелем.
Таким образом, столь торжественно провозглашенная республика на деле оказалась диктатурой индепендентских генералов, лишь прикрытой парламентским фасадом.
Со временем иссякало «свободолюбие» одной прослойки буржуазии за другой. Если пресвитериане еще были в состоянии начать гражданскую войну против короля, то закрепить одержанную победу они оказались абсолютно неспособными.
Пришедшие им на смену индепенденты отважились на казнь короля и провозглашение республики, но это был предел их революционных возможностей.
Далее последовала индепендентская буржуазная реакция.
Между тем на политическом горизонте опять становилось неспокойно. Казнь английского короля вызвала возмущение во всей Европе. Дипломатические отношения с новой республикой были порваны. Свой официальный протест Англии направили Франция, Испания, Австрия. Регулярно поступали сведения о готовящейся интервенции французских или испанских войск.
Да и в самой Англии было тревожно. В северных и западных графствах время от времени вспыхивали роялистские беспорядки. В печати появился памфлет «Царственный лик», который изображал многочисленные достоинства Карла I и который, кстати, выдержал сорок семь изданий.
Росло недовольство низших слоев населения, чье экономическое положение с каждым годом становилось все более тяжелым. Продолжавшийся застой в торговле и промышленности означал массовую безработицу в Лондоне и других промышленных районах. Из-за недородов 1647 и 1648 гг. хлеб для многих .превратился в недоступную роскошь. В течение двадцатилетия'1620—1640 гг. цена пшеницы редко превышала 45 шилл. за квартер, а в 1645—1647 гг. квартер стоил уже 52 шилл., в 1647—1648 гг.— 62,5 шилл., в 1648—1649 гг.— почти 68 шилл.
То и дело появлялись многочисленные петиции, обращенные к Государственному совету. В них говорилось о низком уровне заработной платы, о дороговизне продовольствия и топлива. Большое количество крестьян и ремесленников армейскими реквизициями и солдатским грабежом было превращено в пауперов. А солдатские грабежи действительно приняли большой размах. Кромвелю даже пришлось отправить по всем армейским подразделениям специальную прокламацию:
«Если какой-нибудь офицер или солдат под моим командованием будет отбирать или требовать у населения деньги, или захватит лошадей, имущество или продовольствие, или будет плохо обращаться с людьми, он будет судим военным судом; виновный будет наказан смертью».
Голод стал уделом бедных людей в английских городах и деревнях. «О, члены парламента и солдаты! — гласила одна петиция.— Нужда не признает законов... Матери скорее уничтожат вас, чем дадут погибнуть плоду их чрева, а голоду нипочем сабли И пушки... Прислушайтесь у наших дверей, как наши дети кричат: «Хлеба, хлеба!»...
Непомерными оставались налоги. Гражданская война закончилась, но правительство не торопилось отменять ни акцизных сборов, ни других военных налогов. Церковная десятина продолжала взиматься, несмотря на то, что была провозглашена свобода совести. С начала войны сильно подскочили цены на мясо, соль, ткани, уголь.
30 апреля Уайтлок пометил в своем дневнике:
« Сообщают из Ланкашира о большом недостатке хлеба, вследствие чего многие семейства умерли от голода... Сообщают из Ньюкасла о том, что в Камберленде и Уэстморленде многие умирают на больших дорогах вследствие недостатка хлеба; некоторые покидают свои жилища и переходят со своими женами и детьми в другие местности, чтобы получить помощь, но нигде не могут ее получить...».
Если не считать провозглашения республики, не было выполнено ни одно из требований «Народного соглашения»-. Массовая распродажа коронных и церковных владений явилась лишь средством обогащения денежных покупщиков и земельных спекулянтов.
Реформа права и суда так и не была осуществлена — из-за дороговизны и волокиты правосудие осталось недоступным для низших слоев населения.
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗРЫВ ИН ДЕПЕН ДЕНТОВ С ЛЕВЕЛЛЕРАМИ
Левеллеры не собирались складывать оружие. Вскоре они заговорили в полный голос. Левеллерское движение, которое с наибольшей силой развернулось весной 1649 г., обнаружило пропасть, образовавшуюся между торжествующим буржуазно-дворянским блоком и обманутыми в своих надеждах низшими слоями населения. Левеллерское «Народное соглашение», поданное в парламент еще в январе, было положено под сукно и, похоже, его никто не собирался рассматривать.
2 февраля, сразу же после казни короля, офицеры предложили палате общин издать закон, грозящий расправой каждому, кто вносит в армию смуту. Были запрещены солдатские митинги.
26 февраля в парламент поступила ремонстрация горожан Лондона и Саутворка под названием «Разоблачение новых цепей Англии». Автором ее был выпущенный в августе 1648 г. Лильберн. «Новыми цепями Англии» он называл власть индепендентов.
«Ваши просители очень обеспокоены тем,— говорилось в ремонстрации,— что должны быть промежутки между окончанием работ настоящего парламента и началом сессии будущего. Они желают, чтобы настоящий парламент, который недавно, в такое короткое время, совершил столь великие дела в целях освобождения народа, не расходился до тех пор, пока он не сможет с полной безопасностью передать эти свободы в руки другого народного представительства...
Если мы посмотрим на то, что сделала ваша палата с того времени, как она провозгласила себя верховной властью и освободилась от власти лордов, то мы найдем прежде всего установление высшей судебной палаты. Вследствие этого величайший оплот нашей безопасности — суд 12 присяжных — обесценен; всякая свобода отвода судей заменена судом случайных лиц, выбранных необычным путем... Это — первый случай нарушения свободы.
Новым нарушением свободы было преследование печати. Тщательно выполняются самые суровые и неразумные указы парламента, запрещающие нам говорить правду и разоблачать тиранию...».
«Вы ждете облегчения и свободы от тех, кто угнетает вас,— говорилось в одном из памфлетов левеллеров,— но кто ваши угнетатели, как не лорды и джентри, и кто угнетен, как не йомен, арендатор, ремесленник и поденщик?»
1 марта восемь солдат подали петицию в совет офицеров с требованием разрешить проведение солдатских митингов, санкционировать свободную подачу петиций, а также распустить Государственный совет и судебный трибунал.
Однако все восемь «мятежников» через несколько дней были преданы военно-полевому суду. Пятеро из них, которые не пожелали отречься от своих требований, были объявлены виновными в клевете на армию и на Государственный совет. 6 марта их провезли на лошадях лицом к хвосту перед выстроенными
- полками, затем сломали над головой каждого из них саблю и изгнали из армии.
Но желаемого результата не получилось. Наоборот, в Лондоне этих солдат встретили толпы народа как
