Мэри пожала плечами:
— Не знаю. Ее там не было. Так вот, я собиралась в Италию и мне показалось, что это не трудно. Орудовать в частных домах в те времена было легко. Заходи и бери. В общем, я согласилась. Мне организовали приглашение на виллу. О том, какая это картина, я понятия не имела. И до сих не имею. Финци был уже старым и больным. Не знаю, о чем он думал. Я слышала о его давнем соперничестве со Стоунхаусом, но, кроме описания картины, мне больше ничего знать не следовало.
Значит, я приехала, устроилась, начала готовиться. А потом появился идиот Буловиус и все испортил. Он буквально не давал мне прохода. У меня даже не было возможности спокойно высморкаться, не то, что украсть картину. Но не это главное. Буловиус, видимо, решил показать Финци свою добродетель. Он давно втерся в доверие к старику, наверняка прослышав о завещании, и ему пришло в голову преподнести Финци картину. Продемонстрировать преданность, тем самым обеспечив себе место в нужном списке. Не сомневаюсь, вам он представил свои мотивы совсем в ином свете.
А я уже все подготовила. Разработала план. В конце подъездной дорожки меня должен был ждать курьер, которому я передам картину. На это ушло бы несколько минут. Другой курьер заберет ее из камеры хранения на вокзале и вывезет из страны. Стоунхаус пригласил меня на ужин, я намеревалась отлучиться на пять минут, взять картину, передать курьеру и вернуться к еще не остывшему пудингу. Накануне переночевала у себя в доме, а когда прибыла утром на виллу, картина исчезла. Дело расследовали двое полицейских, а у Буловиуса был такой вид, что не надо даже вешать на грудь табличку «Это сделал я». Мне с трудом удалось подавить желание потребовать, чтобы он ее вернул. Что касается полицейских, то я не думала, будто они могут составить мне какую-либо серьезную конкуренцию. Начальник… как его фамилия?
— Таренто, — подсказал Боттандо.
— Да, Таренто. Пародия на сыщика. Тупой, как пробка, но добрый. — В этом месте логическая конструкция Аргайла впервые дала трещину. — А к Таддео относился, как родному сыну. — Конструкция накренилась, угрожая обвалиться. — В общем, я не предполагала, что здесь есть о чем беспокоиться. И ошиблась. Недооценила Таддео. Во всех отношениях. Увидела, как он смотрит на Буловиуса, и начала заводить разговор, чтобы понять, что у него на уме. И неожиданно… влюбилась без памяти.
Вот уж этого я от себя не ожидала. Всегда считала, что у меня к романтике устойчивый иммунитет. И вдруг влюбилась, да так сильно, что просто не верилось. Боже, какой я тогда чувствовала себя дурой! Была уверена, что Боттандо испытывает ко мне лишь профессиональный интерес. Он следил за мной, как коршун за добычей. Я думала, в полиции на меня заведено досье, и они знают каждый мой шаг. Единственное, что мне тогда не приходило в голову, что с ним может случиться то же самое.
Пришлось поехать во Флоренцию, чтобы предупредить курьера. Я ужасно переживала. Все время оглядывалась, не следят ли, но все равно проворонила. Иду уже после встречи и вижу: навстречу двигается Боттандо. Я чуть в обморок не упала. А он подходит, говорит, что сейчас не на службе, и предлагает прогуляться. Как вам это нравится? Стал меня расспрашивать о том, о сем, как потом выяснилось, без всякой задней мысли. А я решила, что это допрос. Мы гуляли, заходили в одну церковь, другую, в музеи, в дворики, сворачивали на узкие улочки. У вас с Флавией тоже такое было, я знаю. Делиться с любимым человеком радостью маленького открытия, живописным видом или картиной. Что может быть лучше? Никогда прежде я не чувствовала себя такой счастливой. Позвольте мне не вдаваться в подробности. Скажу лишь, что мы приехали сюда, в этот домик, и провели здесь восхитительный уик-энд. Жаль, конечно, что Таддео служил в полиции.
Но от картины я не отказалась. Продолжала наблюдать за Буловиусом и заметила, что он всякий раз менялся в лице, когда садился на тот диван. На следующую ночь, дождавшись, когда все улягутся спать, я вытащила картину, положила в сумку и вышла в сад. Прямо в объятия Таддео. Оказывается, он караулил здесь несколько ночей. А в ту ночь была красивая полная луна. Я не увидела на его лице удивления. «Поздравляю, — произнес он. — Ты ее нашла». Я попыталась что-то объяснить, но он меня прервал: «Не надо, я все знаю. Сегодня вечером ты случайно обронила сережку, искала ее, заглянула под диван и обнаружила картину. Взяла и решила отнести в полицию. Но как все объяснить мистеру Стоунхаусу? — спросил он. — Ему не понравится, что ты намеревалась без его ведома вынести ее из дома. Он может рассердиться и вообще заподозрить тебя в соучастии». Я ответила, что с его стороны это было бы черной неблагодарностью. И тут он предложил мне другой план.
Утром мы нашли сумку в канаве. Нашел, конечно, Боттандо, а я засвидетельствовала. А потом под бурные аплодисменты картину передали владельцу. Для меня это был шок, в тот же день я уехала в Англию и некоторое время даже не вспоминала об Италии. Первый заказ здесь я взяла лишь через десять лет. Потом, когда коллекция Стоунхауса была выставлена на аукцион, я увидела в каталоге эту картину, купила и послала Таддео как маленький подарок на память. Приложив товарный чек, чтобы он не беспокоился. Когда мы снова встретились, мне было приятно, что она висит у него в гостиной.
Только представьте, долгие тридцать пять лет мы любили друг друга. Трудно поверить, но это так. Любовь оказалась сильнее времени. И мы решили больше не расставаться. Я уже давно бросила все дела, он ушел в отставку. Теперь нам ничто не мешает.
Мэри замолчала. Боттандо сидел, потягивая вино из бокала, улыбаясь и ласково посматривая на нее. Аргайл понимал, что означают подобные взгляды, ведь сам именно так смотрел на Флавию. Он вдруг осознал, что стал свидетелем человеческой драмы. Воссоединение любящих сердец после долгой разлуки. Настоящее чудо.
Нет, портить жизнь он им не собирался.
— Вы знаете, — сказал он, поглядывая на солнце, которое опускалось за деревья, — Флавия всегда говорила о вас с восхищением.
— Приятно слышать.
— Однажды она заметила, что от всех «специалистов» по картинам вас отличает одно качество.
— Какое?
— Строгая самодисциплина. Большинство из них попадаются из-за лени, это ее слова, не мои. Какой-то метод срабатывает, и они используют его снова и снова. Вы единственная блистали бесконечным разнообразием. Постоянство здесь можно проследить лишь в том — и на это в свое время обратил внимание генерал Боттандо, — что ни одна из похищенных вами картин не была сфотографирована и ни одна до сих пор не возвращена владельцам.
— У каждого мастера есть свое личное клеймо, — отозвалась она.
— Похоже, что так, — с легкой горечью согласился Аргайл.
17
Мысль, что она поделилась секретом с человеком, связанным со спецслужбами, повергла Флавию в уныние. Перед тем как сесть в машину — хорошо, что ключи всегда были с собой, а не дома, — она все тщательно проверила внутри и снаружи, особенно бензобак.
С машиной, кажется, все в порядке. Флавия быстро отъехала и начала кружить по переулкам. Внезапно останавливалась, делала запрещенные развороты, тормозила на улицах с односторонним движением. Все это, чтобы убедиться, нет ли преследования. Потом вырулила на автостраду. Здесь тоже пришлось часто останавливаться, но уже потому, что ее укачивало.
В зеркале заднего вида ничего подозрительного не возникало, и Флавия постепенно успокоилась. Путь оказался длиннее из-за частых остановок. В Сиену она прибыла в три часа. Поставила машину в районе Ла Лизза, вдалеке от туристических маршрутов, поразмышляла, правильно ли поступает, и направилась к школе, где преподавала Елена Фортини.
Здесь размещались также курсы иностранных языков, на которых занимались главным образом начинающие бизнесмены. Елена сейчас проводила занятие в одной из таких групп. Пришлось подождать двадцать минут. Флавия посидела, походила по школе, почитала объявления в вестибюле.
Наконец прозвенел звонок. Появилась улыбающаяся Елена Фортини.
— Я рада, что вы не назвали дежурному свое ведомство.
— Мы можем пойти куда-нибудь побеседовать?
Елена кивнула:
— Давайте прогуляемся. Сегодня прекрасный день. Не возражаете?
Флавия не возражала. Они погуляли минут десять, но вскоре у нее начали уставать ноги. Пришлось
