Американская буржуазия, сконцентрированная в основном на северных территориях, преуспевала в судостроении и рыболовстве. Постройка судов в богатых мачтовым лесом колониях обходилась на двадцать-тридцать процентов дешевле, чем в Англии. Северянам удалось поставить на широкую ногу торговлю с Вест-Индией и мануфактурное производство.
Южные колонии в этом плане несколько отличались от своих северных соседей. Плантационное хозяйство Юга служило источником сырья для метрополии, что вполне соответствовало интересам английских буржуа. В XVIII веке резко вырос спрос на табачную продукцию. Это позволило увеличить производство табака к 1776 г. (по сравнению с началом века) почти в 4 раза — с 28 миллионов фунтов до 102 миллилнов фунтов.
Но конъюнктура табачного рынка постоянно менялась. Табак начали выращивать в Европе, что повлекло за собой непрерывное снижение цен на него в течение второй половины XVIII века. Некоторые плантаторские хозяйства в колониях разорились. Положение усугублялось тем, что, покупая британские изделия по ценам на 25-40% выше европейских, плантаторы еще больше запутывались в долгах. К 1776 г. задолженность их достигла внушительной суммы — 2 млн. ф, ст.
Плантаторы старались поправить свои дела земельными спекуляциями, либо непосредственным участием в реализации своего табака на европейских рынках. Их жалобы на британских купцов, клавших все прибыли от реэкспорта табака к себе в карман, были вполне обоснованы, но обходиться без этих посредников они оказались не в состоянии.
Тем временем северные колонии добивались немалых ус-
пехов в промышленности и торговле, чем немало озаботили английскую буржуазию.
Здесь, в зоне, свободной от стеснений цехового строя, развивалась (в форме мелкого-товарного производства, крупной централизованной и рассеянной мануфактуры) обрабатывающая промышленность. Развитию железоделательной мануфактуры
способствовало наличие богатых залежей руды, доступных источников водной энергии, обилие древесного топлива. Широко развивалась и рассеянная мануфактура.
Фермерские семьи изготовляли гвозди и замки, пряли шерсть и ткали полотно, которое затем отделывалось и окрашивалось странствующими ремесленниками, и сдавали все это скупщикам.
Естественно, английская буржуазия прилагала все усилия для того, чтобы направить деловую активность колонистов в выгодное ей русло (например, поощрялся вывоз в Англию металлургических полуфабрикатов: чугуна в чушках и железа), нередко применялись жесткие меры ограничения.
К запретительному указу 1750 года, ограничивавшему металлургическое производство, вскоре добавились и другие... Так, например, английская буржуазия принимала меры к пресечению развития в американских колониях шерстяной промышленности, т. к. производство шерсти было одной из составных частей английского промышленного и финансового могущества.
Запрещение колонистам изготовлять подковы, гвозди, пуговицы, фетровые шляпы, тонкие сорта сукон и т.д. стало основным предметом нападок со стороны американской оппозиционной публицистики 60 — 70 -х годов.
Под вывесками «благотворительных» учебно-воспитательных заведений, служившими для отвода глаз, в колониях появлялись мануфактуры централизованного типа. В 1769 г. в одной из таких школ, принадлежавшей бостонскому купцу Молин;), действовало 400 веретен.
Ученые, защищающие версию о преобладании феодального уклада в Америке XVIII в., приводят в качестве доказательства тот факт, что в крупных колониальных городах проживало немногим более трех процентов населения.
Однако тому есть простое объяснение. В крупных городах в то время, когда процесс отделения промышленности от сельского хозяйства был далек от завершения, количество населения не отражало роста рассеянной и далее централизованной мануфактуры, которая развивалась чаще всего вне крупных городских центров.
Последние своим благосостоянием были обязаны главным образом торговле.
В это же время появляются такие промышленные центры, как Линн, Хаверхилл и др., где основным занятием населения являлись ремесло и работа на мануфактуре.
Фернан Бродель в своей монографии «Время мира» подчеркивает: конфликт определенно вырос из экономического взлета XVIII века, который поднял английские колонии, как и остальную Америку и, вне сомнений, еще больше, ибо они находились в самом центре внутренних п внешних обменов.
Признаком такого подъема был, в первую очередь, постоянный приток иммигрантов — английских рабочих, ирландских крестьян, шотландцев (последние зачастую бывали родом из Ольстера и на суда садились в Белфасте).
За период с 1769 по 1774 год 152 судна, вышедших из ирландских гаваней, доставили около 50 тысяч человек.
К этому добавилась значительная немецкая колонизация. Между 1720 и 1730 годом последняя почти что «германизировала Пенсильванию», где квакеры оказались в меньшинстве перед лицом немцев, подкрепленных ирландцами-католиками. После завоевания независимости поток немцев еще усилился, поскольку многочисленные немецкие наемники, служившие Англии, предпочтут после окончания военных действий остаться в Америке.
Фернан Бродель называет эту иммиграцию настоящей торговлей людьми.
В 1781 году «один крупный коммерсант похвалялся, что он в одиночку ввез перед войной 40 тысяч душ европейцев: палатинцев, швабов и некоторое число эльзасцев». Иммиграция осуществлялась через Голландию, но предметом торговли главным образом были ирландцы.
«Импортная торговля с Ирландией, приостановленная во время войны, — пояснял один документ, относящийся
к 1783 году, — возобновила свою активность вместе с крупными прибылями для тех, кто ее ведет. Вот на судне находятся 350 мужчин, женщин и детей, новоприбывших, кои сразу же были наняты. Метод прост: капитан корабля предлагает в Дублине или в любом другом порту Ирландии свои условия иммигрантам. Те, кто могут оплатить свой проезд, обычно в размере 100 или 80 турских ливров, прибывают в Америку вольными выбирать участь какая их устраивает, те же, кои оплатить не могут, перевозятся за счет арматора, каковой, дабы возместить свои затраты, объявляет по приходе в порт, что привез ремесленников, поденщиков, домашних слуг, и что с ними условлено, что они будут наняты от его имени для службы на срок, каковой обычно составляет 3, 4 или 5 лет — для мужчин и женщин, и 6 или 7 лет — для детей. Последние из вывезенных были наняты из расчета от 150 до 300 ливров, выплачиваемых капитану, в зависимости от пола, возраста и силы. Хозяева обязаны только кормить, одевать и предоставлять жилье. По истечении срока их службы им дают одежду и заступ, и они совершенно свободны. На будущую зиму их ждали от 15 до 16 тысяч, большею частью, ирландцев. Дублинские власти испытывают большие трудности, пытаясь помешать выездам. Предприниматели обращают свои взоры на Германию».
В результате возникла «текучая миграция с Атлантических берегов в сторону гор и даже на запад... Одно единственное жилище служит для всех, покуда не будет построен дом, для каждой семьи».
Вновь прибывшие, достигнув зажиточности, «являются м Филадельфию выплачивать дену участков», которые им были предоставлены, и которые обычно продавались правительством колонии, а затем штата, ставшего его преемником.
Колонисты «весьма часто перепродают сии новые земли и отправляются искать в иных местах другие невозделанные земли, кои они равным образом перепродают, введя их в обработку. Многие земледельцы расчистили до 6 участков один за другим».
Этот документ конца XVIII века хорошо описывает уже давний феномен «границы», который притягивал иммигрантов, желавших сколотить состояние после окончания срока их найма. Шотландцы чаще других отваживались уходить в леса, жили там на индейский манер, все время продвигаясь вперед — от расчищенных земель -- в зоны, подлежащие расчистке.
Вслед за ними менее отважные иммигранты, зачастую немцы, занимали и обрабатывали отвоеванные земли.
Этот приток людей на землю и в леса запада Америки, как сопровождал, так и вызывал общий экономический подъем. У наблюдателей возникало впечатление, будто они присутствуют при биологическом взрыве.
