Человек, планируя преступление, должен знать, что он от этого выиграет. Если бы Барклай и Анна Морзби замыслили убийство, чтобы завладеть деньгами старика, вдова не унаследовала бы ни цента. И деньги перешли бы ко второму законному наследнику, каковым является Джек Морзби. Ведь в завещании не было сказано, что он не должен ничего получить, там просто не упоминалось его имя. А поскольку он знал и понимал, что отец своих решений не меняет, то убийство было единственным способом унаследовать состояние миллиардера.
Совершенно очевидно, что убийство Артура Морзби было тщательно спланировано Джеком заранее. А тут и случай, что называется, подстегнул. Джек Морзби узнает, что отец собирается основать трастовый фонд для создания Большого Музея. Он является в музей на вечеринку узнать, что же происходит. И слышит от Аргайла и других, что о своем решении отец собирается объявить очень скоро. Морзби-младший понимает, что медлить больше нельзя, с отцом надо расправиться сейчас же, немедленно, иначе прощай несколько миллиардов долларов.
Флавия перевела дух и сказала:
— Джек начинает прощупывать почву. Как бы невзначай проговаривается Аргайлу, что у мачехи роман с Дэвидом Барклаем и будто бы отец об этом знает…
— Но ничего подобного… — начал оправдываться Барклай.
— Это вы так говорите! — оборвал его Морелли.
— Но послушайте…
Флавия повысила голос и продолжила, она боялась потерять нить повествования.
— Джек Морзби, — произнесла она и немного подождала, пока шум уляжется. — Джек Морзби случайно подслушал, что ди Соуза хочет вместе с Морзби осмотреть бюст в кабинете Тейнета. И сразу хватается за выпавший ему шанс.
Он уходит с вечеринки, прощается, чтобы все видели и знали, что он ушел. Садится в машину, достает револьвер, выжидает. Когда ди Соуза уходит, поднимается по лестнице в кабинет, убивает отца, садится в машину и едет домой.
— Нет, погодите-ка! — Тейнет протестующе вскинул руку. — Все это, конечно, очень любопытно, но концы явно не сходятся.
— Почему же? — спросила Флавия, раздраженная тем, что ее прервали на полуслове.
— Из-за камеры. Если, как вы утверждаете, Джек Морзби решил убить своего отца примерно за полчаса до того, как сделал это, как же получилось, что камеру вывели из строя на целых два часа раньше?
— Объясню позднее, — сказала Флавия. — И вам все станет ясно. Еще вопросы есть?
Тишина.
— Значит, нет. Прекрасно. Так на чем я остановилась?
— Только что застрелили Морзби, — подсказал ей Аргайл.
— Да, правильно. Ну а дальше случилось то, что случилось. Вызванный звонком от Артура Морзби, Барклай направляется к административному зданию, находит в кабинете тело, бросается звонить в полицию, и все вокруг стоят и ждут ее прибытия. Все, за исключением Лангтона, который, будучи по натуре расчетливым и осторожным, пользуется моментом, чтобы сделать несколько звонков.
Это было самым уязвимым местом в повествовании, и Флавия прекрасно понимала. Джек Морзби тоже понял.
— Да, но мое алиби, — тут же встрял он. — Лангтон позвонил, и я был дома. Заметьте, уже через десять минут после того, как обнаружили тело, а ведь убийство свершилось всего за несколько минут до этого. Из-за того звонка, который отец сделал Барклаю.
Флавия, хмурясь, смотрела на него, Аргайл — тоже.
— Да, конечно, — сказал он. — Если бы ваш отец действительно звонил Барклаю, тогда вы никак не могли бы его убить, потому что не успели бы доехать до дома ко времени, когда позвонил Барклай. Но Артур Морзби был к тому времени уже мертв. Вы сами звонили, вот в чем фокус. Сделать это не составляло труда. Ведь порой детям ничего не стоит скопировать голоса родителей, у них часто тот же акцент, те же манера и интонация. Вы застрелили отца, вернулись домой и уже оттуда позвонили. Записи доказывают это. Барклаю поступил звонок по внешней линии. А потому он никак не мог исходить из кабинета Барклая. Значит, ваш отец не звонил.
Флавия поблагодарила его взглядом. Какое исчерпывающее объяснение, подумала она. Прекрасно и четко изложено.
— Ну и с этого момента в действие вступила полиция, — спокойно продолжала Флавия с таким видом, словно ей все было ясно с самого начала. — Они слышали о том, что трастовое соглашение так и осталось неподписанным; слышали о романе миссис Морзби; знали, что Морзби о нем известно; знали также, что он человек мстительный, а потому не оставит это без внимания. И наконец, нашли и идентифицировали орудие убийства.
У Анны Морзби и Барклая была возможность спланировать убийство. Имелись также мотив, средство и возможность совершить это преступление. У Джека Морзби на первый взгляд всего этого не наблюдалось.
Проблема в том, что с самого начала все пошло не так из-за исчезнувшего бюста. Явившись на место преступления, полиция первым делом обнаружила пустой ящик. Ну и естественно, они сразу же предположили, что между убийством и ограблением существует какая-то связь, и все мы потратили немало времени и сил, стараясь выяснить, в чем же она состоит. Камеру, как справедливо заметил мистер Тейнет, вывели из строя слишком рано; бюст исчез. Сразу же возникает вопрос: где Гектор ди Соуза?
Повествование Флавии снова прервало презрительное фырканье Морзби, который, откинувшись на спинку кресла, слушал все это с насмешливой улыбкой. Следует отметить, он держался очень уверенно, что несколько смущало Флавию. Она бы предпочла, чтобы Джек, дрожа от страха, готовился чистосердечно признаться в содеянном. Очевидно, Флавия его недооценила.
— И вы полагаете, люди поверят во всю эту чушь? Хотите поделиться этими дикими фантазиями с жюри присяжных?
Она окинула его презрительным и грозным взглядом и пыталась продолжить рассказ. Но чувствовала, что Джек сумел поколебать ее уверенность; пока все ее рассуждения не подкреплялись ничем, а сама она предприняла эту обличительную речь в надежде, что вдруг подвернется нечто такое, что не позволит им отпустить Морзби.
Флавия, как и все остальные присутствующие, сознавала, что не хватает вещественных доказательств. Даже в Италии такое бы не прошло, не говоря уже об Америке. И что самое худшее, Джек Морзби тоже прекрасно понимал это.
— По ряду причин, в которые не считаю нужным углубляться сейчас, мы пришли к выводу, что бюст вовсе не был украден и инсценировка кражи была затеяна Лангтоном с целью сместить Тейнета, а заодно и обогатиться.
Лангтон присоединился к Джеку Морзби, и они вдвоем принялись отпускать злобные комментарии и презрительно фыркать.
— Лангтону было несложно сообразить, что происходит. Очевидно, Джек Морзби хотел сфокусировать все внимание полиции на своей мачехе. Ясно также, что Гектор ди Соуза должен был стать главным подозреваемым.
— Лестно слышать, — сухо заметил Лангтон. — Однако справедливости ради должен признаться, я не столь уж умен, чтобы обвести вокруг пальца объединенные силы полиции сразу двух стран.
— Во-первых, — решительно перебила его Флавия, — только вам было известно, что кража бюста всего лишь инсценировка. Во-вторых, вы находились вне стен музея, кстати, камера зафиксировала, когда Морзби пошел в кабинет и Джек Морзби должен был уехать. Джонатан тоже часто сидел и курил на куске мрамора. Если он прекрасно видел, кто входит и выходит из административного здания, то и вы должны были это видеть.
— А вы докажите, — произнес Джек Морзби с кривой усмешкой.
— Лангтон заметил, как Джек Морзби выходит из административного здания, и у него хватило ума сообразить, что происходит, — невозмутимо продолжала гнуть свое Флавия. — Он также понимал, что ди Соуза способен спутать все карты. Повторяю, ди Соуза был просто обречен стать главным подозреваемым. Он также понял, что Гектор знал о бюсте больше, чем предполагалось.
