Когда совершенно рассвело и все море открылось перед нами, судна Антонио де Фарии нигде не оказалось. Это повергло нас в такое отчаяние, что никто уже не был в состоянии здраво рассуждать или действовать. Так мы пребывали без малого до десяти часов. Страх и горе наши были столь велики, что у меня не хватает слов их описать. Но вот полузатопленная паноура наша ударилась о дно, волны подхватили ее и понесли на скалистый мыс, где под их напором она разлетелась в щепы. Цепляясь друг за друга с громкими криками: «Господи боже, смилуйся над нами!» — мы спаслись, но из двадцати пяти португальцев уцелело лишь четырнадцать, одиннадцать утонуло вместе с восемнадцатью христианскими мосо и семью китайскими матросами. А случилось это несчастное событие в понедельник августа пятого дня 1542 года, за что господу нашему вечная хвала.
Глава LXXX
О том, что с нами произошло после этого горестного кораблекрушения
Все мы, четырнадцать португальцев, спасшихся по милосердию господа нашего Иисуса Христа, весь этот день и следующую ночь оплакивали горестную гибель наших судов и свое жалкое положение, из которого не могли придумать выхода, ибо место, куда нас выбросило, было каменистым и бесплодным, а кроме того, нигде не было живой души, у которой мы могли бы что-либо спросить. Наконец мы решили, что все же в нашем положении самое разумное — это попытаться пройти в глубь материка, потому что, несомненно, рано или поздно мы набредем на людей, которые заберут нас, как рабов, и будут кормить, пока господу нашему не будет угодно покончить либо с нашей жизнью, либо с нашими муками.
С этим намерением мы пошли вдоль возвышавшегося у берега горного хребта и, пройдя шесть или семь легуа, обнаружили с другой стороны огромное болото, простиравшееся насколько хватал глаз, — и ни малейшего признака земли по другую его сторону. Таким образом, нам пришлось обратиться вспять и вернуться к месту нашего крушения, куда мы прибыли на следующий день, когда солнце уже почти зашло. На берегу мы обнаружили тела всех наших товарищей, выброшенные волнами, и мы снова горько расплакались. На другой день утром мы похоронили их в песке, чтобы тигры, которые изобилуют в этих местах, их не пожрали. За этим делом мы провели большую часть дня весьма печально и тягостно, ибо трупов было тридцать шесть, и, так как они начали уже гнить и разлагаться, смрад от них шел нестерпимый, а копать землю приходилось собственными руками, и на каждую могилу мы тратили почти полчаса.
После того как мы похоронили покойников, мы, опасаясь тигров, спрятались на ночь в болото, в котором и просидели до утра. После этого мы пошли на север сквозь густые леса и заросли кустарника, через которые лишь кое-где можно было пройти с большим трудом. Так мы шли трое суток, пока не дошли до широкого устья какой-то реки, так никого и не встретив. При попытке переплыть ее, первые четверо, бросившиеся в воду, а именно — трое португальцев и один мосо, утонули, так как к этому времени изрядно ослабли, а река была широкая и быстрая, и сил у них хватило лишь на одну ее треть.
Эти трое португальцев все пользовались большим уважением, двое из них были родные братья — один звался Белшиор Барбоза, а другой Гаспар Барбоза, третий же приходился им двоюродным братом и звался Франсиско Боржес Каейро. Все они происходили из Понте-де-Лима и отличались большим мужеством, равно как и другими отличными свойствами.
Осталось нас одиннадцать человек, да еще трое мосо. Видя несчастье, постигшее наших спутников, и чувствуя, что силы наши с каждым часом иссякают, мы, горестно вздыхая, стали оплакивать как несчастную судьбу наших товарищей, так и свою собственную. Всю эту темную ночь мы провели под дождем, на ветру, дрожа от холода, вздыхая и заливаясь слезами, пока перед рассветом не угодно было господу нашему показать нам на востоке пламя. Основываясь на шатких оценках расстояния, сделанных кое-кем из нас, способных еще что-то подсчитать, мы, когда рассвело, потянулись в сторону огня, вверив себя всемогущему господу, единственно способному избавить нас от наших бед и страданий.
Так вдоль этой реки мы и шли почти весь этот день, пока к заходу солнца не подошли к вырубленному участку леса, где пятеро мужчин занимались выжиганьем угля. Подойдя к ним, мы бросились перед ними на колени; умоляя их, ради бога, направить нас в какое-нибудь место, где бы нам могли оказать помощь. На это один из них ответил:
— Эх, была бы у вас только та беда, что вы помираете от голода! Но вижу, что с вами приключилось их великое множество. Боюсь, для того чтобы прикрыть наготу ваших израненных и покрытых язвами тел, не хватит тех мешков, которые у нас припасены. Но дабы и нас не миновало милосердие божье, из любви к нему мы дадим вам на ужин немного рису, а запьете вы его горячей водой, которая послужит вам заместо вина, и здесь вы сможете провести ночь, если вам будет угодно. Но самое лучшее было бы, хоть это и будет стоить вам некоторых усилий, пройти вон в то селение, которое вы отсюда видите. Там вы найдете странноприимный дом для паломников, непрерывно проходящих по этой земле.
Мы отблагодарили угольщика за его заботливость и милосердное отношение и приняли от него подаяние рисом, которого на каждого пришлось ложки две, так как было его очень мало. Не желая дольше задерживаться, мы распрощались с угольщиками и с той поспешностью, которую позволяли нам наши слабые силы, направились в странноприимный дом.
Глава LXXXI
Как мы прибыли в селение, где находился этот странноприимный дом, и что там с нами произошло
Было, верно, уже час ночи, когда мы прибыли в небольшую деревушку, где находился этот дом. Мы немедленно направились туда и нашли там четырех мужчин, содержавших его, которые встретили нас весьма гостеприимно.
Утром, когда мы встали, они спросили, кто мы такие и каким образом оказались в таком положении. На это мы ответили, что мы чужестранцы, уроженцы королевства Сиам, а шли из Лиампо на рыбные промыслы под Нанкином, но две недели назад попали в бурю, судно наше потерпело крушение, и из всех людей спаслись только эти голые и покрытые язвами несчастные, которых они видят перед собой. Тогда они спросили нас, что мы собираемся делать и куда думаем направиться. Мы ответили, что хотим идти в Нанкин, чтобы наняться гребцами на лантеа и спуститься оттуда в Кантон или Конхай, где наши соплеменники с разрешения пекинского айтау {202}занимаются торговлей под верховным покровительством Сына Солнца, Венценосного Льва, Восседающего на Престоле Вселенной. А посему мы умоляем их, из любви к всевышнему, разрешить нам пробыть в этом доме еще некоторое время, покуда мы не поправимся и не наберемся сил, чтобы выдержать предстоящий нам путь, а также просим дать нам какую-нибудь одежду, чтобы прикрыть свою наготу. Все четверо ответили нам:
— Милосердие требовало бы дать вам то, что вы так жалостливо просите, — одежду для вашей наготы. Но дом наш сейчас так беден, что выполнить это у нас нет возможности. Однако мы с большой охотой сделаем все то, что в наших силах.
С этими словами они провели нас нагими, как мы были, по всей деревне, в которой было не более сорока или пятидесяти дворов, и, поскольку мы могли судить, всё очень бедных людей, живших своих трудом. Милостыней нам собрали два таэля деньгами, полмешка рису, немного муки, бобов и луку, а также немного старого платья, которым мы кое-как прикрылись. Из денег, отпускаемых на питание паломников, они выдали нам, кроме этого, два таэля серебром, но жить у себя дольше не дали, сказав, что бедным положено здесь оставаться от трех до пяти суток и исключение допускается лишь для больных мужчин и беременных женщин, поскольку невозможность передвигаться всегда принималась у них во внимание; нарушить же это правило они ни под каким видом не могут, ибо установлено оно было еще в древние времена мужами
