подумала, что зомби с мёртвым сердцем – не выдумка. И ещё я сумела изобразить улыбку, потянувшись к цветам, которые держал Костя.
– Как мило! Спасибо!
Костя цветы мне не отдал, напротив, отвёл руку с букетом в сторону:
– Это не тебе, а Вере Петровне. У нас с тобой деловой разговор.
– Бабушка! – громко и жалобно позвала я.
Таким же голосом я звала её в детстве, когда мальчишки опасно раскачивали меня на качелях.
Она вышла с веником в одной руке и совком, наполненным землёй и глиняными черепками, – в другой.
– Здравствуйте, Вера Петровна! Это вам! – протянул букет Костя.
– Тюльпаны! Мои любимые. – Бабуля сунула мне веник и совок, приняла цветы. – Они весной пахнут.
Первый раз слышу, что бабушка тюльпаны любит. Кроме того, по всем правилам она должна была сказать: «В честь чего мне цветы-то?» Ничуть не бывало. Улыбается, нюхает жёлтые бутоны, которые запаха не имеют. Можно подумать, что прибыл горячо любимый внук.
– Проходи, Костя! – веником показала я в сторону своей комнаты.
Но Костя остановился у дверей в гостиную:
– Можно сюда?
– Конечно, – пожала я плечами.
В центре этой большой комнаты у нас по старинке, по бабушкиным представлениям об уюте, находится круглый стол и шесть стульев вокруг. Накрывается стол редко, а мешает проходу постоянно.
Костя вытащил из сумки папку с бумагами, принялся их раскладывать на столе. Я села напротив.
– Костенька, может, чаю? – спросила бабушка, появившаяся в комнате с вазой цветов.
– Не откажусь. А к чаю у вас не найдётся корочки хлеба? Я с утра в бегах, даже позавтракать не успел.
– Так я ужин сделаю! – обрадовалась бабуля. И пожаловалась на меня: – Ася мне не разрешает нормальную еду готовить. Питается, как в застенках гестапо. Ты, Костенька, рыбу или мясо предпочитаешь?
– И то и другое. Я всеядный. Заранее – громадное спасибо!
– Салатик рыбный, – вслух рассуждала вдохновившаяся бабушка, – а на горячее куриное филе с грибами, из слоёного теста пирог яблочный...
– Что у тебя с лицом? – спросил Костя, когда бабушка вышла. – Ты плакала?
– Мыло в глаз попало.
– И на два часа застряло? Бывает. Значит, так! Мы с тобой будем говорить о букве «ё». Как ты к ней относишься?
– А надо как-то относиться?
Более всего мне хотелось закрыться с Костей в своей комнате. Целоваться, шептаться, сплестись, переплестись, улететь из этого мира. Проблемы русского языка меня интересовали в последнюю очередь, вообще не интересовали – редкое состояние. Которое Костя совершенно не чувствовал, не подавал признаков желания уединиться. Он был по-деловому собран и настроен на серьёзный разговор. Зачем нам серьёзные разговоры? Вместо поцелуев и объятий?
– Конечно! – возмутился он. – Точки над «ё» – это принципиально.
– Да?
Спросила, только чтобы спросить, чувствуя, что все мои мечты и надежды сметает архаичное «ё». Волею творцов родной речи с этой буквы начинается много бранных, табуированных выражений. Всех не помню, но нейтральное «ё-моё» – как досада и разочарование – присутствовало в моих мыслях.
Костя заглянул в свои распечатки и принялся читать лекцию:
– Как ты знаешь, буква «ё» в русском алфавите появилась благодаря директору Петербургской академии наук княгине Екатерине Дашковой. Она предложила академикам написать слово «ёлка», которое выглядело как «iолка», и спросила, правомерно ли один звук изображать двумя буквами, не лучше ли ввести новую букву «ё». Идея понравилась.
«А если он решил поведать про все йотированные гласные? – подумала я. – Тогда мы точно не доберёмся до тахты и поцелуев».
Костя рассказывал о Карамзине, благодаря которому буква «ё» появилась в литературных произведениях, и, казалось, её ждёт удачная судьба, ведь и номер в алфавите достался счастливый – седьмой. Но не тут-то было, после революции большевики отменили «ё», краску типографскую экономили. И началась страшная путаница, искажения смысла, ошибочные прочтения.
– Такая уж страшная? – вяло возразила я.
– Кошмарная! Русскую литературу испоганили! – воскликнул Костя и порылся в своих листочках, отыскивая цитаты. – У Грибоедова в «Горе от ума» было: «знакомые всё лица», а мы читаем «все лица», «всё врут календари», а не «все врут календари». У Пушкина в «Евгении Онегине» было сорок три слова с «ё» – выкинули не задумываясь.
– Ты что, подсчитал по дореволюционному изданию? – ахнула я.
– Не я, – признался Костя, – есть Союз ёфикаторов России, идеи которого я полностью поддерживаю и одобряю.
– На письме принято ставить точки в парных словах, когда возможно искажение смысла: все-всё, заём- заем, нёбо-небо и так далее.
– А имена и фамилии? – горячо возразил Костя. – Полный бардак! Рерих на самом деле, оказывается, Рёрих, Монтескье – Монтескьё, Черчилль – Чёрчилль, Пастер – Пастёр, фашист Геббельс был Гёббельсом, а французский актер Депардье правильно Депардьё. С удивлением узнал, что Левин у Толстого в «Анне Карениной» на самом деле – Лёвин. Не мог русский дворянин носить еврейскую фамилию.
– Повезло только Гёте и Катрин Денёв? Костя, в русском языке используется так называемое фонематическое письмо, когда передаётся не звук, а фонема. Мы говорим «карова», но пишем «корова», говорим «хлеп», а пишем «хлеб». Мы пишем по буквам, но читаем не по буквам. Если ты вместе с Союзом ёфикаторов добьёшься того, что «ё» введут как обязательное, то количество ошибок резко возрастёт. Представляешь, каково будет учителю отыскивать слова, в которых над «е» ученик забыл точки поставить?
– Не согласен! Английский текст читается много быстрее, чем русский, потому что взрослый человек читает словами, опознавая их, а не по слогам, как ребёнок. Английское письмо – «написано Манчестер, читаем Ливерпуль» – освоить не просто, зато потом клише одного слова с другим не спутаешь. Кроме того, если в графике слова есть торчащие буквы и знаки над буквами, слово быстрее узнается. «Афёра» запомнить проще, чем «афера».
– Вот тут «ё» тебя подвело! – улыбнулась я. – Правильно говорить «афера», а не «афёра».
Любовное томление меня почти отпустило. Уж больно забавно выглядел Костя: как школьник, который выучил правописание безударных гласных, ждёт «пятёрки», а учитель ему говорит, что, мол, безударные гласные – это материал первой четверти, а сейчас третья и проходим мы «нн» в причастиях.
– В Ульяновске, между прочим, памятник букве «Ё» установили. Хочешь, съездим? – предложил Костя.
– Цветы, что ли, возложить? – рассмеялась в голос. – Скажи, с чего вдруг у тебя взрыв интереса крусскому языку? Хотел подсказать мне тему для передачи?
Костя посмотрел на меня с лёгкой обидой, и я поспешила добавить:
– Очень приятно, честное слово!
– А почему бы тебе, – буркнул Костя, – для разнообразия не увлечься радиотехникой?
– Зачем? – искренне удивилась я.
– Чтобы иметь общие интересы со мной, – раздражённо ответил Костя. – Думаешь, мне улыбается по Интернету рыскать, в библиотеке сидеть, читать про ё... кэ-лэ-мэ-нэ?
Наконец я сообразила: Костя буквально воспринял мои слова про отсутствие у нас общих интересов – филологических. Это было настолько трогательно, что я воскликнула:
– Ёлки-моталки!
