– Это хорошо, – улыбнулся Муравко. И пообещал: – Сделаем.
– Я тебе сегодня не позавидовал, – сказал Ефимов. – Но был уверен, что ты ее усадишь как миленькую. И точно.
– Чиж подсобил – прожекторы врубил вовремя. – Муравко усмехнулся. – Второй раз не хочу… Будь!
Он собирался сказать «меня ждет дама», но что-то удержало – побоялся показаться хвастливым. Они пожали друг другу руки и разошлись.
Время уже поджимало, и Муравко, не задумываясь, натянул свой любимый черный свитер, переложил документы в летную кожанку, на ноги надел растоптанные мокасины и выскочил на улицу. Словно по заказу, вдоль обочины катилась машина с ярким зеленым глазом.
Когда такси подъехало к дому Юли, Муравко подумал о Булатове. «Хорошо бы не встретиться»… От этой мысли ему стало неловко. И он, прежде чем подняться на второй этаж, позвонил Булатову.
Дверь открылась сразу, будто Олег стоял в прихожей и ждал его звонка.
– Привет лауреату! – бодро сказал Муравко.
– Проходи, у меня гость, – они обменялись рукопожатием.
Муравко заглянул в комнату и увидел у телефона Верочку. Она что-то увлеченно говорила в трубку и даже не посмотрела на вошедшего Муравко. Ее прическа, яркое платье, свободная поза так и просились в объектив кинокамеры. Ну, в крайнем случае – фотоаппарата. И на обложку журнала. Весь тираж будет раскуплен в один день.
– Здравствуйте, Верочка!
Верочка лишь кивнула. В такт опущенным ресницам густой зеленью мелькнули веки. Тут ей чувство меры, пожалуй, изменило. Муравко представил ее рядом с собой в открытом «ЗИЛе» на шоссе Внуково – Москва. Верочка была бы на месте. А Юля? А Юлю, пожалуй, фиг затащишь в этот автомобиль. Сколько раз пытался Чиж подвезти ее в своем «уазике», ни в какую. Это, говорит, машина командира полка, а мое место в автобусе.
– Чему улыбаешься? – толкнул его в бок Булатов. И, прикрыв дверь, сказал: – У нее день рождения, решили посидеть у меня. Мы собирались за тобой.
– Жаль, – весело сказал Муравко. – Еду в Ленинград.
– Что, обязательно?
– Да. Сразу два задания.
– Ты ее здорово огорчишь.
– Не думаю, – с намеком улыбнулся Муравко. И добавил: – По-моему, ты недооценил ее, а, Олежка?
Верочка тем временем грациозно опустила трубку на аппарат и, улыбаясь, вышла в прихожую. Муравко вспомнил где-то прочитанное: «Если улыбка украшает лицо – перед вами хороший человек, если портит – наоборот». Улыбающаяся Верочка была и вовсе неотразимой.
– Вам сказал Олег? – спросила она Муравко.
– Примите мои поздравления! – Муравко раскинул руки. – Оставляю за собой право вручить вам цветы после возвращения из Ленинграда. А сейчас должен ехать.
У Верочки даже не погасла улыбка. Как показалось Муравко, она стала еще ослепительней.
– Я разочарована, – сказала она совершенно счастливым голосом. И, чтобы сделать ее еще более счастливой, Муравко посмотрел в потолок и поставил Булатова в известность:
– Юлька со мной напросилась. По белым ночам соскучилась.
У Булатова лишь вздрогнули зрачки. А Муравко, позавидовав его выдержке, сделал вид, что ничего не заметил.
– Так мы поедем, – развел он руки в извинительном жесте и, не дожидаясь согласия, щелкнул каблуками и резко склонил голову. У него было ощущение ребенка, простодушно перехитрившего взрослых.
– Желаю вам всегда оставаться такой же ослепительно прекрасной.
– Ого! – удивилась Верочка. – Таких откровенных комплиментов мне еще никто не говорил.
– Подумал я о вас еще более возвышенно, – Муравко сделал шаг назад. – Вы этого заслуживаете. Честь имею.
Он еще раз наклонил голову и быстро вышел. Уже не хотелось встречаться взглядом с Булатовым.
Когда за спиной туго захлопнулась дверь, Муравко облегченно вздохнул и в несколько широких – через четыре ступеньки – шагов достиг второго этажа. Нажал кнопку звонка.
Юля широко распахнула дверь. В джинсах, легких босоножках, она раскованно тряхнула волосами и приглашающе, по-русски, с поклоном повела рукой.
– Милости просим…
– За что такая честь?..
– Ну, как же? Герой дня…
Муравко хотел было разразиться комплиментом, но последние слова Юли остудили его пыл.
– У нас, между прочим, времени в обрез, – сказал он строго и посмотрел на часы. – Готова?
– А если нет? – вызывающе спросила Юля.
