снова.
Маркус вскочил. Его руки схватились за кожаный ремень Уильяма.
– Какого черта… – заворчал тот, но Маркус уже успел снять у него с пояса железное кольцо, на котором висело несколько ключей, и теперь бежал в сторону его палатки.
Он вернулся вместе с Амгам, освободив ее от колодок.
– Переводи! – велел ей Маркус.
Амгам не нужно было просить дважды. Она прислушивалась, а потом объяснила смысл речи на своем языке, помогая себе жестами. Девушка показывала на шахту, потом на частокол из бревен, а потом снова на шахту. Противник шантажировал их самым примитивным способом, и понять его мысль не составляло труда: если хотите получить назад своего Пепе, разберите частокол.
Воцарилась тишина, которую не нарушали ни тектоны, ни Пепе, ни даже Амгам. Прежде чем братья высказали свое мнение, она подошла к Маркусу, обняла его голову и положила ее себе на грудь.
Первым фыркнул Ричард. Он пытался сдержаться, но потом рассмеялся. Уильям присоединился к нему. Его смех извергался из глубин и поднимался вверх к губам, оставляя привкус никотина, который накопился в легких. Веселье одного передавалось другому, с каждой минутой они смеялись все громче. Ручьи пота превращали рубашку Ричарда в одно сплошное темное пятно, но он так смеялся, что не успевал вытереть пот со лба. Уильям, корчась от хохота, хлопал в ладоши, словно эпилептик, который хочет убить комара. Для них это было забавно: тектоны воображали, что они разберут крепость в обмен на жизнь какого-то негра!
Маркус напоминал своей позой ребенка, который рыдает на материнской груди. Как и следовало предположить, крики Пепе снова донеслись из отверстия шахты. Но тектоны добились только одного: Краверы захохотали еще громче. Однако ни те ни другие не приняли во внимание Маркуса. Он оторвался от груди Амгам и теперь бежал к «муравейнику» с зажженной шашкой в руке.
– Не вздумай кидать динамит! – закричал Уильям. – Сваи упадут, а ставить новые некому!
Но Маркус уже взлетел на стену и спрыгнул внутрь заграждения. Конец фитиля рассыпался искрами, когда он произнес:
– Пепе, мне очень жаль! – и бросил шашку вниз в шахту.
Я помню, что, когда Маркус Гарвей рассказывал мне этот эпизод, он плакал. До этого я никогда не видел его в слезах. Он протянул вперед правую руку, посмотрел на меня покрасневшими глазами и прошептал:
– Кто бы мог подумать, правда, господин Томсон? Но судьба распорядилась наказать эту руку, виновную в смерти сотен африканцев: ей пришлось прервать жизнь моего единственного друга.
16
Братья Краверы встали у бойниц на южной стороне частокола недалеко друг от друга и вот уже несколько часов что-то обсуждали. Время от времени они стреляли в сторону «муравейника» по шлемам, появлявшимся из шахты, но было совершенно очевидно, что на самом деле их больше всего интересовал разговор, который они вели. Маркус не принимал в нем участия. Амгам была снова водворена в палатку Уильяма и прикована к столбу. Гарвей совсем упал духом, он присел возле костра и раздувал огонь. Надвигалась ночь. Пепе погиб, а он потерпел сокрушительное поражение. Ему оставался всего один шаг до полной победы, а все кончилось тем, что он потерял друга.
Уильям сделал несколько шагов в его сторону и жестом велел Маркусу приблизиться.
– Иди сюда, – приказал он потом сухо.
Когда все трое встретились у частокола, младший Кравер сказал:
– Мы с Ричардом оценили ситуацию. Одними выстрелами с ними не покончить, нужно сменить стратегию. У нас возникла идея: завтра утром мы кинем внутрь шахты пару динамитных шашек. Ты сегодня первым начал использовать взрывчатку, и теперь уже не имеет значения, сможем ли мы восстановить внутренние конструкции. – Говоря о своем плане, Уильям даже не упомянул о Пепе. – Взрывы уничтожат многих из них, но этого будет недостаточно. Вероятно, некоторые тектоны попытаются спрятаться в какую- нибудь щель. Надо, чтобы сразу после взрыва кто-нибудь спустился вниз и кинул еще одну шашку в туннель, через который они проникают в шахту и где, по всей видимости, прячутся. Таким образом мы могли бы быть уверенными в том, что ни одного из них не останется в живых.
Ричард, следивший за ситуацией внутри крепости, выстрелил в какую-то цель, скрытую от глаз Маркуса, и добавил:
– Если хотя бы один из них останется в живых, все пропало. Наша задача состоит в том, чтобы там, откуда они приходят, поняли, что те, кого они посылают сюда, никогда уже не возвратятся назад. Тогда, может быть, они оставят нас в покое.
Маркус загадочно улыбнулся:
– А кто будет тем добровольцем, который спустится в шахту с горящей шашкой динамита в руках?
– Мы решили бросить жребий, – сказал Ричард.
– Не надо, – прервал его Маркус. – Я пойду.
Уильям и Ричард были так удивлены, что ничего не смогли ему ответить. И тогда Гарвей высказал мысль, умнее которой еще не слышала эта поляна:
– Так или иначе, жребий все равно бы пал на меня. Ведь правда?
– Смею предположить, что во время сражений с тектонами вам не раз предоставлялась возможность избавиться от Уильяма Кравера, – сказал я Маркусу в конце нашей беседы.
Гарвей, следуя своей привычке, быстро перевел взгляд с правого конца стола на левый.
– Я вас не совсем понимаю, – произнес он.
– Вы были вооружены и могли убить его в пылу сражения.
