Если небо молчит

работе, и дома. И чтобы знали, что здесь у них всегда – надежный тыл, горячий очаг и уютное гнездышко.

– Максу здесь неуютно, – вздохнул Семен Романович. – Говорит, что сюда, мол, только ср. ть ездят.

– Я не так сказал, – засмеялся Максим. – Вечно ты, батя, все передергиваешь.

– Нет, правда, – засуетилась Ульяна Юрьевна. – Знайте, дети, что здесь вам всегда рады, что здесь – ваш родной дом, а в нем – любовь и забота. – Она печально покачала головой. – У некоторых, вон, и того не осталось. В родном доме – притон бандитов.

– Да, – вздохнул Танкован-старший. – Бедная Маргарита…

– Ничего она не бедная! – вспылил Максим. – Уверен, у нее самой рыло в пуху! Ну кто поверит, что человек живет в одном доме с убийцами и даже ни о чем не догадывается! – Он хлопнул ладонью по столу: – Чепуха!

– Антошку жалко, – плаксиво протянула Ульяна Юрьевна. – Мальчонке-то за что все это?

– Вы выпьете со мной? – неожиданно спросил Блатов у Татьяны.

Адвокатесса взглянула на мужа и пожала плечами:

– Почему нет?

– Наливайте! – распорядился опер и, махнув рукой, задел тарелку на столе. Она с грохотом упала на пол. Рыжий мажордом, похоже, успел захмелеть.

– Ничего страшного! – вскочила с места Ульяна Юрьевна. – Я сейчас уберу.

– Может быть, вам хватит? – осведомилась у Блатова Татьяна.

– Наливай, коллега! – настаивал тот.

– Давайте ваш бокал.

Через полчаса за столом остались только Танкованы и Михеева.

– Хороший обед получился! – подвел итог Семен Романович, покачиваясь на стуле. – Настоящий этот… бизнес-ланч!

– Э-э, батя, – Максим цокнул языком, – тебе, пожалуй, тоже пора бай-бай.

– Ступай-ступай. – Ульяна Юрьевна отобрала у мужа вилку. – Иди к себе, а я пока здесь приберу.

– Давайте, помогу, – предложила Татьяна. – Вдвоем мы быстро управимся.

– Да что ты, детка! – всплеснула руками хозяйка. – Я мигом сама справлюсь. А вы идите, мои хорошие, погуляйте. Побродите по нашим улочкам, подышите кедровым духом. После Москвы – отрада для организма.

– Я все же вам помогу, – улыбнулась Михеева. – Я ж не только гость, но и невестка как-никак!

Предоставленный себе как минимум на полчаса, Максим отправился в дальний конец дома – в кладовку – подыскать что-нибудь из теплых вещей. В Сыром Яру вечереет рано, а ночи здесь – холодные и сырые. Если они с Татьяной загуляются допоздна, то, пожалуй, в джемперочке да в платьице мигом околеют на ветреных сыроярских улочках.

Он прошел по длинному узкому коридору первого этажа, свернул в крохотный холл, где ютились два расшатанных стула с металлической пепельницей на подставке, и распахнул легкую фанерную дверь без замка. Пятиметровая комната, захламленная нужными и ненужными вещами, навеяла массу воспоминаний. Здесь всегда было хорошо прятаться, а однажды, в девять лет, Максим затащил сюда одноклассницу – кажется, ее звали Мила – и, заставив раздеться догола, с интересом и непонятным возбуждением изучал, как устроено женское тело. Сейчас смешно вспоминать, а тогда, застуканный за этим занятием отцом, Максим был выпорот и лишен велосипеда.

Неожиданно в коридоре за его спиной послышались торопливые шаги, и чей-то незнакомый мужской голос произнес:

– Посмотрим, как все сложится… Да… Здесь нужен подходящий момент…

Максим машинально отступил в темноту кладовки и прикрыл за собой дверь, оставив щель величиной с ладонь. В ту же секунду, прижимая к уху мобильный телефон и беспокойно оглядываясь по сторонам, в холл зашел мужчина.

– Мне очень неудобно говорить, – объяснил он своему собеседнику в трубке. – Гостиница маленькая, и деться совершенно некуда. В номере разговаривать сложно – стены тонкие и превосходная акустика.

У Максима перехватило дыхание. Странный субъект, опасающийся за свою конфиденциальность, стоял к нему спиной, загородив дверную щель.

– Я же сказал, – повторил мужчина. – Нужно дождаться подходящего момента. Парень ни о чем не догадывается, наслаждается медовым месяцем. Мне необходимо некоторое время, и я разом покончу с этим делом.

Максим почувствовал, что у него от ужаса немеют ноги. Странный незнакомец говорил с кем-то о нем! Парень, «который наслаждается медовым месяцем», – это, разумеется, Максим Танкован! А дело, с которым нужно «разом покончить» – это…

Перед глазами поплыли картинки скользящих в ночи полей, мелькающих столбов, скачущих железнодорожных насыпей. Потом – толчок в спину, и вот он уже извивается всем телом, ухватившись за поручень. Его бьет по щекам бешеный ветер, а скользкие пальцы грозят вот-вот сорваться с перил. Еще мгновение, и он будет раздавлен, смолот, разорван на куски многотонным свистящим железом…

Следом в памяти прозвучали слова отца: «Пятый гость у нас – затворник… Целыми днями сидит в своей комнате и никуда носа не кажет – ни на улицу, ни даже в гостиную».

Максим облизал губы. Возможно, перед ним сейчас – тот самый таинственный схимник. И этот тип явно что-то замышляет против него!

– Хорошо, – ответил мужчина. – Конец связи. – Он нажал «отбой», со вздохом сунул трубку в карман широких холщовых брюк и повернулся к Максиму в профиль.

Тот открыл рот и медленно осел прямо на сваленные в кучу свитера, шубейки и пледы. Он ожидал увидеть кого угодно, даже Фредди Крюгера, даже дьявола во плоти, но только не толстогубого Мишутку! Инвалид преспокойно расхаживал по притихшему УЮТу, разговаривал по телефону и ни единым намеком не выдавал в себе беспомощного паралитика.

Максим был потрясен так, что даже не заметил, как стал выстукивать зубами тревожную дробь. Робаровский-младший почесал небритый подбородок, досадливо цокнул языком и направился обратно в коридор. Когда стихли его шаркающие шаги, Танкован выполз из своего убежища и со всех ног кинулся в гостиную.

– Что за вздор! – нахмурилась Татьяна. – Верится с таким трудом, что я даже не знаю, как реагировать.

– Я не мог ошибиться! – убеждал ее Максим. – Он стоял от меня на расстоянии вытянутой руки.

– Знаешь, – Михеева покачала головой, – если наш инвалид – фальшивый, то он непревзойденный артист.

– Плевать, кто он на самом деле! – горячился Танкован. – Важно другое: этот тип недвусмысленно сказал, что разом покончит с делом, пока парень – то есть я – наслаждается медовым месяцем!

– Вот что, – Татьяна взяла его за руку, – пошли к Блатову. Этим головоломкам пора найти решение.

– Я был у него только что! – взвыл Максим. – Эта рыжая свинья спит беспробудным сном, и я не смог его разбудить, как ни старался! – Он вдруг перешел на шепот: – А ты не думаешь, что Блатов может быть с ними заодно?

– С кем – с ними? Хотелось бы знать. – Михеева поджала губки. – В любом случае, я почти уверена, что рыжий опер не тянет на злоумышленника.

Танкован был близок к панике.

– Вот видишь! – Он вскинул руки. – Ты была уверена, что мой враг находится в Сыром Яру, а он между тем следовал за нами из самой Москвы! Я понятия не имею, что теперь делать!

– Прежде всего – успокоиться, – сказала Татьяна. – И дождаться, когда придет в себя Блатов.

– Давай вызовем милицию, – предложил Максим.

– И что ты им скажешь? – насмешливо спросила она. – Проверьте, мол, этого инвалида на вшивость? Так? Даже если предположить, что какой-нибудь дурак за это возьмется и докажет, что паралитик – симулянт, что это даст? Лицедейство – не преступление.

– А чем нам поможет рыжий? – Танкован в отчаянии метался по гостиной. – Ты помнишь, как он