Его смущение лишь подстегнуло сумасшедшую решимость, которая
сейчас владела ею. Она сделала движение, оказавшись совсем близко к
нему, и уверенно спросила, глядя ему в лицо:
— Я тебе нравлюсь?
Он поднял на неё глаза, в которых без труда можно было прочесть все
его мысли и чувства, и выдохнул:
— Да.
Её ладонь скользнула ему на затылок. Она поцеловала его со знанием
дела, вкладывая в поцелуй известную долю страсти, вполне достаточную
для того, чтоб он совсем потерял голову. Ею двигало желание отплатить
Никите той же монетой. Мстить, так мстить.
Лин, следуя своему мстительному настроению, была сейчас, как никогда,
совершенно убеждена в том, что все парни одинаковы, всем им в
конечном итоге одного только и надо, даже, если они прикидываются
романтиками и высокопарно рассуждают о любви.
Однако, что-то в происходящем расходилось с этим её сумасшедшим
настроением. Что-то всё же тревожило её, задевая какую-то болевую
точку в душе, настойчиво вынуждая сбавить обороты. В несмелых
поцелуях и прикосновениях Петра она вдруг, к своему ужасу, уловила
вовсе не страсть, которая вполне вписалась бы в её спонтанный план
мщения, а какую-то пронзительную нежность, которая была настолько
вопиюще-откровенной, что не оставляла ни малейших сомнений в своей
абсолютной искренности. Комок неожиданно подступил к горлу, заставив
её судорожно вздохнуть и уткнуться ему в плечо, с трудом удерживаясь
от того, чтоб не разреветься.
Она какое-то время стояла так, приходя в себя. Он растерянно её
обнимал. Она чувствовала его дрожь, и ей было ужасно совестно за то,
что она так неосмотрительно и жестоко втравила его в свои собственные
душевные проблемы. Острое чувство вины и желание немедленно всё
поправить заставили её взять себя в руки.
— Прости меня, пожалуйста, — сказала она тихо, всё ещё прислоняясь к
его плечу. — Я очень тебя прошу, пожалуйста, забудь то, что сейчас
произошло. Я идиотка. Прости.
Он напряжённо молчал какое-то время, не решаясь выпустить её из
объятий, потом спросил глухо:
— Почему? Я что-то не так сделал, да?
— Ты? — растерянно пробормотала она, отстраняясь и поднимая на него
глаза. — Да нет, конечно! Ну что ты такое говоришь? Не в этом дело… Я
просто сама себя сейчас не понимаю. У меня так муторно на душе, что я
сама не знаю, что творю. Прости меня, пожалуйста, за то, что я тебя в
это втянула.
— Ты его любишь? — сдавлено выдал он после небольшой паузы.
Она вскинула на него глаза, потом отвела взгляд в сторону и, плотно
сжав губы, отрицательно помотала головой.
— Он меня предал, — жёстко сказала она, но её слова отдавали
горечью.
Повисла пауза.
— Я бы никогда тебя не обидел, — вдруг с горячностью выдал Пётр.
Это прозвучало ужасно по-детски. Он сам это почувствовал, и его щёки
привычно запылали, но на этот раз он не позволил смущению взять над
