конфетти.
— Спасибо, Эд, — сказала я. Конфетти грациозно описали в воздухе спираль и опустились на пол, словно семена сикомора. — Очень мило с твоей стороны. — Я подняла конфетти и внимательно прочитала надпись. Наве4нов2ем… Возникла неловкая пауза: было непонятно, кто первым повесит трубку. — Ну что ж, мне пора заняться работой, — сказала я. — Я очень занята.
— Ну разумеется. Неужто Виктория Бэкхем жалуется на личную жизнь? — произнес он с натянутой усмешкой.
— Нет, Мик Джаггер.
— Ха-ха-ха-ха!
— И Гвинет Пелтроу.
— Ну разумеется.
— Ну ладно… пока, Эд.
— Пока, Роуз.
— Пока…
— Пока.
— Может, хватит говорить «пока»?
— На самом деле.
— И что же ты не вешаешь трубку?
— Ну… я только что вспомнил кое-что.
— Что? — Я перебирала шариковые ручки в стаканчике. — Что ты вспомнил?
— Ну… — Он явно нервничал. — Я тут недавно делал уборку и нашел кое-какие твои вещи, вот я и подумал, может, ты…
— Что?
— Может, ты захочешь, чтобы я тебе их привез?
Глава 17
В среду вечером, в семь часов, я тайком следила за Эдом из окна спальни. В животе трепетали бабочки, грудь вздымалась, как аккордеон, и вот, в пять минут шестого он подъехал на корпоративном БМВ. Вышел из машины, открыл багажник и забрал большую картонную коробку. Услышав скрип калитки, я бросилась к зеркалу, глубоко вздохнула, чтобы успокоить дыхание, потом спустилась вниз и открыла дверь. Он стоял на пороге, ослепляя меня своей красотой, в брюках кремового цвета, темно-синем блейзере и клетчатой рубашке с расстегнутым воротом. Но под его выразительными карими глазами залегли темные тени, будто он страдал от бессонницы.
— Очень мило с твоей стороны, — вежливо сказала я. — Не стоило беспокоиться. — Я заглянула в коробку. — Из-за такой ерунды! — со смехом добавила я. Лучше бы отнес это барахло в Оксфам[51]! — В коробке была уродливая картина, купленная мной в Риме, отвратительный керамический горшок, сделанный мной собственноручно на гончарных курсах, старые видеокассеты «Доктора Кто»[52], школьные папки и десяток виниловых пластинок.
— Я подумал, что эти вещи дороги тебе как память, — нежно проговорил он.
— Ну спасибо. Вообще-то, ты прав. И где ты все это нашел?
— На чердаке.
— О. Я и забыла, что закинула туда эту рухлядь.
Он протянул мне коробку, и мы стояли, смущенно улыбаясь друг другу, как тинейджеры на школьной дискотеке. От напряжения у меня свело челюсть.
— Хмм. Может, зайдешь в дом?
— Если это удобно, — неуверенно произнес он.
— Да. Я сейчас не работаю.
— Не работаешь?
— Нет.
— Я-то думал, ты круглые сутки работаешь.
— Уже нет. Моя потрясающая новая ассистентка, Беверли, помогает мне отвечать на письма, так что объем работы уменьшился вдвое.
— Это замечательно. — Эд просиял.
Я поставила коробку на пол в коридоре, и Эд зашел в дом. Я любовалась его орлиным носом, тонкой, резко очерченной линией губ и двумя глубокими изогнутыми морщинками по обе стороны рта.
— Как у Руди дела? — вежливо спросил он, следуя за мной на кухню.
— О, все отлично. Его похитили, но через месяц вернули — грабители не вынесли его воплей. Ты же не знаешь, он заговорил!
— Правда? И что он говорит?
— Ну, разное, ничего особенного. — Я заглянула в клетку. — Сейчас он спит — сегодня болтал весь день и устал, но когда проснется, его не остановишь. Выпить хочешь? — добавила я. — Ты за рулем, поэтому могу предложить тебе бокал вина или… — я поискала в холодильнике, — … вот это. — Я протянула ему бутылку пива.
— Не знал, что ты любишь пиво, Роуз, — сказал Эд, присаживаясь за стол.
— Я и не люблю, это пиво Тео, но у нас общая еда — он не будет против.
— Тео? Это еще кто?
— Он снимает у меня комнату. Тео — астроном, в мае у него выходит книга. Называется «Небесные тела. Популярный путеводитель по звездному небу и Солнечной системе», — объяснила я. К моему удивлению, сердце мое переполнилось гордостью. — Он знает все об астероидах, спиральных галактиках и лунных покрытиях, — добавила я. — Это просто здорово.
— Не сомневаюсь, а сколько ему лет?
— Двадцать девять.
— О. — Мне показалось, на лице Эда промелькнуло облегчение. Я открыла ему пиво. — И где он сейчас?
— Читает лекцию о метеоритных дождях для Королевского астрономического общества. Он оратор от бога. Я пару раз была на его выступлениях.
— Понятно. Милый домик. — Эд вежливо огляделся. — Стильно отделан.
— Разумеется, он не идет ни в какое сравнение с твоим роскошным особняком, но нельзя же иметь все и сразу.
— Сколько у тебя спален?
— Три.
— Значит, получается примерно… тысяча пятьсот квадратных футов?
— Понятия не имею.
— А сад есть?
— Совсем маленький, наполовину заасфальтированный. — Эд скользнул взглядом по заваленному всякой всячиной кухонному столу. — Извини, на кухне беспорядок. В последнее время никак руки не доходят до уборки, после того как меня пригвоздили к позорному столбу в национальной прессе… К тому же мы с Тео предпочитаем жизнерадостный хаос, — беззаботно добавила я.
Эд посмотрел на меня так, будто я заболела.
— Ты изменилась, Роуз, — тихо произнес он и пораженно покачал головой. — Ты стала… совсем другим человеком.
— Правда? — беспечно проговорила я. — Ну… возможно. Наверное, сказывается влияние Кэмбервелла. Здесь такая расслабленная богемная атмосфера. Ты, кстати, не проголодался? Я как раз собиралась готовить.
— Что? — Эд чуть не подавился своим пивом.
