— Ты меня разочаровываешь, Френсис. Ты как будто с луны свалился. Деятельность нашей организации хорошо известна как в стране, так и за ее пределами. Ты ведь знаешь, что люди по-варварски относятся к животным. Даже в наши просвещенные времена существуют страны, например Япония или Норвегия, в которых, пользуясь лазейками в законодательстве, убивают бедных китов. Или вспомни это свинство с инкубаторами, где кур заставляют…
— О, прошу тебя, Фабулус, пощади меня! Не перечисляй все ужасные преступления людей, я еще слишком слаб после наркоза и не вынесу этого. Я верю, что твоя организация борется со всеми этими несправедливостями. Но в моем нынешнем состоянии я плохо воспринимаю и перевариваю новую информацию.
— В таком случае подкрепись, — сказала Фабулус и отошла в сторону.
Я увидел перед собой на паркетном полу мисочку, полную корма. Он выглядел аппетитно и очень соблазнительно пах. Корм сильно отличался от тех консервов, которые Густав покупал для меня в магазине. Хотя это мясо тоже было переработано промышленным способом, его кусочки были намного крупнее обычных, так что их можно было пожевать. От соуса пахло свежим мясом. Тот, кто придумал рецепт и приготовил этот консервированный корм, был отличным поваром. И хотя я чувствовал себя все еще немного смущенным, голод взял свое, и в конце концов я, склонившись над мисочкой, начал жадно есть.
— Не ешь так быстро и так много, — услышал я за своей спиной голос Фабулус. — Иначе еда плохо усвоится.
Не в силах оторваться от еды, я пробормотал слова благодарности. Мне было немного не по себе. Я прекрасно знал, что после такого стресса и наркоза нельзя сильно наедаться. Но доводы разума были тщетны, у меня урчало в животе от голода, и я не мог остановиться. «Наконец-то пришла моя очередь!» — ликовал желудок.
Вскоре я съел все до последнего кусочка и вылизал пустую мисочку. К счастью, я не чувствовал приступа тошноты и мог продолжать свое расследование.
— У вашей организации великие благородные цели, Фабулус, — сказал я, снова бросив взгляд на висевший на кирпичной стене плакат. — Однако ваш центральный офис производит на меня такое же мрачноватое впечатление, как то жуткое место, где я был совсем недавно. Ваш Максимилиан пугает меня не меньше, чем те люди, с которыми живет Адриан. Мне хотелось бы, чтобы ты дала мне объяснения, Фабулус.
Тень пробежала по ее мордочке, и золотистые глаза затуманились. Повернувшись, Фабулус направилась к одному из окон, и я последовал за ней.
— Это не центральный офис нашей организации, — сказала она. — Это временная база, созданная для того, чтобы вскрыть чудовищное преступление. И отомстить за наших собратьев. Что касается Максимилиана, то его действительно стоит бояться. Но не тебе, а тем, кто творит злодеяния.
Мы вспрыгнули на подоконник, который был размером со стол в зале заседаний. Сев на задние лапки, Фабулус грустно взглянула в окно на заснеженные дома в долине. Огни были уже погашены. Снегопад прекратился, но в воздухе все еще кружились редкие снежинки. Казалось, повсюду царят мир и покой. Но Фабулус была объята тревогой.
— Адриан рассказал тебе о том, какие люди живут в этом стеклянном доме, Френсис? — спросила Фабулус.
— Да, он сообщил, что дом принадлежит женщине по имени Агата, которая приехала из Азии, где занималась бизнесом. За ней, по его словам, ухаживает некий доктор Громыко, ее большой друг и спутник жизни. Он, по-видимому, ведет все хозяйство и дела Агаты. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.
Фабулус горько усмехнулась:
— Адриан сказал тебе не всю правду. Да, Агата действительно занималась в Азии бизнесом, но каким! Во всяком случае, она не импортировала безобидные бумажные зонтики с изображением гейш. У меня для тебя очень неприятные новости, Френсис, хотя и не хочется расстраивать тебя в столь поздний час. Но к сожалению, ничего не поделаешь! Ты, наверное, уже не раз слышал об отвратительных махинациях международной мафии, занимающейся незаконной продажей меха и кожи. Так вот, эта Агата переплюнула всех преступников! Ношение мехов в последнее время вызывает все большее отвращение. Тонко чувствующая женщина, надевая дорогие меха, никак не может избавиться от мыслей о тех норках и шиншиллах, которые сидят в тесных клетках и которых потом зверски убивают. Однако мало кто знает о том, что в погоне за прибылью уже давно организовано производство мехов, заменяющих дорогие и имитирующих их. По оценкам специалистов, около половины мехов на рынке — мех собак. Здесь речь идет не только о дорогих шубах, но и о меховых подкладках, кожаной обуви, меховой опушке, пледах, помогающих от ревматизма, и тому подобном. Ради всего этого наши братья и сестры жертвуют своей жизнью. Да, Френсис, ты не ослышался. Из нашей шерсти изготавливают медицинские пледы. Наши мурлычущие четвероногие собратья ложатся спать преимущественно в тех местах, где излучается наибольшая энергия. Там они чувствуют себя наиболее комфортно. Возможно, это является причиной того, что их шкурки отражают земные излучения. С помощью пледов, изготовленных из таких шкурок, можно облегчить страдания больных ревматизмом и ишемической болезнью…
Я был потрясен словами Фабулус. Перед мысленным взором предстали тысячи моих безымянных сородичей, павших жертвой алчности людей. Моя любовь к Фабулус только окрепла. Оказывается, она была не только украшением в доме своей хозяйки, но и умным, проницательным существом, умевшим шевелить мозгами.
Фабулус склонила головку, словно прекрасный цветок, и посмотрела вниз на заснеженную землю, простиравшуюся, словно на картинах Нормана Рокуэлла, под сапфировыми небесами.
— Но какая связь существует между тем, что ты рассказала мне, и странными людьми, живущими в стеклянном доме? — спросил я Фабулус, перебивая ее и не давая ей возможности остановиться на ужасных подробностях.
Однако Фабулус не желала щадить мои нервы.
— Подожди, Френсис, всему свое время. Чтобы по достоинству оценить того или иного человека, надо знать его поступки. Большинство людей думают, что в промышленности используются шкурки умерших домашних животных. Но незаметно возник огромный рынок таких изделий. Наших сородичей используют в швейной промышленности для изготовления курток, подкладок пальто и воротников. По существу, используется любой мех, любая шерсть. Дешевое сырье поступает прежде всего из Азии, в особенности из Китая и с Филиппин. Наши собратья и собаки содержатся там в ужасных условиях, их убивают самым зверским образом и снимают шкуру. В этих странах существуют специальные фермы и бойни, окруженные высокими бетонными стенами с колючей проволокой. По углам ограды расположены прожекторы. Это ад, в который животные попадают перед смертью. Им не дают ни корма, ни воды, так как они все равно предназначены на убой. Бедняги вынуждены быть свидетелями страшных сцен, которые не увидишь в самом кошмарном сне.
Фабулус всхлипнула. Из ее глаз на пушистую мордочку потекли крупные слезы. Мне больше не хотелось слушать обо всех этих ужасах, и я снова попытался остановить ее:
— Фабулус, не надо о грустном…
— Перестань, Френсис! Ты должен выслушать все до конца, чтобы понять, с какими чудовищами имеешь дело в этой страшной игре. Чтобы при умерщвлении не пострадала сохранность шкурки, наших собратьев убивают самым отвратительным способом. Их душат! Один из рабочих фермы или бойни ловит нашего собрата с помощью металлической петли, а потом вешает на веревке в клетке. Наш собрат дергается и мяукает. Это мучительная смерть, страдания жертвы длятся несколько минут. Остальные животные, находящиеся в этот момент в других клетках, вынуждены смотреть на эти муки. Некоторые не выдерживают и, охваченные паникой, начинают носиться, как безумные, по своей клетке. Однако большинство парализует страх. С собаками поступают еще ужаснее. Их привязывают к забору и вскрывают им сонную артерию, а потом ждут, пока жертвы истекут кровью.
Нет, я больше не мог этого слышать! Мне хотелось, чтобы эта наполненная злобой планета взорвалась и распалась на атомы! Чтобы во вселенной воцарились мир и покой! Тогда прекратятся боль, страдания и мучения животных, вынужденных терпеть бессмысленные издевательства, пытки и жестокое обращение людей. Но планета не взорвалась, жизнь продолжалась. И в то время как одни люди
