успеху.
Комиссия немецких ученых наконец прибыла в Италию. Эти люди не скрывали своих подозрений, полагая, что всех их попросту дурачат. Для того чтобы защитить своего итальянского гения от любых нападок со стороны немецких «коллег», генерал Вольф организовал первую встречу с ним на своей личной вилле в Фасано, на озере Гарда.
Все было обставлено так, чтобы как можно скорее добиться установления достаточно теплых отношений с его подопечным. Торжественно и церемонно, тщательно подбирая слова, Вольф вручил Маркони личное послание от Муссолини. Маркони был глубоко тронут. В прочувствованной речи он пообещал, что не пожалеет сил для того, чтобы оправдать доверие, оказанное ему «нашими политическими руководителями и всеми теми, кто здесь собрался». Вечер закончился в дружеской обстановке, и генерал Вольф почувствовал себя спокойнее.
К этому времени Крюгеру удалось найти человека, который брался за изготовление долларов. Это был цыган из Болгарии, который представился Крюгеру как Солли Смолянов. В полицейских участках по всей Европе, где он был известен как один из самых искусных фальшивомонетчиков во всем Старом Свете, этого человека знали и под многочисленными другими именами. Во время первой встречи Солли заверил Крюгера, что сумеет быстро сделать прекрасные клише для изготовления стодолларовых купюр. Крюгер добился перевода Солли из тюрьмы в Заксенхаузен. Но едва он устроил его там, как ему неожиданно позвонили из лагеря:
— У охраны возникли проблемы с заключенными.
На этом последнем этапе войны по всей Германии мораль упала до чрезвычайно низкого уровня. Как раздумывал Крюгер, возможно, эта тенденция распространилась и среди его рабочих-заключенных. В лагере охранники в один голос твердили одно и то же:
— Все прекратили работать.
Крюгер отправился в блок № 19, собрал своих людей и спросил у них, что произошло. Ведь они договорились, не так ли? Заключенные будут хорошо трудиться, а он, Крюгер, проследит за тем, чтобы с ними нормально обращались. Каждый согласился с этим, так зачем же сейчас было останавливать работу?
Толпа рабочих беспокойно колыхалась, и, когда Крюгер снова повторил вопрос, его люди разбились на маленькие группы и начали шептаться. Наконец, один из рабочих спросил Крюгера, готов ли он с глазу на глаз поговорить с их представителями. Крюгер, которому это предложение показалось забавным, сразу же согласился. Тогда от толпы заключенных отделились четыре человека, которые вместе со своим шефом отправились к домику, где размещалась охрана. Лидер делегации начал свою речь очень официально:
— Заключенные блоков № 18 и № 19 благодарят вас за хорошее обращение и просят официально рассмотреть их жалобу.
— Что случилось? Вас плохо кормят? Или выдают недостаточно сигарет?
— Нет, господин, здесь речь идет о личной проблеме.
— Что произошло? Кто-то слишком громко храпит во сне?
— Все обстоит гораздо хуже, господин. Речь идет о нанесении публичного оскорбления нашей чести и достоинству.
Крюгер, с трудом удерживаясь от смеха, спросил:
— Какое еще публичное оскорбление?
— Нас заставляют работать с отъявленным преступником, господин. Мы все уважаемые люди, которые были арестованы по расовым и политическим причинам, но никто из нас никогда не совершал преступлений. Мы не можем работать с этим уголовником.
Крюгер бросил быстрый взгляд на остальных членов делегации заключенных и понял, что и они искренне разделяют эту точку зрения. Нужно было срочно искать какое-то решение.
— Господа! — торжественно начал он. — Я благодарю вас за высказанную вами точку зрения и уважаю ее. Но войдите и в мое положение. Как и вам, мне отдают приказы, которые я сегодня не мог бы выполнить, не имея в своем распоряжении Смолянова.
— Отправьте его куда-нибудь в другое место, — предложил кто-то, — мы не можем с ним работать.
И тут у Крюгера, который поначалу был поставлен в тупик, возникла мысль.
— Я думаю, мы могли бы это устроить. Подождите, пожалуйста, минуту.
Он вышел наружу, подозвал Смолянова и спросил, как у того дела.
— Скверно, — пожаловался цыган, — лучше верните меня в тюрьму. Там, по крайней мере, у меня были друзья. А этот сброд… Они ждут от тебя официального представления с визитными карточками, чертовы упертые буржуа. Они считают себя равными всемогущему Богу. А ведь если вы захотите, то завтра вся эта толпа отправится в газовую камеру. И у них еще хватает совести смотреть на меня свысока.
— А если вам предоставят отдельную комнату, будет ли вам лучше?
— Камера-одиночка, карцер, отдельное помещение — все лучше, чем находиться рядом с ними.
Крюгер отпустил Смолянова, отдал приказы охране, затем, вернувшись к делегации, обратился к ней:
— Мы нашли решение. Смоляное больше не будет доставлять вам беспокойство своим присутствием.
Лица членов делегации осветились радостью.
— Поскольку его работа требует особой сосредоточенности, у него будет свое собственное помещение.
Тут же посыпались протесты:
— Вы держите у себя в любимчиках простого уголовника.
Крюгер улыбнулся.
— Господа, — напомнил он, — ведь это вы просили меня избавить вас от этого человека. Теперь вы получили то, чего так хотели, и не говорите мне теперь, что вам не нравится мое решение.
А потом, мгновенно изменив выражение лица на строго официальное, Крюгер добавил:
— И это приказ!
Вскоре после торжественного вечера члены комиссии попытались подробно поговорить с Маркони, но тот был неуловим, как ртуть. Сначала он заявил, что может общаться только на итальянском языке. Переводчик, который тут же был предоставлен, оказался в полном тупике из-за технического жаргона, которым пользовался Маркони. Тогда члены комиссии попытались сменить тактику. Как скоро Маркони сможет устроить новое испытание, которое пройдет в их присутствии? Маркони отвечал:
— Ваше предложение для меня честь, но, к сожалению, пока я не могу назвать точную дату.
— Почему?
— Время проведения нового испытания будет зависеть от вас.
— Но мы готовы приступить к работе в любое время.
— Однако новое оборудование, которое я заказал, опираясь на новые данные, появившиеся в ходе первого испытания, все еще устанавливается. И еще мне потребуется золото и платина. Как скоро закончится установка, зависит от того, когда вы все это предоставите.
Коротко посовещавшись, немецкие эксперты предъявили ультиматум:
— Мы отказываемся что-либо обсуждать с вами впредь до тех пор, пока собственными глазами не увидим вашу лабораторию.
В ответ Маркони, сделав безнадежный жест, заявил:
— Нет ничего, чего бы я желал больше, но, к сожалению, моя лаборатория сейчас перестраивается. Дайте мне немного времени, и я покажу ее вам.
Эксперты разошлись, а Маркони с Нериной начали срочно связываться с поставщиками аппаратуры.
Работая в одиночку, предоставленный сам себе, Смоляное сумел быстро изготовить клише для
