смешком. — Какой же надо быть бережливой хозяюшкой, чтобы после Пасхи в запасе оставалось еще полкадушки толокна! Отдаю тебе должное, дела у тебя идут на славу!
— У вас училась, бабушка! — Сюзанна сошла с освещенного места и, сделав шаг в сторону лестницы, исчезла в темноте. Затаившей дыхание Раннильт показалось, что Сюзанна остановилась и, замерев на месте, смотрит на госпожу Джулиану, бросая язвительный вызов прямо в лицо старухе, которая смотрела на нее с верхней ступеньки. В слабом свете лампы позади нее ложилась на пол тень, черной стеной перегораживая пространство перед входной дверью. Судя по тени, Сюзанна плотно закуталась в плащ, как будто продрогла за ночной работой.
— Я сдаю свои дела по вашему приказу, бабушка, — произнесла она тихо и отчетливо. — Как вы собирались поступить со мной дальше? Может быть, у вас припасено для меня новое местечко? В монастыре, например?
Тень, перегораживавшая выход, внезапно передернулась в судорожном движении, как будто Сюзанна широко взмахнула руками и распахнула свой плащ.
После ожесточенного спора двух приглушенных голосов истошный крик, разорвавший молчание, был так ужасен, что Раннильт, не помня себя, ринулась вперед и, широко распахнув дверь, стремглав влетела в холл. Она увидала, как почтенная Джулиана на верху лестницы, сотрясаясь в таких же судорогах, в которых только что корчилась черная тень внизу, роняя лампу, из которой лилось масло, схватилась правой рукой за грудь. Рот, из которого только что вырвался тот ужасный крик, был перекошен, щека над ним дергалась. Все это Раннильт увидела в одно короткое мгновение, в следующий миг тело старухи наклонилось вперед, она вниз головой покатилась по ступеням и с грохотом упала вниз у лестницы, а лампа, вылетевшая у нее из руки, разбрызгивая горящее масло, остановилась у ног Сюзанны и погасла.
Глава десятая
Ночь с четверга на пятницу и рассвет
Раннильт подскочила, чтобы затоптать огненную змейку, которая, попав на что-то горючее, взвилась вверх ярким пламенем. Вслепую она нашарила валявшийся возле стены узел, в котором было что- то твердое, и загасила загоревшийся растрепанный конец веревки, которой он был перевязан. От разлетавшихся искр в нескольких местах занялись огнем щепки на полу; ползая на коленках, Раннильт сбила пламя краем юбки, и в холле сделалось совсем темно. Тьма не могла длиться долго, потому что сейчас, наверно, уже проснулся весь дом, но в этот миг Раннильт была в кромешном мраке. Не видя ничего, она ползала по полу, отыскивая упавшую старуху.
— Подожди, не шевелись! — произнес из темноты голос Сюзанны. — Сейчас я зажгу лампу.
Сюзанна, как всегда, не растерялась; быстро сообразив, что надо делать, она ушла в свою комнату, где у нее возле кровати лежали наготове кремень и трут. Вернувшись с горящей свечой, она зажгла от нее масляную лампу на стене. Раннильт поднялась с колен и бросилась к Джулиане, которая ничком лежала у подножия лестницы. Но Сюзанна ее опередила. Быстро ощупав на всякий случай лежащее тело, чтобы проверить, не сломаны ли кости, она затем перевернула его на спину. Старые кости легко ломаются, но Джулиана не свалилась с галереи, а постепенно скатывалась со ступеньки на ступеньку.
Тут появились со свечами другие обитатели дома с вытаращенными глазами. Даниэль и Марджери выскочили из спальни, впопыхах укрывшись одним халатом на двоих, за ними показался заспанный и злой Уолтер, Йестин поднялся из своего подвала по наружной лестнице и оттуда вбежал в холл через комнату Сюзанны, которую Раннильт оставила открытой.
Поднялся общий переполох, со всех сторон сыпались вопросы, спросонья никто ничего не мог понять, все вели себя бестолково и суматошно. Чадящее пламя свечей и прыгающие тени заплясали вокруг распростертого на полу тела и склонившейся над ним женщины. Что случилось? Почему этот шум? Почему старая Джулиана встала с постели? Почему пахнет паленым? Кто это сделал?
Сюзанна подсунула одну руку под тело бабушки и, другой рукой поддерживая ее под затылок, повернула голову лицом к свету. Она обвела сгрудившихся вокруг причитающих родственников сверкающим ледяным взглядом, но никто, кроме Раннильт, не разглядел, какое выразилось в нем презрение ко всем членам семьи, за исключением немощной бабки, которая сейчас бессильно повисла у нее на руках.
— Прекратите крик и лучше займитесь делом! Разве вы не видите? Она вышла с лампой посмотреть, что я делаю, тут с ней опять случился новый припадок, и она упала с лестницы. Очень может быть, что он окажется последним. Раннильт вам все расскажет. Раннильт видела, как она упала.
— Да, — вся дрожа, подтвердила Раннильт. — Она выронила лампу и схватилась за грудь, а потом упала. Масло вылилось и загорелось, я потушила огонь… — Раннильт оглянулась, ища взглядом непонятный сверток, но его нигде не было. — Она не умерла… Глядите, она дышит… Прислушайтесь!
Раннильт оказалась права. Как только все замолчали, в наступившей тишине стало слышно неровное хриплое дыхание.
Половина лица старухи была перекошена, рот жутко съехал на сторону, под приоткрытыми веками блестели вывороченные белки; одна сторона тела одеревенела, пальцы на руке скрючились и оцепенели.
Сюзанна обвела всех взглядом и стала распоряжаться, на этот раз никто не оспаривал ее прав.
— Отец! Даниэль! Отнесите ее в кровать. У нее ничего не сломано, и она ничего не чувствует. Мы не можем влить ей в рот настойку, потому что она не может глотать. Марджери! Разожги в ее спальне жаровню! Я приготовлю ей пунш, чтобы дать, когда она придет в себя, хотя неизвестно, очнется ли она вообще.
Затем она отыскала глазами растерянного Йестина, который в нерешительности молча стоял в тени за спиной Раннильт. Лицо ее было спокойно, как холодная мраморная маска, и только в глазах виден был живой блеск.
— Беги в аббатство! — сказала она. — И попроси прийти брата Кадфаэля. Иногда он поздно засиживается за работой, когда готовит лекарства. Но если он уже удалился к себе, то его вызовут. Он обещал прийти когда потребуется. Сейчас он нужен.
Йестин только посмотрел на нее и так же молча, как появился, кинулся выполнять приказание.
Час был не такой уж поздний. В дормитории аббатства половина его обитателей еще не спала, слышно было, как на своих ложах беспокойно ворочались братья, которым не давали уснуть назойливые мысли. Брат Кадфаэль, который засиделся в своем сарайчике, где он растирал сушеные травы для завтрашнего сердечного отвара, еще не успел помолиться перед сном, когда из коридора послышались осторожные шаги привратника, пришедшего его звать. Кадфаэль сразу поднялся, молча спустился по темной лестнице в церковь и оттуда вышел к воротам, где его ждал посыльный.
— Старая хозяйка, не так ли?
Кадфаэлю не пришлось ходить за лекарствами: все лучшие снадобья, какие у него были, он уже давно отнес Джулиане, и Сюзанна знала, как надо ими пользоваться, если больная еще способна принимать лекарства.
— Давайте поторопимся, дела, как видно, обстоят серьезно.
Быстрым шагом они миновали Форгейт и перешли через мост. На ходу Кадфаэль задал посланцу необходимые вопросы.
— Почему так вышло, что она встала и расхаживала по дому среди ночи? Как случился удар?
Йестин шагал с ним в ногу и коротко отвечал. Он никогда не отличался многословием:
— Миссис Сюзанна допоздна разбирала свои припасы, так как ей приказано сдать ключи. А почтенная Джулиана встала, наверно, чтобы поглядеть, что она делает. Припадок случился с ней, когда она была наверху лестницы, и она упала.
— Так сначала был удар, а потом она упала с лестницы?
— Так говорят женщины.
— Женщины?
— При этом была служанка. Она все видела.
— В каком госпожа сейчас состоянии? Кости не поломала? Она может двигаться?
— Хозяйка говорит, что ничего не сломано, но ее хватил паралич на одну сторону, и перекосило лицо.
В городские ворота их пропустили без расспросов. Кадфаэлю случалось приходить в город по своим делам и в более позднее время, сторожа знали его. Крутой подъем вдоль Вайля они одолевали в молчании,
