– До свиданья…
22
Когда Максим с Татьяной, успевшие принять душ и переодеться, спустились к обеду в гостиную, за столом уже собрались почти все обитатели УЮТа.
Робаровская в своем неизменном костюме и блузке с жабо сидела с краю, выпрямив спину и важно потряхивая длинными рубиновыми серьгами в ушах. Коляску она придвинула к столу рядом с собой и время от времени помогала сыну не промахнуться мимо тарелки. Небритый Мишутка благодарно мычал, послушно открывал рот и снова делал попытки поддеть ложкой суп. На нем была просторная клетчатая безрукавка, по обыкновению застегнутая на все пуговицы, и канареечного цвета бейсболка, сдвинутая козырьком вбок. Чуть далее восседал Блатов. Его короткие рыжие волосы были набриолинены и торчали в разные стороны подобием фонтанчика от тефтели, упавшей в гороховый суп. Оперативник оделся вызывающе ярко: белая накрахмаленная сорочка в сочетании с желтой атласной жилеткой делали его похожим на мажордома. Напротив Блатова сидел господин с лошадиным лицом и жидкими черными волосами, уложенными «от уха до уха». Он близоруко щурился, пытаясь рассмотреть на столе то, что, по его мнению, было достойно употребления в пищу, и ежеминутно поправлял пальцами широкий узел модного шелкового галстука.
В гостиной было жарко, и лица гостей блестели. Танкован-старший, расположившийся во главе стола, завидев Максима с Татьяной, радостно замахал руками:
– А вот и молодожены! Милости прошу к нашему шалашу! Обед в разгаре, супчик еще не остыл! Наливочка – отменная, домашняя!
Ульяна Юрьевна, хлопотавшая у плиты на кухне, немедленно выглянула в гостиную:
– Максимка с Танюшей! Как отдохнули, детки? Присаживайтесь-присаживайтесь! Приборы на столе. Сейчас подам уточку.
– Выпьешь, сынок? – Семен Романович поднял над столом графин с наливкой.
– Я еще успею, – хмыкнул Максим, присаживаясь рядом с господином в галстуке. – На свадьбе.
– Да! – Танкован-старший горделиво оглядел гостей. – Через пару-тройку деньков сыграем таку-ую свадебку, что сыроярцам и не снилась! – Он прижал графин к сердцу. – Вы все, господа, разумеется, в числе приглашенных!
Семен Романович был уже заметно под хмельком.
Михеева села рядом с Максимом, улыбнулась присутствующим и аккуратно разложила на коленях салфетку.
– Приятного аппетита! – Рыжий опер-мажордом расплылся в нехорошей улыбке. – Подкрепитесь как следует. Кормят здесь на славу!
– И вам – не подавиться, – скривил ответную гримасу Максим.
– С Дмитрием Владимировичем ты уже знаком, сынок! – радостно воскликнул Танкован-старший. – Позволь представить тебе госпожу Робаровскую.
Дама высокомерно поджала губы.
– И с ней мы не чужие. – Максим отвесил шутовской поклон. – Можно сказать, одну койку на троих делили.
– А это, – невозмутимо продолжал Семен Романович, указывая на Максимова соседа, – господин Глузкер. Бизнесмен, эстет, гурман и просто хороший человек.
Лошадиное лицо гурмана изобразило политес.
Максим кивнул в ответ.
– Надолго в наши края?
– Зависит от обстоятельств, – неопределенно ответил Глузкер и подцепил вилкой тонкий ломтик сала.
– А мне всегда казалось, что бизнесменам, а, тем более эстетам в таком захолустье должно быть тошно.
– Зачем ты так, сынок? – укоризненно покачал головой Семен Романович. – Здесь твоя земля, твои корни, и про родину так говорить негоже.
– Кто знает, где мои корни? – усмехнулся Максим. – Быть может, в Венеции, а, может, в Париже. – Он наклонился к Робаровской. – Я даже согласен на остров Пасхи.
– А Сырой Яр вам чем не угодил? – поинтересовался Глузкер.
– Вы серьезно спрашиваете? – Максим даже отставил тарелку. – Вы – бизнесмен, уважаемый человек, действительно находите что-то интересное или даже привлекательное в этом паршивом городишке? Это же клоака! – Он вскинул руки. – Если Москвой наша страна жрет, то Сырым Яром она, так сказать… Не к столу будет сказано.
Семен Романович опустил глаза.
– Ну почему же? – возразил Глузкер, накладывая в тарелку дымящиеся картофелины. – Мне лично ваш город очень и очень симпатичен. Кроме того, я здесь по делу, и дело это, смею вас заверить, необычайно важное и прибыльное. – Он поднял взгляд к потолку, словно что-то подсчитывая в уме. – Миллиарда на три…
– Долларов? – ахнул Максим и растерянно огляделся: – Я даже не предполагал, что здесь можно ворочать такими деньжищами.
– Можно, – заверил Глузкер и потянулся за головкой маринованного чеснока. – Сегодня – можно.
Робаровская вытерла губы салфеткой и поднялась из-за стола.
– Благодарю вас, – произнесла она скрипучим голосом, обращаясь к Танковану-старшему. – Обед был превосходный.
– Что вы! – запротестовал тот. – Не уходите так рано! Впереди еще – утка под сыроярским соусом, а потом – десерт.
– Нет-нет, мы уже сыты. – Она тщательно протерла полотенцем небритую физиономию Мишутки и откатила кресло назад. – Сейчас – послеобеденный отдых, а потом мы с сыном отправимся на прогулку.
– Это чудесно! – просиял Семен Романович. – Здесь – воздух, сосны, кедры. Знаете, какой у нас лес? Можно сделать шаг – и заблудиться.
– Да, – подхватил Максим. – Прогуляйтесь по лесу! Мы вам настоятельно рекомендуем сделать этот шаг.
Михеева легонько пихнула его локтем.
– Что-то ты не на шутку разошелся сегодня, – заметила она и, повернувшись к старшему Танковану, бодро поинтересовалась: – А где же еще один постоялец? Вы говорили, их пятеро.
– У-у, – загадочно протянул тот. – Пятый у нас затворник, Танюша. Целыми днями сидит в своей комнате и никуда носа не кажет – ни на улицу, ни даже сюда, в гостиную.
– Чем же он питается? Святым духом? – рассмеялась она. – Ну точно – схимник!
Робаровская важно удалилась, толкая перед собой коляску, а в гостиную выплыла Ульяна Юрьевна с огромной утятницей в руках.
– Уважаемые гости! Прошу отведать фирменное блюдо гостиницы УЮТ – пекинская утка под сыроярским соусом!
– Андалузский кролик в рязанском маринаде! – фыркнул Максим.
Татьяна снова пихнула его в бок.
– Да что с тобой сегодня? Не выспался, что ли?
– Отведаем-отведаем, – потер руки Глузкер, близоруко щурясь на утятницу. – Мне определенно у вас нравится!
– Ну и слава богу! – улыбнулась хозяйка.
– Да ты садись, мать. – Семен Романович отодвинул стул. – А то все бегаешь, хлопочешь.
– У меня работа такая, – лукаво подмигнула она.
– Стол уже ломится, – махнул рукой Блатов. – Садитесь, Ульяна Юрьевна, опрокиньте стопочку за здоровье сына с невесткой.
Максим бросил на него презрительный взгляд.
– Это я – с радостью, – встрепенулась женщина. – За Максимку, за Танечку… За то, чтобы семья была крепкая и любящая. – Она сняла фартук и села за стол рядом с мужем. – Чтобы все у них ладилось – и на
