лицо опасности, чем глядя ей в затылок одному.
— Да брось. Ты ведь и подумать не мог, насколько это будет рискованно?
— Ну, в данном случае, мои ожидания несколько не соответствовали действительности. Но это моя вина, а не твоя.
Йоко смогла лишь молча кивнуть в ответ. Сжимая в руке его маленькую руку, до неё неожиданно дошла вся значимость совершённого им поступка, и на неё нахлынуло чувство вины и раскаяния.
Вероятно, Ракушун совершил преступление, предоставив убежище кайкъяку. Йома, преследующие её по пятам, скорее всего, могли подвергнуть атаке и его жилище после их ухода. Прощаясь с матерью, он сказал ей, — Ты такая сильная, Мама. Я уверен, что с тобой всё будет в порядке. — Трудно было не уловить в этих уверениях опасения о том, что её могут посетить всё те же преследователи, или ещё какая другая напасть.
Йоко, притянув Ракушуна к себе, прижалась к его мягкому, пушистому тельцу. Не обращая внимания на его прерывистые крики протеста, она зарылась лицом в пепельно-серый мех. Он оказался таким мягким и приятным, как она себе и представляла.
— Я ужасно сожалею, что испортила тебе жизнь. И ужасна благодарна.
— Йоко.
Она отпустила взъерошенного Ракушуна. — Извини, что-то я расчувствовалась.
— Всё в порядке, — ответил тот, неуклюже пытаясь разгладить помятую шёрстку. — Но тебе бы стоило вести себя несколько более сдержано.
— Э-э?
Ракушун опустил усики. — Кажется, нам стоит подучить тебя ещё кое-чему об этом мире. Как считаешь?
Он произнёс это таким обеспокоенным голосом, что Йоко, не совсем понимая, о чём это он, лишь согласно кивнула головой. — Да, конечно.
Глава 53
Они остановились на ночлег в следующем городе и сняли комнату в трактире. Как только Ракушун закончил писать письмо, они тут отправились к зданию муниципалитета.
Если письмо будет принято, то ответ придёт прямо в трактир, как сказал Ракушун. Йоко всё ещё сомневалась по поводу серьёзности происходящего, не говоря уже об отсутствии каких-либо «царственных» ощущений о своей особе, но и не пыталась остановить Ракушуна в его действиях, старательно выполняя всё, что тот ей говорил.
— Как ты думаешь, сколько времени это займёт?
— Трудно сказать. Я описал наши обстоятельства и попросил об аудиенции с Сайхо, но понятия не имею, как быстро дойдёт до него наше письмо. На данный момент мы имеем дело с тем, в чём у меня нет никакого опыта.
— Может схватить за шиворот какого-нибудь бюрократа и начать его просить и умолять? — Только попробуй, они быстро вышвырнут тебя за шкирку на улицу, — рассмеялся Ракушун.
— А что, если они нас проигнорируют?
— Тогда мы будет продолжать стучать, пока они не услышат. Письмо, которое я отослал, подходит прямо к делу.
— Нам действительно нужно пройти через все эти хлопоты?
— Я другого пути не знаю.
— Всё это такая тягомотина.
— Мы говорим о слишком крупных ставках. Либо их условия, либо никаких.
— Мда.
Обнаружить себя в эпицентре урагана, несомненно, несколько меняло её взгляд на происходящее.
Покинув здание муниципалитета — это было отделение местного графства — вместо трактира, Ракушун направился на площадь.
— Куда ты идёшь?
— Сейчас увидишь. Думаю, тебе это будет весьма интересно.
Муниципальное здание находилось в самом центре города, напротив городской площади. Ракушун пересёк её, в то время как Йоко шла позади, в недоумении почёсывая голову. Он подошёл к входу в белое здание, чьи стены из белого алебастра были украшены богато-украшенной золотом резными барельефами роскошных цветов. Черепица на крыше была покрыта восхитительно-синего цвета эмалью. Название города было Йошо, и на дверях здания висела обрамлённая вывеска «Храм Йошо». Такой храм был во всех городах, в которых им довелось побывать, и являлось везде центральным общественным учреждением.
— Это здесь?
— Да, здесь.
— Здесь написано, что это храм. В честь какого бога? Тентея?
— Поймешь, когда увидишь.
Ракушун ободряюще улыбнулся. Они зашли внутрь, где на воротах стояла пара стражников. — Только посмотреть, — сказал им Ракушун. Они предъявили по просьбе охранников удостоверительные документы.
За воротами шёл узкий садик, а за ним, ближе к самому центру храма, большое здание. Ручная отделка на дверях была удивительно тонкой работы, а за ними шёл, уходящий вглубь здания, холл в форме ротонды, фасад которого украшало большое, квадратное окно. Через него виднелся внутренний двор.
Некое подобие алтаря полностью обрамляло окно и на него были возложены цветы, свечи и подношения. У алтаря горячо молились четверо или пятеро мужчин и женщин, прямо по направлению к окну.
Должно быть, они молились на то, что находилось в середине алтаря, но там ничего не было, кроме окна. Может быть, мольба относилась к тому, что можно было разглядеть в окне? Через него был виден внутренний двор, а во дворе одно-единственное дерево.
— Это же…
Ракушун почтительно встал перед алтарём, молитвенно сложив руки, затем, взял Йоко за руку. Справа и слева от алтаря, в стене, в которой он был расположен, проходили два широких коридора, ведших далее, вглубь двора. Из коридора она могла разглядеть площадку, выложенную белым камнем. Но от того, что она увидела посреди двора, у неё просто захватило дух.
Там стояло белое дерево. Во время её странствий в горах, ей частенько приходилось искать убежище под такими деревьями, но это было намного больше тех. По высоте оно не очень отличалось от прежних, но диаметр его ветвей достигал двадцати метров. Верхушка возвышалась приблизительно на два метра, а нижние ветви касались самой земли. На белых ветвях не росло ни цветов, ни листьев. То тут, то там на них были повязаны ленточки, подле которых зрели плоды. На деревьях в горах росли куда более мелкие плоды — эти можно было обхватить лишь обеими руками.
— Ракушун, это же…
— Рибоку.
— Рибоку? На котором растёт ранка?
— Верно. В каждом из этих жёлтых плодов ребёнок.
— Ух ты…
Йоко разглядывала дерево в изумлении. Ей никогда не доводилось видеть в Японии ничего подобного.
— Видишь, когда ты была ещё внутри такого плода, шоку унёс тебя в Японию.
— Мне тяжело в это поверить.
Ветви и сами плоды отливали блеском полированной стали.
