Гольдберг. Очень может быть.
Пауза.
Пити. Ну что ж, пойду покамест посмотрю, как там мой горох поживает.
Гольдберг. Что значит «покамест»?
Пити. Пока мы все ждем.
Гольдберг. Ждем чего?
Пити направляется к задней двери.
А вы разве на пляж не собираетесь?
Пити. Нет, мне еще рано. Мистер Гольдберг, позовите меня, когда он спустится, хорошо?
Гольдберг (с серьезным видом). В такой погожий день… у вас на пляже полно народу будет. Одни лежат на спине, загорают, другие купаться бегут. Прелесть. А как же шезлонги? Шезлонги готовы?
Пити. Все утром расставил.
Гольдберг. А билеты? Кто будет продавать билеты?
Пити. Все будет нормально. Все будет нормально, мистер Гольдберг. Вы не беспокойтесь. Я скоро вернусь.
Уходит. Гольдберг встает, идет к окну и смотрит ему вслед. Макканн подходит к столу, садится, берет газету и начинает рвать ее на полосы.
Гольдберг. Все готово?
Макканн. Конечно.
Тяжело ступая, с отсутствующим видом Гольдберг идет к столу. Садится и тут только замечает, чем занимается Макканн.
Гольдберг. Прекратите!
Макканн. Что?
Гольдберг. Зачем вы все время рвете газету? Прямо как ребенок. Ведь это же лишено всякого смысла.
Макканн. Что с тобой сегодня?
Гольдберг. Вопросы, вопросы. Перестаньте задавать мне бесконечные вопросы. За кого вы меня принимаете?
Макканн пристально на него смотрит. Затем складывает газету, оставляя разорванные полосы внутри.
Макканн. Ну?
Пауза.
Гольдберг с закрытыми глазами откидывается на стуле.
Макканн. Ну?
Гольдберг (устало). Что «ну»?
Макканн. Мы ждем или увозим его?
Гольдберг (медленно). А вы хотите его увезти?
Макканн. Я хочу поскорее со всем этим разделаться.
Гольдберг. Естественно.
Макканн. Так мы ждем или увозим его?
Гольдберг (перебивает). Не знаю почему, но у меня совершенно нет сил. Я чувствую себя как-то… На меня это не похоже.
Макканн. Вот как?
Гольдберг. Я к этому не привык.
Макканн (вскакивает, подходит к Гольдбергу сзади и шепчет ему на ухо). Давай поскорей уедем, и дело с концом. Хватит. Надо кончать. Давно пора.
Пауза.
Так я иду за ним?
Пауза.
Нэт!
Гольдберг сидит сгорбившись. Макканн подходит к нему сбоку.
Сайми!
Гольдберг (открывает глаза и пытливо смотрит на Макканна). Как вы меня назвали?
Макканн. Кого?
Гольдберг (зловещим голосом). Не смейте называть меня так! (Хватает Макканна за горло.) Никогда не называйте меня так!
Макканн (извивается). Нэт, Нэт, Нэт, Нэт! Я назвал тебя Нэт! Я задал тебе вопрос, Нэт. Клянусь Богом! Всего один вопрос! Понимаешь? Один- единственный.
Гольдберг (отбрасывает его). Какой вопрос?
Макканн. Мне идти наверх?
Гольдберг (в бешенстве). Наверх? А я думал, вы больше подниматься наверх не собираетесь!
Макканн. С чего ты взял?
Гольдберг. Вы сами сказали!
Макканн. Ничего я такого не говорил!
Гольдберг. Нет?
Макканн (кричит на весь дом). Кто говорил? Я?! Ничего я такого не говорил! Я сейчас же иду наверх!
Вскакивает и бросается к левой двери.
Гольдберг. Стойте! (Кладет руки па подлокотники.) Подойдите сюда.
Макканн очень медленно приближается к нему.
Хочу знать ваше мнение. Сделайте одолжение, загляните мне в рот. (Широко раскрывает рот.) Внимательно посмотрите. (Макканн смотрит.) Вы понимаете, что я имею в виду? (Макканн тупо смотрит на него.) Видите, у меня целы все зубы. За всю жизнь я еще ни одного не потерял. Так-то. (Встает.) Поэтому я и добился такого положения, Макканн. Все потому, что всегда был в форме. Всю жизнь я твержу одно и то же: жить надо активно, полноценно. Чтить родителей. Всегда, в любом возрасте. Главное, Макканн, — добиваться своего любой ценой — и все будет в порядке. Вы думаете, я выскочка? Ничего подобного! Я всегда знал свое место. Действовал по обстоятельствам. В школе? Не говорите мне про школу. Круглый отличник. А знаете почему? Потому что все учил наизусть. Вы меня поняли? Только наизусть. Ни разу слова не записал. И еще — будьте всегда настороже. И вы увидите, что я прав.
Потому что я верю в жизнь… (безучастно).
Потому что я верю в жизнь… (безнадежно).
Потому что я верю в жизнь… (потерянно).
Садится на стул.
Сядьте, Макканн, сядьте, чтобы я мог вас видеть.
Макканн становится перед ним на колени.
(Живо, все с большей уверенностью.) «Бенни, Бенни, — позвал меня отец. — Поди сюда». Он был при смерти. Я подошел и встал на колени. В те дни я не отходил от него
