– Вот именно! – подтвердил Костя.
– Я неделю места себе не нахожу в ожидании твоего звонка, рыдаю под душещипательные песни, а ты «ё...кэ-лэ-мэ-нэ», – передразнила я, ещё не поняв, что из меня вырвалось серьёзное признание.
– Всего-то три дня не звонил. Ты правда ждала?
Костя напрягся, смотрел прямо в глаза – пристально и требовательно. Я мгновенно струсила.
– Не три, а четыре дня. И ты всё это время с «ё» разбирался?
– Я ещё и работал, между прочим. Ты в самом деле плакала, потому что боялась, что не позвоню?
Я не успела ответить, и неизвестно, чем закончился бы этот разговор, но пришла бабушка и пригласила ужинать.
Бабуля из тех людей, что мгновенно не очаровываются. Она убеждена, что без совместно съеденного пуда соли человека не узнать. Причём «пуд соли» – это и образно, и практически – за трапезами. Но Костю бабушка приняла с первой встречи, будто он – ангел, на крыльях прилетевший. Да и мне Костя понравился сразу, ещё на собеседовании, когда нанималась на радио. Тогда они с продюсером Сеней вели себя некультурно – в моём присутствии обсуждали меня. Однако я отметила, что у одного из экзаменаторов лицо доброго и сильного мужчины – при скромных внешних данных. Это противоречие (мелкий мужчина, по моим представлениям, должен быть злюкой) стиралось каждый день нашего общения. Надуманная мною (или когда-то вычитанная) закономерность между ростом и характером разлеталась в прах, оказалась фикцией. Костя обладал душевной щедростью Гулливера, опекающего лилипутов. Но мне почему-то потребовалось время, чтобы оценить его, а бабушка поняла с первого взгляда.
Самое удивительное, что Костя, не выражая внешне признательность моей бабуле, платил ей доверительностью и даже вольностью выражений, которые допустимы только между близкими людьми.
– Ася совсем есть перестала, – жаловалась бабушка. – Точно крольчиха, одну капусту трескает. Ведь Асенька не толстая?
– В идеальных пропорциях, – отвечал Костя. – Но если наберёт ещё пару-тройку килограммов, у меня руки на её спине не сойдутся.
Я подавилась и закашлялась, бабуля похлопала меня по спине:
– Костя правильно говорит, слушай умного человека.
– Да ты сам! – возмутилась я. – Сам...
Мне никак не удавалось подобрать неоскорбительный синоним к глаголу с отрицанием: «не дорос».
Бабушка, к моему ужасу, «помогла»:
– Её, Костенька, смущает, что ты ростом ниже.
Умей бабушка читать по глазам, в моих она увидела бы: «Старая дура! Предательница!» Ничего подобного произнести вслух я не осмелюсь, но думать мне запретить не могут.
– В телевизоре видела, – продолжала бабушка, – туфли специальные. Внешне как обычные, а одевает их мужчина...
– Надевает! – воскликнула я.
– Не важно, – отмахнулась бабуля. – Влазит он в туфли – и сразу вырос.
Костя ничуть не расстроился, не поразил, не оскорбился.
Спокойно дожевал, вытер рот салфеткой:
– Это нормально. Все девушки мечтают о двухметровых амбалах со смазливой физией. Только не знают, что у большинства этих мачо вся сила в рост ушла, мозги не развились. Аполлоны пассивны и безвольны. То ли дело мы,
Он встал и потребовал от меня:
– Иди сюда!
Мне было крайне стыдно за бабушкины откровения, потому быстро подчинилась.
Мы стояли перед бабулей, которая сидела на табурете и разглядывала нас, соизмеряла. Костя был обут в наши гостевые войлочные тапочки. Я – в домашние шлёпанцы на каблуках.
Бабушка покачала головой, как режиссёр, которого не устраивает вид актёров.
– Ася, сбрось тапки! – велела бабушка.
– Что за глупости! – попробовала я возмутиться.
– Делай, как говорят, – дёрнул меня за ухо Костя.
И посмотрел на меня... Как описать этот взгляд? Смесь любви, доброты, веселья, удовольствия от того, что находишься в среде приятнейших людей, расслабленности, которая редко посещает активного современного мужчину, подстёгиваемого необходимостью мчаться и мчаться, зарабатывать, доказывать свою состоятельность.
Я сбросила тапки. Мы стояли перед бабушкой точно новобранцы перед сержантом.
– Почти вровень, – вынес приговор сержант-бабуля.
«Из моих комплексов делают цирк», – подумала я. Если женщина и мужчина одинакового роста, она всё равно будет смотреться выше. А даже без маленьких каблуков ходить – косолапить. Но какое всё это имеет значение? Кому в голову пришло мерить человеческие чувства с помощью линейки и весов? Кажется, мне самой. Ну и дура!
– Так вкусно сдобой пахнет! – потянул Костя носом воздух. – К чаю у вас?.. Милые мои! Даже любовь к Асе не заставит меня встать на пидорские котурны. Я есть, какой есть. Что выросло, то выросло. Ещё вопрос: лучше детали или общий масштаб, – подмигнул Костя.
«Пидорские котурны» бабуля проглотила, не поморщилась, а «детали» её восхитили сверх всякой меры. Они смеялись как взрослые, отпустившие двусмысленную шутку при ребёнке. Я давно выросла и намёки улавливаю. Просто мне дико, что бабушка-пуританка и Костя обмениваются подобными намёками.
И ещё я подумала о том, что мне открылся способ избавления от комплексов. Психологию я недолюбливаю и не считаю серьёзным учением. Мне представляется оскорбительным вешать ярлыки и ставить штампы на движения человеческой души. Психология – та же шарлатанка, что и астрология, только с псевдонаучным флёром. Но с практической точки зрения теперь могу заявить: если змею, которая жалит ваше сердце, вытащить наружу, потрясти перед людьми, которых вы уважаете и любите, и если эти люди придут в недоумение: из-за такой ерунды страдать? – вы сами обнаружите, что змея в реальности – дохлый червяк, не способный пускать яд. Отрава не в вашей крови находилась, а в глупых мыслях.
За чаем с яблочным пирогом бабуля беспардонно расспрашивала Костю о его семье, жилищных условиях, зарплате. Только о наследственных болезнях не спросила, забыла, наверное. Оказалось, что он живёт в трёхкомнатной квартире, семьдесят шесть квадратных метров, два балкона, кухня десять метров. Квартира досталась от деда, который был прокурором. Живёт Костя с мамой, по семейной традиции, юристом.
– Она у меня замечательная, – говорил Костя. – Вам обязательно нужно с ней познакомиться. Когда я упёрся рогом – не стану поступать на юридический, мама очень расстроилась. Но деду с бабушкой, они тогда ещё живы были, сказала: оставьте Котю, меня дома Котей зовут, в покое. Ошибки, которые совершает мужчина, важнее для его становления, чем следование чужой воле. Потом-то мама согласилась, что профессию я выбрал безошибочно, под свои характер и способности. Зарабатываю неплохо. Бывает – по рога в шоколаде, бывает – на хлеб и воду. Это – тысячи две долларов. Мне кажется, Вера Петровна, что по нынешним временам, если мужик зарабатывает меньше тысячи баксов в месяц, то он просто лентяй.
– Верно, Котя!
Обрадованная хорошей наследственностью, прекрасными жилищными условиями и большими заработками моего друга, бабушка даже Котей его назвала.
– Абсолютно неверно! – возмутилась я. – В нашем городе тысячу долларов или две тысячи зарабатывают единицы, для большинства – это немыслимые деньги. И записывать в лентяи отцов семейств, кормильцев по меньшей мере жестоко! Не все такие умные, как ты, Костя. Не у каждого с детства мозги гениальные. Прочитав «Мойдодыра», обычные дети к мылу и мочалке относятся положительно.
– При чём тут «Мойдодыр»? – удивился Костя.
– Кто тебе сказал, что Костя не моется? – подхватила бабушка. – От него потом не пахнет. Не то что от Прохиндея – несло как от козла.
– У вас был козёл Прохиндей? – спросил Костя.
– Был, – подтвердила бабушка.
