на холодном каменном полу.
И сюда, в это мрачное неотапливаемое помещение, где все было пропитано смертью, Ханш должен был поместить сто сорок человек и их личные вещи, а также специальное оборудование. Там не было достаточно места даже для того, чтобы сто сорок человек могли просто улечься на полу. Отсутствовала кухня и посуда. Не было вообще ничего. Как, впрочем, и планировал Олендорф. Это он не счел необходимым заранее предупредить коменданта лагеря. Он рассчитывал на то, что заключенные взбунтуются и их просто перестреляют охранники Ханша. Тогда операция «Бернхард» действительно закончится!
Через несколько дней выдержка у заключенных стала отказывать. Ханш никак не объяснил им их положение. Он просто выполнил приказ и полагал, что, когда придет время, кто-то другой покончит со всем этим хаосом. А в это время сто сорок заключенных испытывали ужасные страдания. Для того чтобы иметь возможность лечь спать, им пришлось организовать отдых по сменам. Пол был холодным, все очень мерзли. Питание было скверным, не хватало даже обычных скудных пайков, предусмотренных для узников концлагерей. Но больше всего людей донимал страх, страх смерти. В Заксенхаузене они зарабатывали себе право на жизнь упорной работой. Здесь они тоже были готовы работать изо всех сил, но, как оказалось, теперь для них работы не стало и не предвиделось в обозримом будущем. А еще им, как никому другому в концлагере, грозила смерть за то, что все они знали то, что составляло государственный секрет рейха.
Страшный январь перетекал в февраль, месяц, который, как говорили заключенные-поляки, на их языке носит название «лютый». И тот февраль действительно стал для всех этих людей ужасным. Один день сменялся другим, и не происходило ничего нового. Все тот же холод, голод и почти безнадежное ожидание, которое часто сменялось желанием умереть.
В начале марта, когда погода немного улучшилась, неожиданно приехал Крюгер. Некоторые из отчаявшихся людей чувствовали по отношению к этому человеку только злость. Ведь он просто-напросто бросил их в бедственном положении. Но когда Крюгер заговорил, все снова были готовы поверить ему.
— Уже готов состав с паровозом, который отвезет вас к новому месту работы. Там гораздо безопаснее, и вы почувствуете себя намного лучше. Я не смогу приезжать туда так же часто, как это было в Заксенхаузене, но там за вами сохранят все прежние льготы. Вы отправляетесь через час.
Луч надежды вновь тронул сердца уставших, отчаявшихся людей. Они отправились на станцию, где погрузились в ожидавшие их вагоны для перевозки скота. План Олендорфа дал сбой. В конце концов, Крюгеру удалось узнать, куда отправили его людей, и получить санкцию Кальтенбруннера на то, чтобы перевезти их на новое место.
Новые площади располагались в северной Австрии, в местечке под названием Редль-Ципф, неподалеку от города Линца, где располагался концлагерь Эбензе. Дорога в горах здесь вела к огромным жилым пещерам, вырубленным в горной породе. Крюгер показал заключенным, где им предстояло обосноваться.
— Сюда поставьте машины для печати, а здесь будут располагаться ваши столы. — Потом он указал на два отсека со сводчатым потолком: — В одном из них будут храниться запасы бумаги, а в другом — готовая продукция.
Подчиненные смотрели на него в сомнении, но он заверил их:
— Даже самая мощная бомба не сможет здесь причинить вам вред. Впрочем, вряд ли бомбардировщики прилетят сюда.
— А где мы будем есть и спать?
В ответ Крюгер показал им на стоявшие в некотором отдалении только что построенные новые аккуратные домики. На деревянных кроватях лежали набитые соломой матрацы. В домиках имелись кухонная плита и даже водопровод. После недавних злоключений все это было настолько похожим на рай, что заключенные восторженно закричали.
— Вы все хорошо трудились и заслужили все это, — заверил их Крюгер. — А теперь давайте посмотрим, сможем ли мы восстановить потерянные объемы продукции. Я уезжаю в Берлин, но надеюсь на хорошие вести от оберштурмфюрера Ханша, который заменит меня в мое отсутствие.
К этому времени Хольтену тоже пришлось переехать к новому месту службы, которое находилось близ австрийской границы, в венгерском городке Шопрон. Созданная им в Венгрии на «фунты Бернхарда» агентурная сеть I ежедневно снабжала его информацией, доказывающей намерение русских установить во всей Восточной Европе коммунистический режим. Хольтен рассчитывал в обмен на эти сведения получить от представителей Запада хоть какие-то льготы на будущее. Он прекрасно понимал, как трудно будет добиться этого из донесений Алоиза, который продолжал щедро снабжать его информацией политического характера из Лондона. Понимая, что время стремительно уходит, Хольтен часто совершал поездки в Швейцарию и Лихтенштейн. После одной из таких поездок его срочно вызвал к себе Кальтенбруннер, который перевел свой штаб в Альт-Аусзе. Кальтенбруннер сразу же взял быка за рога:
— Судя по вашим донесениям, как в странах союзников, так и в нейтральной Швейцарии стремятся избежать последней кровопролитной битвы в горах, не так ли?
— Да, это так.
— Сейчас мы должны использовать этот их страх, чтобы попытаться поторговаться с ними.
— Вы имеете в виду попытаться заключить мир на оговоренных условиях?
— Нет, я имею в виду открытое или скрытое разрешение продолжить борьбу против русских.
Хольтен, который почувствовал, что его застигли врасплох, тем не менее сумел заметить:
— Но ведь не ведется никакой подготовки к этому!
Кальтенбруннер сочувственно улыбнулся, позвонил в колокольчик и вскоре представил Хольтену доктора Меиндля, руководителя «Штайр Верке», крупнейшего оружейного предприятия в Австрии.
— Возможно, доктор Меиндль ознакомит доктора Хольтена с нашими планами?
Меиндль сразу перешел к делу:
— Я гарантирую начало производства вооружений небольшими партиями на заводах, укрытых в горах, к началу мая.
Хольтен был поражен. Перечислив еще ряд предприятий, которые дали похожие обещания, Кальтенбруннер подвел итоги:
— Как вы видите, мы сможем полностью обеспечить потребности вооруженных сил и гражданского населения. Кроме того, у нас будет достаточно денежных средств. Операция «Бернхард» теперь осуществляется внутри альпийской крепости.
Единственное, чего не хватало, было разрешение Гитлера на продолжение борьбы в Южной Германии в случае, если союзники сумеют расколоть территорию страны на две части. Кальтенбруннер надеялся получить это разрешение во время назначенной ему на 23 марта специальной аудиенции у фюрера. Хольтен попытался дать своему шефу совет:
— Вам нужно добиться всей полноты власти, иначе потом придется вступать в бесконечные дрязги с представителями военных, местными властями и бог знает с кем еще.
— Я практически уже имею такие полномочия. Гиммлер делегировал мне свои полномочия рейхсфюрера, рейхсминистра внутренних дел, главнокомандующего войсками СС. И я абсолютно уверен, что получу от фюрера дополнительные полномочия.
— Но вы должны быть уверены в этом на сто процентов, иначе проиграете, не успев ничего начать.
— Не беспокойтесь за меня. Постарайтесь найти контакты в стане врага. Я убежден, что их заинтересуют мои предложения.
Вскоре после того, как Кальтенбруннер уехал на встречу с Гитлером, ему в управление позвонил из Редль-Ципфа Ханш, но не дождался ответа. Поскольку он все еще выполнял приказ не разглашать своей задачи никому в VI управлении РСХА, он начал размышлять, как скоро ему предоставят право действовать на свой страх и риск. На этот раз офицер хотел просто отрапортовать, что производство фальшивых денег восстановлено.
На ежедневном совещании, которое состоялось в день назначенной личной встречи Кальтенбруннера с Гитлером, интуиция стала подсказывать фюреру, что Кальтенбруннер стал менее лоялен по отношению к
