Вместо вдумчивой и терпеливой оценки ситуации и определения цели Флавия рухнула на колени, сжимая револьвер обеими руками и целясь в человеческую фигуру, застывшую над распростертым на полу телом.
— А ну отойди от него! — пронзительно взвизгнула она.
И спустила курок.
— Все, что я могу сказать, — пробормотал Аргайл, постепенно избавляясь от страха, — так это возблагодарить Бога за изобретение предохранителей. Ты едва не убила меня, перепугала до смерти!
Когда Флавия появилась, он был очень доволен собой. Но этот крик и револьвер — в особенности револьвер, с длинным стволом и нацеленный прямо на него — сильно подпортили настроение. Аргайл метнулся в сторону и больно стукнулся локтем о край стола. Как раз в самом болезненном месте, где торчит остренькая косточка. Прямо слезы на глазах выступили, до того было больно.
И вот он лежал, ахая и поглаживая локоть, а Флавия, запыхавшаяся после бега, поглаживала плечо — оно ныло после удара о дверь. Она просто потеряла дар речи от осознания того, что едва не снесла выстрелом голову Аргайлу. Рухнула на диван и лежала, пытаясь отдышаться. Да, конечно, вспомнила Флавия, ее этому учили. Прежде чем выстрелить, надо снять предохранитель. А она забыла, в самый ответственный момент.
— Так что же произошло? — спросила Флавия, обретя наконец дар речи.
Аргайл секунду раздумывал, выбирая между кристально честным ответом и другим, выставляющим его в наиболее выгодном свете. И решил остановиться на золотой середине, полагая, что правда превыше всего, но немного редактуры не повредит. А потому умолчал о том моменте, когда решил броситься следом за Флавией и Морелли, потому как не на шутку струсил.
— Я был на кухне и вдруг услышал, что кто-то топчется у двери. Ну и спрятался за ней. Думал, что это ты, но уверен не был. И тут входит он. Видит меня, выхватывает пистолет.
— И?..
— Ну я ему врезал. На всякий случай. Может, и не получилось бы, если бы не гипс. Страшенный удар, ощущение, наверное, такое, будто поезд тебя переехал. Он рухнул, но потом начал подбираться к пистолету. Ползком. Я за ним и еще раз врезал, только теперь уже костылем по башке.
Аргайл сделал паузу, затем продолжил:
— Я немного беспокоился, вдруг он очнется, пока буду искать, чем бы его связать, поэтому оставлять его не стал. Я как раз стоял над ним, а тут врываешься ты и едва меня не убиваешь.
— Извини.
— Да ладно, чего там. Все нормально.
— Небольшая деталь, — промолвила Флавия.
— Что?
Она указала на неподвижное тело на полу.
— Кто он такой?
— Ах это! Прости. — Аргайл перевернул лежавшего на спину, чтобы она могла видеть его лицо. — Совсем забыл, вы ведь с ним не знакомы. Позволь представить, Флавия, Джек Морзби собственной персоной.
ГЛАВА 15
Ко времени, когда в доме Стритера собрались все приглашенные, в нем царила атмосфера оживленного веселья. Ну если уж до конца честно, то не совсем. Появление Анны Морзби в абсурдно длинном лимузине вызвало большой интерес и оживление соседей. Вдова выглядела не более очаровательно, чем всегда. У Самуэля Тейнета были под глазами мешки размером с туго набитые туристские рюкзаки. Джеймс Лангтон смотрел воинственно, даже обычно невозмутимый Дэвид Барклай выказывал любопытство.
Морелли появился в доме через несколько минут после Флавии и сделал все, чтобы помочь ей. Нет, он определенно заслуживал восхищения: еще в машине взял шприц с обезболивающим и всадил его прямо себе в десну. Сам, без всякой посторонней помощи. Аргайл содрогался при одной только мысли об этом. Даже когда дантист делает это — и то ужасно. Потом Морелли схватил второй револьвер и кинулся вслед за Флавией. Он бежал по улице, и его заметили из машины подкрепления, они тоже поехали следом. Из этой машины было вызвано дополнительное подкрепление, и вскоре вся улица напоминала поле битвы. Кругом мужчины в камуфляже с серьезными, даже мрачными лицами переговаривались по рациям и расхаживали с автоматами. Это, разумеется, пробудило «стервятников», и через час они слетелись со всех сторон — представители прессы в полном составе. Было заметно, что местные жители этого не одобряют. Наблюдательный комитет района даже собирался выступить по этому поводу с самыми резкими заявлениями на своем ежегодном заседании.
Все они, конечно, немного опоздали. К этому времени всеобщее возбуждение уже улеглось. Но, как сказал Морелли, в новостях это будет выглядеть потрясающе, а ему надо думать о дальнейшем продвижении по службе.
Нет, слишком разговорчив он не был; в спешке перебрал с дозой обезболивающего, и теперь вся нижняя часть лица, губы и челюсть у него закаменели. Зато зуб перестал болеть. Но речевые способности были явно ограничены.
Когда потребовались объяснения, Морелли лишь смог неразборчиво пробормотать несколько слов, а потом языком жестов дал понять, что говорить будет Флавия. Счел, что лучше сохранить силы для выступления перед репортерами, ждущими снаружи.
— Все очень просто, если вдуматься хорошенько, — так начала она свою речь.
Вообще-то больше всего на свете Флавии хотелось вернуться в отель и поразмыслить обо всем в тишине и покое. Ведь еще недавно выстроенная ею система объяснений дала небольшой сбой. И она отчаянно пыталась сообразить, почему именно так произошло.
— У нас было два разных дела, развивавшихся параллельно. Стоит только понять это, и все сразу становится на свои места. Проблема заключалась в одном: почти все время мы считали, что два эти дела, кража бюста и убийство, связаны между собой.
Давайте начнем с убийства Морзби. Как вам известно, мы только что арестовали его сына; устроили ему ловушку, придумав историю с несуществующей пленкой. К сожалению, он на нее не купился. Зато знал, что Джонатан Аргайл будет здесь. Джек Морзби следил за нами, видел, как мы с Морелли вышли из дома за аптечкой, и понял: вот прекрасный шанс застать Аргайла одного. Он хотел убить Аргайла, но в результате сам едва не погиб.
Вы спросите, зачем ему было убивать Аргайла. Ответ прост. Уйдя с вечеринки в музее, Джонатан зашел в кафе перекусить, а потом пешком отправился в отель. Он вышел из ресторана примерно через сорок минут после убийства, а еще десять минут спустя переходил дорогу. Мыслями Аргайл, как всегда, витал в облаках, и его чуть не сбил грузовик.
Поскольку он живет в Риме, где с ним часто происходили такого рода истории, он не придал этому случаю большого значения. Однако все же поведал о нем Джеку Морзби, с которым сдружился на вечеринке. Сообщил, что его едва не переехал темно-красный грузовик.
Я выяснила, что Джек Морзби водит темно-красный грузовик, а алиби на момент убийства у него было следующее: он уехал домой и находился там. И если бы кто-нибудь заметил его вблизи музея минут через пятнадцать после убийства или около того, это бы грозило нешуточными осложнениями. Что он там делал? Вот какой бы возник вопрос. Джек Морзби чувствовал, что сидит на бомбе с часовым механизмом. Стоило Джонатану упомянуть об инциденте, и люди задумались бы и начали прослеживать связь. Риск невелик, но ставки слишком высоки. Тогда он ослабил тормозной шланг автомобиля, пока Аргайл ел в ресторане в Венисе. Образ миссис Морзби, лежавшей под автомобилем с отверткой в руке, всегда казался мне неестественным. Это не в ее стиле. А результат? Нога сломана, но Аргайлу крупно повезло, что он не свернул себе шею.
Аргайл гневно взглянул на Морзби. Тот пожал плечами.
— А вы докажите, — произнес он.
— Вернемся к сути дела. Как сын убил отца и почему? Все мы знаем, что он ничего не выигрывал от смерти старика Морзби. Но мог выиграть в том случае, если бы в убийстве обвинили мачеху.
