Это была странная поездка. Завхоз взял только меня, да водителя. Я сначала не понял, почему, но потом до меня дошло. Ни Хиляк, ни Крот не знают, где находится это самое Сердце Клана. Интересно, знает ли Баян?
…Баян, надо полагать, тоже не знал. Иначе, зачем бы мы перлись битых два часа пешком по промозглым улицам, да еще – в обратном направлении? И этот мелкий холодный дождь – совершенно ни к чему. Знал бы – оделся потеплее. Еще напрягал тяжелый рюкзак, который Матвеич без лишних слов водрузил мне на плечи. Ей богу, словно в поход собрались…
– Скажите, Матвеич, а кто, кроме вас знает, где оно, это Сердце? – спросил я – просто, чтобы не молчать. Я был уверен, что завхоз отвечать не станет.
Но он сказал охотно:
– Никто. Я же говорил тебе: Держатели, Владыки, иерархи всех уровней приходят и уходят… А завхоз остается.
Матвеич усмехнулся, косясь на меня, любуясь произведенным эффектом. Надо сказать, ему удалось меня удивить. Особенно непонятной показалась сама логика этих слов.
– Но… Зачем же вы хотите раскрыть все мне?
– Во-первых, далеко не все – еще чего не хватало! А во-вторых, милый мой, обстоятельства обязывают! Обязывают, понимаешь? Скоро и сам поймешь…
Освещенные улицы закончились, начались какие-то сомнительные переулки. Я уже порядком устал, но Матвеич был полон энергии. Наверное, оттого, что не пер на себе чертов рюкзак.
– Не раскисай, Близнец! – завхоз бодро похлопал меня по плечу. – Уже почти пришли!
Однако оптимизм Матвеича был преждевременным. Из-за темной пятиэтажки, наперерез нам высыпала шумно галдящая компания. Судя по голосам и походке – нетрезвая. Несмотря на тьму и количество выпитого – или выкуренного, заметили нас мгновенно.
– Ага! Кто это у нас по ночам гуляет, людям спать не дает?! – заплетающемся голосом заорал кто-то их этой братии.
Другой разразился идиотским смехом. Все бы ничего, но компания надвигалась на нас, перекрывая путь. Мы остановились.
Я ощутил знакомый прилив беспомощного страха – давнего, шедшего из глубины детства, страха непреодолимого, делавшего меня тем, кто я есть.
Ничтожеством.
Покосился на завхоза. Тот выглядел вполне спокойным. Только почему-то аккуратно снял очки и спрятал в нагрудный карман.
И я понял: Матвеич смиренно готовился к избиению.
Это просто закон природы: такое вот пьяное быдло инстинктивно чувствует слабаков и так же инстинктивно звереет. Отчего-то Природе-матушке очень надо, чтобы пьяная толпа сбила нас с ног и принялась топтать, с шутками, прибаутками, колотя по почкам, печени, голове…
Хотя, может, я ошибаюсь? И это снова моя неразлучная мнительность?
– Выпей, мужик!
Вот он, момент истины. Среди ухмыляющихся пьяных лиц одно угрюмое, совершенно зверское. Набыченное, потерявшее разум существо протягивает мне бутылку и ждет реакции. Ему плевать – выпью я или нет. Он ждет повода.
Дрожащей рукой беру бутылку. Толпа с интересом наблюдает. Ржание, хмыканье. Кого-то рвет в сторонке.
– Не надо… – тихо говорит завхоз. – Смирись…
– Ты где служил? – хрипит существо. Оно не довольно, что все идет так гладко.
Лихорадочно думаю, что ответить, понимая: все ответы ведут в тупик. Мое тело уже болит от предстоящих побоев, и я опасаюсь только одного: чтобы не покалечили…
И тут в мозгу словно предохранитель полетел: ум стал холоден, ясен, даже появилось какое-то детское любопытство. Я сунул бутылку обратно в руки этому страшному встречному.
– Что, пить не хочешь, брезгуешь, падла? Сука-а…
Бутылка полетела на асфальт, следующим туда должен полететь я. Над нами уже нависла эта бесформенная темная масса перекошенных рыл. Матвеич склонил голову, сжался…
И я выставил перед собой крепко сжатый кулак.
– Чуваки, драка! – радостно заорал кто-то.
Мне тут же продемонстрировали великое разнообразие кулаков: грязных, волосатых, с наколками, перстнями, и даже один без указательного пальца. Всем хороши были кулаки. Только это были всего лишь кулаки.
А в моем была авторучка. Причем, непростая.
Щелк! И половина загулявших полуночников отпрянула, дружно охнув и совершенно нелепо заскулив… Я повел рукой, суетливо нажимая и нажимая на кнопку. Вспомнил, что «точечник» трехзарядный, принялся суетливо шарить по карманам в поисках запасного стержня…
– Успокойся, – сказал Матвеич. – С ними уже все…
Меня трясло, как в лихорадке. Только теперь я увидел, что наши пьяные гопники безвольно ползают по асфальту, захлебываясь слезами и собственной рвотой.
Мы быстро покинули место битвы, продолжив свое, как оказалось, небезопасное путешествие.
– Зря ты так, – неожиданно заявил Матвеич. – «Точечник» – оружие для самого крайнего случая. Нельзя его использовать где ни попадя, нельзя. Я же не стал – чего же ты полез?
– У вас тоже с собой «точечник»? – опешил я, разглядывая свое странное, но столь эффективное оружие.
– Конечно, – пожал плечами завхоз. – Но если я каждый свой визит сюда буду терроризировать местное население – о какой конспирации может идти речь?
Я был несколько сбит с толку, но решил, что Матвеичу, все же, виднее…
Теперь перед нами большое трехэтажное здание. Не надо искать табличку у входа, чтобы понять: это школа.
Если завхоз поставил целью испортить мне настроение, то с этой задачей он вполне справился. Ряды темных окон всколыхнули самые неприятные воспоминания. Ядовито красные «двойки» в дневнике, мучительное, беспомощное топтание у доски, скрученное и растянутое в бесконечность, как на картинах Дали, ожидание звонка… Неужели все это в прошлом?..
Матвеич повел меня не к главному ходу, а к неказистой железной лестнице на заднем дворе. Та поднималась вдоль стены к двери, неряшливо измазанной краской. Матвеич постучал. Еще раз и еще.
– Ну, кому там не спится… – глухо проговорили за дверью.
– Будьте человеком, пустите погреться! – завхоз пригнулся и говорил в замочную скважину. – А заодно чаем напоите, а?
– А, это ты… Сейчас открою…
Лязгнул засов, мы попятились, давая двери открыться.
В свет фонаря чуть не выжег глаза – настолько был ярок после мягкого полумрака улиц. Зашипел, закрылся ладонью…
– Чего-то не узнаю тебя, Матвеич. Помолодел, что ли? А, вот ты где! Ладно, заходите…
Зашли в тесную бесформенную каморку, назначения которой я так и не понял. Под одинокой лампочкой виднелся стол, заваленный инструментами, гвоздями, гайками, обрезками жести. Тут же стоял электрический чайник – не какая-нибудь китайская поделка, а настоящий, похожий на рыцарский шлем, продукт отечественного оборонного комплекса, способный ради стакана чая нокаутировать подстанцию целого района. В глубине виднелась взведенная раскладушка с несвежим месивом одеял.
Хозяин этого экзотического уголка был подстать: какой-то бесформенный – как эта куча одеял, сутулый, морщинистый, небритый, с редкими седыми волосами, облаченный в нечто тренировочное и еще более бесформенное.
– Нам в подвал нужно, Кактус! – сказал Матвеич. – Ты уж извини, что тебя разбудили…
– Можно подумать, я спал! – пробурчал Кактус, напяливая на себя чудовищное, дырявое пальто (такое ощущение, что в этом пальто кого-то расстреляли перед карательным взводом). – Бессонница, друг мой,
